Мед это такая штука, за которую пчелы любому горло перегрызут!» - объяснял мне папа.
Дедушка обещал показать нам сегодня настоящий мед и пчел.
Папа сразу вспомнил свое детство, дачные проказы, ребят… Папа быстро ходил по комнате, рассказывая размахивал своими руками, - даже войну можно выиграть, если забросать противника медом, а затем ульями и... в общем «объяснить» пчелам, что потревожили «…вон те, сладкие!» Главное чтобы самим… (папа недоговорив поперхнулся, словно вспомнил что-то) в общем надо помнить, что пчелам все равно кто враг, а кто друзья!»
Дедушка уже пришел и, ожидая нас, посмеивался над папиными словами.
Иногда дед подмигивал мне и, с видом простачка, задавал папе особенный вопрос «… если мед это продукт брожения пчелиного яда, то, как пчелы избавляются от спирта?», «… а пчелы кусают по настроению или выборочно?», «… а кто быстрее бегает человек или пчела?».
Папа после таких вопросов сразу забывал, что он собирает вещи в дорогу и долгую секунду смотрел в одну точку, а потом поднимал глаза на деда.
Дед хохотал, а папа смущался.
Как говорит мама «…наш папа рохля», а потому он постоянно смущается.
Правда, в этот раз он легко ответил умными словами «… мед антисептик (хорошо, что не надо вслух рассказывать – обязательно бы в словах запутался), и заставить забродить его сложно, впрочем, если добавить водички сахара и немного дрожжей…».
Дальше было скучно, потому что дед с папой очень радостно говорили про пиво, медовуху, бормотуху и, еще что-то...
Папа неожиданно оборвал свою речь.
Заглянул мне в глаза, обернулся к деду и сказал серьезно:
- Фома Лукич, мед это мед - он не бродит, а если бродит, то это уже не мед.
А пчелы кусают по-настроению и, естественно выборочно!
Да, еще...
Человек конечно быстрее бегает, а пчелы быстрее летают, и каждый человек раз в жизни начинает бегать быстрей чем летит пчела, особенно если пчела летит в его сторону.
Папа сказал это все как учитель - ровным объясняющим голосом.
Потом он незаметно мне подмигнул, и окончил, - пойдем Митька, нам еще тебе штаны надо найти.
Папуля повернулся и высоко подняв подбородок вышел.
Мне игра понравилась, я повторил все в точности за папой.
За спиной было молчание.
Дедуля не поддержал нашу игру.
Я вначале расстроился, а потом подумал "ну и ладно, главное я уже не один, а с папой, и это хорошо.
А потом я подумал, что теперь дед остался один.
Я расстроился снова и повернулся бежать к нему.
Шагнул.
Тут мне показалось, что дом тряхнуло, будто стены затряслись.
Это был дед.
Он так громко хохотал, что я испугался.
А потом испугался за него.
На шум прибежал папа.
Он какое-то время растерянно смотрел то на меня, то на деда.
У него был такой растерянный вид, что я тоже засмеялся, а со мной и папу, наконец, зацепило.
Мы веселились и посматривали на деда.
Прошло немного времени и папа заволновался и стал успокаивать деда, я тоже забеспокоился.
И стал помогать папе.
Чем больше папа старался и я пытался помочь папе тем сильнее хохотал дед.
Он булькал и клокотал, то и дело хватаясь за живот и правый бок.
Потом вдруг на секунду замолчал и хватая ртом воздух велел нам:
- Выйдите… не… могу… больше!
У… уморили!
Мы сразу послушались и тихо прикрыли за собой дверь.
Мы дошли до кухни.
Папа поставил на плиту чайник и посмотрел на меня.
Я, волнуясь, уже второй раз хватал со стола пустую чашку и пытался выпить из нее.
Кроме капли воды в рот ничего не попало, и я опять отставил чашку в сторону.
Папа улыбнулся.
- Ты сиди, а я пойду, посмотрю как он, - и папа двинулся на цыпочках в коридор.
Мама наверное не читала папе книгу
Зверобой» и, конечно, где ему знать как тихо индейцы подкрадываются на охоте к своей добыче.
И все-таки двигался папа как заправский охотник, и на лице у него было написано, что он настоящий разведчик.
