Ганс Безземельный

Прощался с женой безземельный Ганс:

«К высокой я призван работе!

Отныне я должен иных козлов

Стрелять на иной охоте!

Тебе я оставлю охотничий рог —

От скуки вернейшее средство.

Труби хоть весь день! На почтовом рожке

Недурно играла ты с детства.

Чтоб дом был в сохранности, пса моего

Тебе я оставить намерен.

Меня ж охранит мой немецкий народ,

Который, как пудель, мне верен.

Они предлагают мне царский престол,

Любовь их не знает уступки.

Портрет мой носят они на груди

И украшают им трубки…

Вы, немцы, простой и великий народ.

Ваш нрав глуповатый мне дорог.

Ей-богу, не скажешь, глядя на вас,

Что вы придумали порох.

Не кайзером буду для вас, а отцом,

Я жизнь вам чудесно украшу!

Я вас осчастливлю и этим горжусь,

Как будто я Гракхов мамаша!

Нет, нет, не рассудком, а только душой

Я править желаю, братцы.

Не дипломат я. В политике мне,

Пожалуй, не разобраться.

Ведь я — охотник, природы сын.

В лесу постигал я науки

Средь диких свиней, бекасов и коз.

К чему ж мне словесные штуки?

Не стану дурачить газетами вас

И прочей ученой тоскою.

Скажу я: «Народ! Лососины нет,

Так будь же доволен трескою.

А коли не нравлюсь тебе — смени

Меня на любого пройдоху.

Уж как-нибудь с голоду не помру,

Жилось мне в Тироле неплохо».

Вот так я скажу. А теперь, жена,

Бьет час расставанья суровый.

Уж тесть за мной почтальона прислал,

Он ждет с каретой почтовой.

Ты ж шапке иришей мне трехцветный бант,

Да поторопись, бога ради, —

И скоро увидишь меня в венце

И в древнем монаршем наряде.

Пурпурный надену тогда плювиаль

Отличной старинной работы.

Его подарил сарацинский султан

Покойному кайзеру Отто.

Далматику стану носить под плащом.

На ней — из сплошных изумрудов —

Проходят герои восточных легенд,

Шествие львов и верблюдов.

И в ризу я грудь свою облеку.

Там будет парить величаво

По желтому бархату черный орел,

Неплохо придумано, право!

Прощай же! Потомки в грядущие дни

В псалмах воспевать меня станут.

Кто знает? А может, потомки как раз

Меня совсем не помянут».