Я взываю к тебе из подпола языка.
Я чую тебя, как Библию – Азбука.
Ты сидишь у окна, обращённого в полевую
ночь. Не гордыня и не тоска
жжёт тебя перед сном. Перед временем благоговея,
ты обращаешься к центру: его пептид
ум завершает, если в мозгу сидит.
Не придавай значения витамину.
Не унижай сомнения перед ними.
Смысл смещён, но не надо вправлять слова.
Что творят они с цифрой, не сделать с именем.
Жир прогорк, но не надо его сливать.
Страшно сидеть в одиночестве перед ночью.
Скучно бросать бурение, коли начал.
Искусство имеет смысл, если оно подпёрто.
Собранный ум поставляют в контексте с партой.
Действуй с оглядкой, но всё-таки из житья.
Благословенно всё сделанное топорно.
В шпоре по булевой логике может быть яд.
Недогуляешь — язык отслоится от вещи
и станет отходом культуры, природу сверлящей.
Наша задача — не дать себе послаблений.
И если хороший тон — в отказе от блеяния,
Мы будем мычать. Что ты думаешь передать?
Что, ты думаешь, надо знать? Вылечись, не болея.
В чём наша нужность? В башке провода
и в кишках провода. И ты сам обелённый провод,
вожжа, решившая, что сама правит.
Мы сотрудники языка, а не его рабы.
Руки наши грубы, нас обнимает быт.
Не гоняясь за новизной, уводящей набок,
мы чешем себе параллельно, как электромагнитные ры-бы,
быро во тьме смекающие, как тонуть,
чтобы смерть их во имя воды приравнялась ко сну.
Не своди яму ко дну, не познав её глубину.
Не распространяй наши проблемы на всю страну.
Вообще-то всё хорошо. С другой стороны — как-то бездно.
Мы подошли подсобить и провалились внутрь.
Но во чреве кита — полная звезд ночь.
Собери телескоп из песка и своих ботинок,
разгляди в языке наши язвы. Воспользуйся карантином.
P.S. Я завываю, только чтобы себя позна.
Мы с тобой хвойные иглы, а мир — копна.
Всё, что ты видишь вокруг, лишено дна.
