И.
Я груши грыз, шатался, вольничал,купался в море поутру,в рубашке пестрой, в шляпе войлочнойпил на базаре хванчкару.
Я ездил с женщиною маленькой,ей летний отдых разрушал,под олеандрами и мальвамиее собою раздражал.
Брели художники с палитрами,орал мацонщик на заре,и скрипки вечером пиликалив том ресторане на горе.
Потом дорога билась, прядала,скрипела галькой невпопад,взвивалась, дыбилась и падалас гудящих гор, как водопад.
И в тихом утреннем селении,оставив сена вороха,нам открывал старик серебряныйиграющие ворота.
Потом нас за руки цепляли там,и все ходило ходуном,лоснясь хрустящими цыплятами,мерцая сумрачным вином.
Я брал светящиеся персикии рог пустой на стол бросали с непонятными мне песнямипо-русски плакал и плясал.
И, с чуть дрожащей ниткой жемчуга,пугливо голову склоня,смотрела маленькая женщинана незнакомого меня.
Потом мы снова, снова ехалисреди платанов и плюща,треща зелеными орехамии море взглядами ища.
Сжимал я губы побелевшие.
Щемило, плакало в груди,и наступало побережие,и море было впереди.
