В стремнинах дальних (веру дадите мне!)
Я видел Вакха, песноучителя,
Дриад и Нимф, и козлоногих
Сатиров, внемлющих ухом острым. Эвое! смутным дух мой веселием
Объят. Волнуюсь; Вакхом исполнена,
Моя трепещет грудь… пощады,
Либер)! пощады, грозящий тирсом! Теперь я в силах петь о ликующей
Фиаде); петь, как млечные, винные
Ручьи в брегах струятся тучных,
Каплют меды из древесных дупел. Венец супруги), в звезды поставленный,
Чертог Пенфеев в тяжких развалинах,
Фракийскому за злость Ликургу
Смертную кару воспеть я в силах. Ты держишь реки, море в послушности;
Тобой внушенна, в дебрях Вистонии)
Свои власы дерзает Нимфа
Связывать туго змией, как лентой. Когда Гиганты горды воздвигнулись,
Тогда, защитник отчего царствия,
Вонзил ты львины когти в Рета,
Лютым его отразил ударом. Хотя дотоле всякому мнилося,
Что ты рожден лишь к играм и пиршествам,
Но ты явился сколько к мирным,
Столько и к бранным делам способен, Златым украсясь рогом, нисходишь ли
Во ад — внезапно Кербер смиряется;
Ползет к тебе, хвостом ластяся,
Ногу тремя языками лижет.
