Милый мой, пусть хозяйки думают о зиме,
Ну а мне ни к чему, когда — вот здесь и сейчас
Все травинки, листочки и ряска, жизнью сочась, —
На зелёные буквы похожи в синем письме.
Может быть, из Одессы тебе, а мне из Баку
Есть привет, как бывало… И хоть за нами — Москва,
Мы грустим. А трава выводит «ква-ква»,
Мы грустим. А листва выводит «ку-ку».
Да, империя откуковала, и там, где мы
Родились, совершенно другие страны уже, —
Это мне не строкой, а осокою — по душе,
Это мне не оскомина от незрелой хурмы.
Там уже не цветёт на каштанах русская речь,
И по-русски уже не говорит инжир…
Некрасиво грустить, что распался имперский мир,
Но и чувством распада немыслимо пренебречь.
Так что кстати пришлись о запасе к зиме слова, —
И тоску мою твой усекает душевный нерв,
Прежде чем затоскую… Не бойся — распада червь
Не коснётся меня — пока с тобой и жива.
Гул волны черноморской — в раковинах ушей
У тебя, а в моих — каспийской волны прибой,
Но печальную оду заканчиваю мольбой:
Хорошей, земля, из последних сил хорошей!
10 мая 2001
