Уже триста лет тому назад грюйерские пастухи начали пасти стада в прекрасной долине Мотелóн.
Судя по тому, что граф де Грюйер набирал среди обитателей долины до тридцати солдат и взимал с них подать, исчислявшуюся довольно большим количеством ячменя, на мотелонской земле в те давние времена жило много народу.
Долина Мотелон знаменита, во-первых, прекрасной форелью, что водится в ее прозрачных водоемах, а во-вторых, настойкой из корня горечавки, которую бесподобно умеют делать ее жители.
Ах, чудесная настоечка!
Какой нектар!
Эликсир охотников, радость пастухов,
Сделает болтливыми даже стариков!
Так воспел этот напиток Рамбéр.
Году этак в 1780-м один молодой человек по имени
Пьер де Тодело, родом из Грюйера, работал пастухом на груанском пастбище, расположенном у подножия горы Дан де Брок.
Однажды в воскресенье он отправился к своему дедушке по материнской линии в деревушку
Серф, которая находится рядом с горным перевалом, разделяющим долины Мотелон и
Мон.
Родственники радушно встретили
Пьера.
Особенно была рада его видеть кузина Аннетта.
Дело в том, что
Пьер и Аннетта очень любили друг друга и давно уже мечтали о свадьбе.
Родители девушки благосклонно отнеслись к решению дочери стать женой такого красивого и ловкого юноши, как
Пьер, и теперь молодому человеку предстояло сообщить о своем намерении собственным отцу и матери.
Матушка Аннетты приготовила для родителей
Пьера большую бутыль настойки из корня горечавки и попросила ее передать - в знак дружбы и уважения.
Через несколько дней
Пьер собрался в Грюйер.
Он привел в порядок свою хижину, умылся, причесался, надел рубашку с широкими рукавами и расшитый цветами жилет, на голову натянул круглую пастушью шапку, сунул в зубы трубку, и, опираясь на трость с загнутой ручкой, отправился в путь.
Был тихий субботний вечер.
Заходило солнце.
Пьер шагал по крутым горным дорогам, бережно неся под мышкой бутыль с настойкой из корня горечавки.
Настроение у него было прекрасное, в голове витали чрезвычайно приятные мысли.
Настала ночь, однако темнота нисколько не смущала
Пьера, ибо он великолепно знал все тропинки в этой местности.
К тому же в небе ярко светила луна.
Юноша быстро шел через горные хребты, туманные лощины, луга, овеянные ароматами душистых трав.
Вскоре месяц спрятался за облаками.
Стал накрапывать дождь.
К тому времени
Пьер уже вступил в дремучий лес под названием Жизеттá.
Каменистой дорогой он прошел его насквозь и вскоре оказался около скал, возвышающихся над обширным пастбищем, которое также именуется Жизетта.
И тут его взору предстало в высшей степени странное зрелище.
У подножия одной из скал находились руины старинной часовни с примыкающей к ней маленькой хижиной.
Пьер знал, что когда-то на этом месте была пýстынь, и здесь провели свой век многие святые отшельники.
Но давно уже в пустыни никто не селился.
Днем в одинокие развалины залетали пестрые бабочки и забирались лесные звери, а ночью туда прокрадывались лишь тусклые лучи месяца.
Однако сейчас там кто-то был…
Под прогнившим деревянным навесом, прислонившись к полуобрушенной стене, сидел какой-то старикашка с длинной седой бородой, одетый в монашескую рясу.
Его голову покрывал большой капюшон, на босых ногах были рваные сандалии.
Не обращая внимания на противный холодный дождь, незнакомец что-то шил у себя на коленях.
На длинной веревке, привязанной к навесу, покачивалась старинная железная лампа, внутри которой плясал огонек, и на стенах древнего здания, на окружавшем его колючем кустарнике, на лице и одежде старика дрожали странные тени.
Подойдя поближе к развалинам,
Пьер увидел, что незнакомец плачет.
Горючие слезы текли по морщинистому лицу старика и капали прямо на шитье.
Пьер, не зная, что и сказать, несколько минут молча наблюдал за тем, как работает странный монах.
Потом юноша наклонился к нему и произнес:
- Здравствуй, дедушка!
Что это ты шьешь?
Но таинственный старик ничего не ответил.
Он сосредоточенно занимался своим делом.
