(Из хроник Академии художеств)
Возвратись из села,
Где, не ведая зла,
Спал художник до наших времен,
Сей угрюмый старик
Надевает парик,
И спешит в Академию он.
Не огромный этюд —
До этюдов ли тут! —
Отставной академик несет.
Не несет на эффект
Превосходный проект —
Плод упорных и долгих работ.
Но с туманным лицом
Пред знакомым крыльцом
Он вздохнул, покачав головой;
Весь он пылью покрыт.
Лишь в кармане торчит
Карандаш двадцатифутовой.
Вот по залам идет,
И бежит с него пот,
Точно в душу закрался недуг;
Пред картиною Ге [1]
Он в здоровой ноге
Боль подагры почувствовал вдруг.
Побледнев и дрожа
(Видят все сторожа),
Он изрек, задыхаясь от слез:
«Даже в землю славян
Ты, проклятый Ренан [2],
Непотребные мысли занес!..
О, разврат! О, содом!» —
И глядит он кругом,
Он знакомого стража зовет,
И седой инвалид,
Что у двери стоит,
На призыв его, молча, идет.
— «Объясни же мне, страж,
Я забрался куда ж?
Зала эта — не та, что была…
Пусть ты несколько прост,
Пусть высокий твой рост
В три погибели старость свела,
Но — я вижу — душа
У тебя хороша,
Лжи не знает твой честный язык.
Расскажи же сейчас,
Что случилось у вас?
Расскажи мне всю правду, старик!»
— «Что сказать! Как всегда
И в былые года,
Значит, выставку нонче стерег,
Да смотрел на господ,
Чтоб никто в этот год
Тут в калошах шататься не мог.
Аж измучился весь…
А об выставке здесь
Много толков наслышался… Что ж!..
Все пустая молва!
И шальные слова
Я давно уж не ставлю и в грош.
Вот Отела у всех
Был здесь поднят на смех,
А картина, как есть,- первый сорт,
Аль вон та, у окна —
(Литовченки она) [3],
Где за барышней гонится черт.
Все смеялись… Эге!..
Чем же хуже он Ге?
И чему тут дивилась толпа?
И разинувши рот,
Собирался народ?.
Значит, публика стала глупа…
И художников нет.
Был у нас здесь совет,
Рассуждать собирались не раз.
Для программ, говорят,
Вот для наших ребят,
Что с натурщиком шляются в класс.
Без задачи нельзя ж!..
Каждый пустится в блажь
И начальство сконфузит — поди!
Знаю я,- хоть солдат: —
То пиши, что велят,
Как указано, кистью води.
Заседает совет,
Думал долго, аль нет,
Но придумал же штуку — и вот
Всем поставил на вид:
Так и так, говорит,
Напишите, примерно, развод.
Чтобы был на плацу
Молодец к молодцу,
И „уру“ все кричали зараз…
Вот придуман чертеж
И зовут молодежь
Получать от начальства заказ.
И стряслась тут беда.
Собрались господа
(Всем им, значит, писать на медаль),
Все стоят да молчат,
А один депутат
Стал вперед да и вывел мораль.
Дескать, видите ль, нам
Не угодно программ,
Сами выберем… как бишь… сюжет.
По заказу опять
Не хотим мы писать
И отставки представим в совет.
Все и эдак и так,
Но тринадцать бумаг
Молодежь от себя подает,
И из залы потом
Все тринадцать гуртом
Вышли вон да и марш из ворот.
Весь совет онемел.
Даже я побледнел
И стоял у дверей сам не свой;
Точно дюжина львов,
Б[руни] [4], В[ен]иг [5] и Л[ьв]ов [6]
Заревели и подняли вой.
А профессор наш Т[о]н [7]
Говорить стал не в тон,
Кто ж оказии эдакой ждал!..»
— «Нет, безумный старик,
Лжет твой старый язык —
Ты неправду одну рассказал.
От конкурсных картин
Ученик ни один
Отказаться не смеет теперь,
Он не может уйти,
Не собьется с пути.
Не дерзнет рассуждать он, поверь».
— «Нет, не чудилось мне,
Я стоял при огне —
В коридоре горят фонари;
Все художники вкруг
Собралися — и вдруг
Разбрелись по домам до зари».
—
За Невою есть дом,
Заколочен кругом,
Точно гроб позабытый стоит;
Престарелый народ
В этом доме живет
И дичится людей и молчит.
Этот дом, чей же он?
Кто с давнишних времен
В нем живет и не выйдет на свет?
То — завещанный нам
Академии храм,
То — его одинокий совет.
[1] Н. Н. Ге (1831-1894) — русский художник.
[2] Э. Ж. Ренан (1823-1892) — французский историк религии, философ-идеалист.
[3] А. Д. Литовченко (1835-1890) — художник, участник группы «передвижников».
[4] Ф. А. Бруни (1799-1875) — художник, ректор Академии художеств по отделу живописи и ваяния.
[5] К. Б. Вениг (1830-1908) — профессор портретной живописи Академии художеств.
[6] А. Ф. Львов (1820-1895) — конференц-секретарь Академии художеств.
[7] К. А. Тон (1794-1881) — профессор Академии художеств.