А полы… полы громко скрипели под папиной излишней тяжестью и он от этого скрипа каждый раз вздрагивал.
Закончилось все дедовым восклицанием:
- Что за слон там бродит по округе?
Словно за слонихой наблюдает, заодно с треском ломая кусты и вытаптывая траву.
Папа расширил глаза и в три прыжка оказался за столом.
Я ошалело смотрел на него:
- Ну… ты, папа, прыгаешь! – воскликнул я, а потом подумал чуть и добавил заинтересованно, - а можешь… еще раз?
Мы вздрогнули от раздавшегося вновь дедовского смеха.
Вздрогнули и повернули головы.
На пороге стоял и мелко трясся дед.
Голос его стал тонким и хихикал дед как-то очень по-детски, а палец его был направлен на папины ноги.
Я посмотрел и тоже захихикал.
Папина нога почти до колена была белая как у скульптуры; с неё сыпался порошок; по полу из коридора тянулись одиночные белые следы.
- Вот… мама капкан приготовила, смутился папа.
Посмотрел на нас и вдруг расхохотался не хуже деда.
Мы с дедулей не отставали.
***
Выехали мы только после обеда.
Всю дорогу папа мне объяснял, как надо вести себя с пчелами.
Он говорил:
- Ты главное помни, что с ними нельзя нервничать: кричать, размахивать руками, заглядывать… (на этом слове папа неожиданно скривился, будто вспомнил что-то).
Заглядывать в дырку улья вообще не стоит, - поправился он, и оценивающе посмотрел на меня.
А я и не собирался заглядывать, - подумал я, - нашли дурака, и так ясно, что пчел внутри гораздо больше чем снаружи»
Папа посмотрел на меня и успокоился.
Сказал:
- Ты, главное, если пчёлка сядет, не сгоняй её и не прижимай, а то укусит.
И вообще - поползает, поползает и улетит.
Понял?
- Понял, - ответил я, и посмотрел на деда, что он скажет?
Дед склонил голову, уперся подбородком в грудь и… спал.
Понятно, как что-то важное говорят дед обязательно спит, а потом, как что-нибудь случится, он спрашивает: «… а, что же мне не сказали?!»
Сейчас дед дрых.
Конкретно.
Как спят все слоны в цирке – с трубным посапыванием и довольно шумным выдувом.
Я знаю – видел.
Дядя когда приезжал, водил меня за кулисы цирка к знакомым.
Но только у дедули этот фокус со сном получается всегда интересней.
Я прямо засмотрелся.
Папа видно тоже залюбовался дедом, потому что только он повернулся к дороге и машина сильно вильнула.
Папа тихо ругнулся и больше к деду не поворачивался.
За окном мелькали чугунные прутья забора.
Сквозь них были видны зеленые поля и яблони.
Папа сказал, что это
Тимирязьевское хозяйство.
Здесь еще и Академия есть!
Вырастешь – пойдешь учиться».
Я ответил, что не пойду.
Папа несколько раз на меня поглядывал, он не понял, что я хотел сказать – не пойду учиться в тимирязьевку или вообще учиться не пойду?
Я не стал объяснять: не успел - мы подъехали к перекрестку и я увидел большую машину с цистерной.
На белом фоне цистерны синими буквами было написано
О».
Машина поворачивала, а с боку появился нахальный дядька на синем дорогом автомобиле.
Они дергались, дергались… то один, то другой – каждый думал что он главный… В общем проехали мы, а они, со скрежетом зацепившись, остались стоять.
- Папа, а значит мы главные? – спросил я.
Папа мельком глянул на меня в зеркало, кашлянул и ответил:
- Главных на дороге не бывает.
Есть только глупые или осторожные.
Тут мы сильно подскочили на «лежачем полицейском».
Я уже знал, что так зовут специальную штуку на дороге – для тихой езды.
Папа чертыхнулся и добавил: « Кроме осторожных и глупых, сынок, есть еще невнимательные…».
- Па, а почему «лежачий полицейский»?
Потому что, как пьяный, да?
Папа поперхнулся.
- Нет, скорее герой - ляжет поперек, и никак не проедешь!
- А что он охраняет? – спросил я, - а получается, что мы полицейского переехали?!