Пьер решил, что он плохо слышит и прокричал ему в самое ухо:
- Эй, портной, не устал ли ты?
Может, передохнешь?
Однако старик по-прежнему не обращал на юношу никакого внимания.
Скорчившись над своим шитьем, он только усерднее стал орудовать иглой.
Тогда
Пьер сказал:
- Слушай, отец, если не хочешь со мной разговаривать, то глотни хотя бы настойки!
Он откупорил бутыль с настойкой из корня горечавки и протянул ее старику.
Тут монах вскочил, воздел тощие руки к небу и, поглядев на
Пьера полными слез глазами, затряс головой в знак отказа.
- Ты что же, брезгуешь теткиной настойкой?! - воскликнул
Пьер.
Ему стало обидно, что старик не хочет промочить горло напитком из
Серф.
Незнакомец, продолжая вздыхать и плакать, снова принялся за работу.
Пьера раздражало упрямство старика, ему было невыносимо видеть его страдания.
И вот, не долго думая, он быстрым движением сунул монаху бутыль прямо под нос.
В то же мгновение произошло нечто невероятное.
Какая-то невидимая сила подбросила юношу в воздух, и он полетел вверх тормашками прямо в кусты.
Очнулся парень уже под утро - весь в синяках, продрогший и расцарапанный.
Он с трудом поднялся на ноги и поглядел вокруг.
Старик куда-то пропал, а развалины выглядели так, будто ночью никто туда не приходил.
Небо затянули черные тучи, дождь лил как из ведра, дул холодный ветер.
Мешкать было нечего!
Пьер стал искать драгоценную бутыль с настойкой.
Но она исчезла...
Расстроенный, больной и несчастный,
Пьер отправился в путь.
Только к часу дня добрался он до родительского дома.
Матушка Пьера, увидев сына, всплеснула руками, ибо выглядел он ужасно: без трубки, без трости, без шапочки, а главное - без бутыли с напитком из
Серф.
Юношу сразу же уложили в постель.
Он проболел целую неделю!
У бедняги был сильный жар.
В бреду он непрестанно твердил о монахе-портном.
Родители
Пьера не знали, что и подумать.
Вскоре слухи о происшествии у древних развалин пронеслись по всему Грюйеру.
И в один прекрасный день добрый грюйерский настоятель,
Царствие ему Небесное, постучался в двери дома господ де Тодело.
Он попросил
Пьера подробно рассказать ему о встрече с таинственным стариком.
Выслушав юношу, настоятель долго молчал, качая головой и крутя в руках свою табакерку.
А потом сказал:
- Дождливыми ночами я часто видел из окна какой-то странный свет, мерцавший около леса Жизетта, и никак не мог найти ему объяснения.
Теперь же мне все стало ясно!
Сейчас я поведаю тебе одну историю, и ты сам все поймешь.
Давным-давно, на вершине пастбища Жизетта, у подножия высоких скал была построена пустынь в честь святой Анны.
Как тебе хорошо известно,
Святая Анна вместе со святым Иаковом - небесные покровители пастухов.
Пустынь основал житель нашего города, который участвовал в крестовых походах, побывал на Святой Земле и в один несчастный день был захвачен мусульманами.
В плену у неверных он дал обет матери Девы Марии, что ежели, паче чаяния, обретет свободу, то станет монахом и до конца дней своих будет жить в затворе.
Этому человеку чудом удалось бежать из страшного плена, и вскоре он вернулся на родину.
Старый солдат сдержал слово.
Высоко в горах, у скал, что возвышаются над пастбищем Жизетта, он собственными руками построил хижину и маленькую часовню.
Так появилась пустынь святой Анны.
Забыв все мирское, пребывая в постоянном посте и молитве, отшельник жил в своем скиту.
Но иногда он с грустью смотрел вниз - на раскинувшуюся у подножия высоких гор прекрасную долину, где прошли его детство и юность, где похоронил он своих родителей.
Вернуться туда ему было уже не суждено.
Отшельник долгие годы провел в скиту.
И он умер во время молитвы, как святой.
После него много монахов жило в пустыни святой Анны.
Дьявол был так разозлен благочестием обитателей пустыни, что однажды, отколов от горы порядочный кусок, бросил его сверху на часовню, дабы разрушить ее до основания.
Но не тут-то было!
Святая Анна задержала падение страшного камня.
