«Возможно ли, как в тридцать лет
Переменилось все!.. ей-ей, другой стал свет! —
Подагрик размышлял, на креслах нянча ногу. —
Бывало в наши дни и помолиться богу,
И погулять — всему был час;
А ныне… что у нас?
Повсюду скука и заботы,
Не пляшут, не поют — нет ни к чему охоты!
Такая ль в старину бывала и весна?
Где ныне красны дни? где слышно птичек пенье?
Охти мне! знать, пришли последни времена;
Предвижу я твое, природа, разрушенье!..»
При этом слове вдруг, с восторгом на лице,
Племянница к нему вбежала.
«Простите, дядюшка! нас матушка послала
С мадамой в Летний сад. Все, все уж на крыльце,
Какой же красный день!» — И вмиг ее не стало.
«Какая ветреность! Вот модные умы! —
Мудрец наш заворчал. — Такими ли бывало
Воспитывали нас? Мой бог! все хуже стало!»
Читатели! подагрик — мы.
1803