А он не будет ругаться? – последнее я уже сказал стараясь не засмеяться – я просто увидел, что папа заулыбался.
Тут мы и приехали.
***
Надо сказать, что Тимирязьевское хозяйство мне всегда казалось огромным: поля, сады, пчелы, коровы, свиньи, яблоки, розы.
Ой… я все перепутал!
Яблоки в садах, пчелы живут вместе с розами, а коровы там где и свиньи.
Ух, теперь порядок.
Про коров надо бы отдельно рассказать, просто каждый раз, когда мы сюда приезжаем, мы ходим поглядеть коров в загоне помещения, а в тот раз коровы были на свежем воздухе – за загородкой.
Одна к нам подошла, и мы её погладили.
Корова большая.
Она наклонила ко мне голову, как-то посмотрела странно, одним глазом, и потянулась ко мне своим шершавым языком.
Я испугался.
А вы бы не испугались?
Я отшатнулся.
Корову это не остановило, я даже не думал, что у них бывают такие длинные языки.
Я… в общем еще отклонился назад, и… упал, точнее сел, в лужу.
Я быстро всклочил, и даже почти не намок, но дедуля с папулей уже смеялись.
Дед подмигнул мне, одним движением смахнул с меня кепку и водрузил её корове на голову – прямо через рог.
Я хлопал глазами и не знал что сказать, а папа… он тоже глазами хлопал.
Потому что если бы он не прохлопал, то корова бы не успела отойти вместе с кепкой.
А корове не понравилось.
Она замычала, мотнула головой и отошла на несколько шагов.
Папа наконец сообразил и объяснил дедуле, что о нем думает.
Он так и сказал:
- Ну-у,
Фома Лукич, я пожалуй скажу, что я о Вас думаю… Вы меня простите, но шутки у Вас…
Дедуля до этого смеявшийся, вдруг смутился, и начал оправдываться:
- Да что…, да как…, да кто же знал?!
- А Вы, верно, думали, что корове понравится, что она будет следующую кепку ждать, для красоты – на второе ухо?!
Дедуля затеребил свое ухо.
Он всегда дергает мочки ушей, когда волнуется.
Папа увидел это, и уже смутился сам.
- Фома Лукич, что делать будем?
До дома далеко, а без кепки ребенку мигом затылок напечет, - сказал папа другим голосом, словно чувствовал себя неловко.
Дедуля снял свою бейсболку, повертел в руках, посмотрел на меня, заново на бейсболку.
- А что тут думать, доставать надо, - сказал дедуля задумчиво, и посмотрел на папу, - тебе и лезть – по старшинству.
Папа не мигая смотрел на деда.
Я думал папа скажет сейчас что-то особое – к случаю, а папа неожиданно просто и неуклюже полез через ограду.
Я испугался, что корова боднет его.
Я зря боялся.
Корова смотрела на папу из под кепки и независимо жевала.
Было в её внешнем виде что-то от дворовых хулиганов.
Папа осторожно начал подходить к ней.
Корове это не понравилось и она как-то боком отодвинулась от папы.
Папа добавил осторожности.
Корова покосилась на папу и пошла прочь, отмахиваясь от мух хвостом.
Папа забыл про осторожность и припустил за коровой.
Дед захохотал, а корова видела папу, гулко замычала и почти побежала.
Папа у меня бегает очень хорошо, сейчас обязательно догонит!» - решил я.
Оказалось, что папа бегает не просто хорошо, а очень хорошо – я никогда не видел, чтобы папа бегал с такой скоростью.
Конечно папа в три шага догнал бы корову, но на трубное мычание коровы выскочил откуда-то бык.
Все бы обошлось, только мы забыли, что у папиной футболки на все спине нарисован красный мотоцикл.
Да… такие вещи бык не забывает.
Бык тоже оказывается быстро бегает.
А папа еще с испугу не в ту сторону побежал.
***
Я улыбнулся воспоминаниям.
Мы тогда сильно за папу испугались, а он быстро добежал почти до бетонного забора, оглянулся в поисках лазейки, и увидел приближающегося быка.
Оказалось, что папа умеет бегать еще быстрее.
Он, как быка рядом заметил, припустил словно лошадка в галопе.
Папуля прыгнул, вначале на подставку крепления забора, а затем вверх.
Ухватился за край и поджал ноги.
Папа шустро это сделал - бык только удивленно озирался по сторонам.
Я думал, раз папа так здорово запрыгнул, то сейчас легко подтянется и пройдет поверху к нам, как канатоходец Тибул.
Но папа все скреб и скреб ногами по бетону и только случайно наступив быку на голову мигом оказался наверху.
Потом папа рассказывал, что чудом не свалился: «…бык так мотнул головой, что меня прямо закинуло на ограду», - говорил папа и смеялся.
Смеялся как-то неуверенно, не по-настоящему.
Дедуля его похлопывал по спине.
Про кепку мы уже не вспоминали.
***
Да, лучше не говорить сейчас про коров», - подумал я, и сказал:
- Па…, а коровы мед любят?
Папа будто и не услышал, но забеспокоился, заерзал.
Потом они с дедулей повернулись и одновременно спросили:
- Что?!
- Ну, коровы, скажите мне, любят мед?
Пчелиный мед коровы любят?!
- Да поняли мы про мед, - сказал папа, и повернулся к дедуле: « Фома Лукич, опять о коровах… интересный вопрос ребенок задает!»
- Хм, - засмеялся дед, - у него все вопросы в этом возрасте интересные, - у коров и пчел ин-диф-ферентные отношения, - наконец выговорил дед.
- А это как? – спросил я.
- Они друг друга благородно не замечают! – улыбнулся папа.
- А это как?
- Это значит, что коровы не садятся на ульи, а пчелы не объясняют рогатым, где им разрешено пастись, - объяснил деда папиным голосом.
- Па-а, скажи, а у людей с пчелами бывает па-ри-тет?
- Ну… - замялся папа.
- Не бывает, - засмеялся, глядя на папу, дед, - люди для пчел с их медом, как медведь, который ходит и облизывается вокруг улья!
- Да уж, - засверкал зубами папа, - пчелы «любят» людей и медведей!
- Людей любят, - сказал деда, - умных людей: пчеловодов.
Дураков тоже «любят», но по другому.
***
Дед вышел из машины и пошел за медом.
Мы посидели и тоже вышли – посмотреть на ульи.
- Видишь какие пчелы трудолюбивые, - говорил папа, - всю жизнь работают.
Поэтому и деткам их всегда есть что поесть!
- Па-а, а они совсем не отдыхают, никогда? – спросил я.
Мне вдруг стало очень жалко пчел.
- Ну… зимой отдыхают.
Точнее спят, а просыпаясь, медом питаются, - сказал папа и довольно улыбнулся, наверное представил, как здорово – отдыхать всю зиму, просыпаться и мед кушать.
- Здорово!
Ну, я пошел! – сказал я.
Папа сразу потерял свою задумчивую улыбку.
- Куда?!
- К пчелам.
Загляну в дырку улья, посмотрю, как там, у пчел, все устроено.
Папе не понравилась моя идея.
- Не вздумай! – сказал он и зачесал тыльную сторону ладони, он всегда так делает когда волнуется, а мама говорит, что «…это неприлично!
Что люди подумают!» Папа когда волнуется о людях не думает.
Сейчас он думал обо мне и усиленно чесался приговаривая:
К пчелам загляну!», да ты представляешь сколько их там?
А если они к тебе заглянут, за пазуху?»
- Да… ты же сам говорил, что я лучше всех на свете бегаю!
Говорил?
- Говорил.
А я говорил, что пчелы бегать не любят, им летать нравиться.
А ну быстро в машину!
И форточки закрыть!
- Ну па-а-па!
- Цыц!
Я тоже, с тобой, пожалуй.
Я обиженно сел на заднее сиденье и надулся.
Папа сел рядом и все ерзал на сиденье, поглядывая на меня.
Скоро мне надоело дуться и я просто делал обиженный вид.
По привычке, и… ну для порядка в общем.
А за окном плескало солнце.
В машине становилось душно и жарко.
- Может, хоть стекла опустим? – предложил я.
- Что ты, разве можно, а если пчела залетит?
Я не рассказывал тебе что может сделать одна единственная пчела если залетит в салон самолета? – спросил папа.
- Знаю, знаю!
По телеку рассказали: «… одна единственная пчела залетевшая в самолет, сделает ваш полет незабываемым!» Открывай давай окна.
Жарко!
Папа не открыл.
Я опять обиделся и отвернулся от него.
Только папа почему-то не обратил на меня внимания.
Заерзал сильнее, а потом воскликнул в волнении:
- Что, что он делает!!!
Я повернулся вовремя.
Мимо нашей машины прошел парень и повернул за угол, как раз к ульям которые прекрасно были видны нам из машины, а вот парень с высоты своего роста пчелиных домиков не увидел за ветками деревьев.
Папа рванулся из машины, но было уже поздно предупреждать и папа передумал.
- Он сын одного из хозяев пасеки, - сказал папа, - видишь, как спокойно разгуливает.
Это потому что пчелы его знают.
- Это потому что он пока пчел не знает, - сказал я и заморгал в изумлении - парень уже возвращался.
Он шел так же независимо, но как-то очень быстро: словно спешил куда-то.
Вот он смахнул с колена пыль, отмахнулся - словно ему докучала надоедливая муха, потом хлопнул себя ладошкой по щеке.
И тут началось!
Он оглянулся, подпрыгнул, замахал руками и… побежал!
- Что это с ним? – спросил испуганно я, - ужастиков насмотрелся?
- Комарики-сухарики… пчелы это! – выругался папа и приготовился открыть дверь, чтоб втянуть непутевого парня в машину.
Нас даже не заметили, человек-вихрь промчался мимо и скрылся в спасительной глубине здания пчеловодства.
- Ух, - сказал папа, - хорошо, что успел!
- Да… - сказал я, - хорошо, что ты дверь не успел открыть – тут бы нам всем и конец пришел!
- Думаешь?
- Да.
Точно.
Папа рукой взлохматил свои волосы, и задумчиво сказал:
- А вообще пчелы просто так не кусают.
- Да что ты говоришь?! – съехидничал я, - Конечно просто так не кусают, им только иногда кушать хочется!
- И, люди… они такие доверчивые! – поддержал меня папа и улыбнулся.
Я тоже улыбнулся, потому что видел то, что не видел папа.
- Смотри, - сказал я, - он обратно идет!
- Кто?
Ох, да он прямо целый скафандр на себя одел! – засмеялся папа, - это называется «пчеловодческая шлем-маска».
Ну, теперь он защищен!
Только к ульям ему все равно лучше не подходить.
- Почему? – заинтересовался я.
- А пчелы не любят темное и ворсистое.
- Это потому что у парня черные волосы на голове и по всему телу?
- Нет конечно, - рассмеялся папа, - просто на нем темная одежда, и рубашка байковая, а еще руки голые.
У пчеловодов-то на руках и ногах специальные тесемки завязываются и перчатки надевают и маски вот такие.
И ничего им не страшно, а чтобы пчелы сильно не волновались их дымом окуривают – для этого существуют специальные дымари.
Если пчелы заболеют их тоже дымом обрабатывают, но специальным, с лечебными составами.
- Ух, сколько всего у пчеловодов!
За это их и пчелы любят.
Папа улыбнулся:
- Вообще пчелы дым не любят, - сказал он, - но ты прав – своих пчелки узнают.
Кстати, ты видел у меня стамески?
У пчеловодов он специально изогнутые и… на все случаи жизни, - папа рассмеялся, - разбрают гнезда пчел, отделяют, разъединяют рамки, вынимают их из гнезда, отрегулировать просвет, а еще пасечной стамеской очищают дно и стенки улья, а также рамки от воска и прополиса.
Ух, хороша лекция?
- Да, - ответил я и сразу спросил, - а прополис, это тот, настойкой которого мама горло полощет и раны смазывает?
- Да, а из воска еще и свечки для церкви делают.
И вообще в пчелах нет ничего страшного… если правильно себя вести, - поправился папа, посмотрев на меня, - сними просто не надо махать руками…
- Знаю, знаю – и еще не надо громко разговаривать.
- Вот смотри! – сказал папа.
Открыл дверь и вышел из машины.
Он встал в шагах десяти от улья и… ничего не произошло.
- Иди сюда, - тихо позвал он, - подходи медленно, спокойно и не шуми.
Я испуганно глазел на происходящее.
Через некоторое время я все же решился выйти следом и встать рядом с папой.
- Только не маши руками и не смахивай пчел если сядут.
Если не тронешь просто посидят и улетят – проверенно!
Папа стоял с видом профессора из фильма
Верные друзья».
В такие моменты мама говорила про папу «… ну все, раздухарился - понесло!»
- Ой, папуль, а по мне уже ползает одна! – шепотом воскликнул я.
- Не шевелись!..
Ну, вот, видишь, поседела и улетела, а на мне уже две посидели.
- Может, пойдем отсюда? – попросил я нерешительно.
- Нет, стой здесь и не бойся! – сказал папа, - страхи надо преодолевать!
Тут я обмер, потому что папа сделал шаг вперед.
Потом еще один, и еще…
- Иди сюда, - позвал он, - не бойся.
Я не решался и стоял на месте.
- Ну что же ты? – сказал папа и сделал еще один шаг к улью.
Я затвердел.
Все стало каким-то не реальным, словно в театре, где все не настоящее.
Но все было настоящим, потому что в этот момент затвердел папа.
Он стоял вполовину оборота ко мне, и я видел как на папу села пчела, на лицо.
Она проползла по щеке и забралась на бровь.
Я сразу вспомнил, что пчелы не любят ворсистость и мохнатость.
Я заволновался - у папы брови были очень мохнаты.
Папа сделал движение рукой, но удержался и не смахнул пчелу.
Потом, наверное ему стало щекотно, он моргнул; пчела улетела, а папа развернулся и медленно двинулся ко мне.
- Ну, ты напугал меня папуля! – сказал я.
- Фигня все это, - сказал папа и почесал бровь.
Из бревенчатого магазина вышел довольный дед.
В правой руке его покачивалось пластиковое ведерко с медом.
- Ну, как… все закупили? – спросил папа.
Дед отдал ведерко, довольно потер руки и сказал:
- Да, сейчас еще только в одно место забежим и все!
Мы с папой переглянулись и были правы.
Это же дед.
В следующие полчаса дед отстоял очереди во всех имеющихся магазинах хозяйства, переговорил со всеми продавцами и рабочими, расспросил про всех близких; хорошо, что про рыбалку его никто не спросил, а то бы мы вообще оттуда не уехали.
Я уже от безделья ныл, как ребенок из детского сада, а папа нервничал.
Наконец все закончилось и мы расселись по машине.
Папа завел двигатель и мы поехали.
- Ну,
Фома Лукич, я с вами в разведку бы не прошел, - не выдержал папа.
- Это почему же? – заинтересовался дед.
- А… война кончится пока с Вами вернешься обратно.
Дед засмеялся.
- Да… пчелы дело тонкое, - непонятно сказал он.
- Да что там тонкого, кроме жала? – возмутился папа.
Дед посмотрел на него и вдруг заволновался:
- А что это у тебя с глазом?
- Да ничего.
Пчела постаралась.
- Дак ты же говаривал, что пчелы тебя не кусают!
Вроде, как ты подход к ним знаешь, - хохотнул дед.
- Он действительно знает! – поддержал я папу, - знаешь, как близко подошел?
Можно сказать в дырку заглядывал!
- Я даже знаю каким он глазом заглядывал, - снова рассмеялся дед.
Папа покраснел, но промолчал.
Молча мы доехали до дома, а когда остановились вдруг расхохотались, как дед говорит «в дым».
Мы долго хохотали.
Говорят нельзя так долго смеяться – примета плохая.
***
Так для меня закончился поход за медом.
А приметы и в правду порой сбываются, потому что сразу, как мы перестали хохотать, выяснилось, что дед уронил боком банку с медом – на сиденье.
И выдавил весь мед себе на костюм и на сиденье в машине.
Что тут началось!
Медового дедушку отмыла бабушка, а вот папа…
Так получилось, что машину папа отмывал за две недели несколько раз, а после… её пришлось продать.
Очень уж оказывается пчелы и осы мед любят, да и машина им понравилась.
Я теперь с любым могу поспорить, кто скажет, что пчелы могут и любят жить только в ульях?!!