Он и по сей день стоит на краю скалы, что возвышается над часовней.
Тогда нечистый раз в несколько лет стал устраивать в горах оползни и камнепады.
Однако часовня оставалась целой и невредимой.
Куски горных пород, все до единого, падали на луг Шатлé, расположенный недалеко от пустыни.
И тогда хитрый дьявол решил по-другому напасть на пустынь.
Он хорошо знал, что среди отшельников можно найти того, кто по слабости своей не будет долго сопротивляться искушениям…
В один прекрасный день в пустыни святой Анны поселился портной по имени Букарéт.
На старости лет он возымел желание посвятить остаток жизни служению Господу.
Несколько лет портной прожил в скиту в посте и молитве.
Люди приносили ему еду и необходимые вещи, и за это он им что-нибудь шил.
Однажды отшельник почувствовал странную тяжесть на сердце.
Ему вдруг стало невыносимо одиноко, холодно и скучно.
Будучи не в силах побороть искушение, он пошел в ближайшую деревню, чтобы пообщаться с людьми.
Там был праздник.
Играла музыка, смеялись дети, готовилась вкусная еда.
Все были такие радостные, сытые и довольные, что любо-дорого посмотреть!
Наш портной провел с жителями этой деревни целый вечер.
Он выпил вина, согрелся и, одолжив у одного музыканта скрипку, стал наигрывать веселые мелодии.
Поздно ночью отшельник возвратился в свою хижину, и она показалась ему еще холоднее, чем накануне.
Место, где Букарет совсем недавно чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, стало его тяготить.
Все чаще и чаще портной уходил из пустыни.
Он бывал на всех деревенских праздниках.
Там он ел и пил вволю, а также играл на скрипке.
В результате Букарет стоптал свою обувь, и в преддверии зимы оказался босой.
Все деньги, которые люди жертвовали пустыни святой Анны, были потрачены легкомысленным портным на вино и прочие удовольствия.
И тогда совет городских старейшин постановил:
Выдать брату Букарету, святому отшельнику, пару новых ботинок, при условии, что он будет жить в молитвенном уединении, как ему и подобает, и перестанет посещать таверны'.
Получив новые ботинки, портной призадумался.
И как это он мог поддаться дьявольскому искушению и вместо того, чтобы служить для людей примером христианского благочестия, пьянствовал и веселился с деревенскими жителями?
Впервые за несколько месяцев привольной жизни Букарет стал молиться.
Он решил, что больше не покинет пустынь святой Анны и будет всю жизнь искупать свой грех перед Богом.
Но вскоре отшельник умер.
Дорогой
Пьер!
Я подозреваю, что отшельник из пустыни святой Анны еще не завершил искупление своего греха.
Я думаю, что той ночью ты встретился именно с покойным Букаретом, который должен теперь возвращаться на землю и дождливыми ночами шить и молиться.
Ты хотел утешить плачущего старика, но вместо этого, предложив ему выпить настойки, напомнил о веселых попойках, что стали причиной его несчастья.
Ты сделал ему еще больнее, и он рассердился.
Да, дела…
Священник, постояв несколько минут в задумчивости, стал собираться восвояси.
На прощанье он сказал
Пьеру:
- Поправляйся скорее и не забывай в своих молитвах брата Букарета.
А я завтра же отслужу мессу об упокоении души бедного отшельника.
Оправившись от болезни,
Пьер попрощался с родителями и пошел обратно на груанское пастбище.
Проходя мимо развалин пустыни святой Анны, юноша вознамерился отыскать свое добро.
Он подошел к тому самому месту, где призрак отшельника дал ему пинка за настойку из корня горечавки.
И что же он увидел?
На земле валялась треснувшая, никуда уже не годная трубка.
В ветвях росшего поодаль бука висела трость.
А в шапке
Пьера, застрявшей в густом орешнике, сидела белочка и грызла орехи.
Что касается бутыли с настойкой, то она исчезла без следа.
Но это не важно!
Через шесть месяцев, когда счастливый
Пьер стал мужем очаровательной Аннетты, на веселой свадьбе не было недостатка в настойке из корня горечавки.
Тогда
Пьер в последний раз поведал людям о своей встрече с призраком отшельника.
Вскоре у него появились другие заботы.
Через несколько лет
Пьер был уже окружен десятком резвых детишек, как это и принято в добропорядочных семьях грюйерского края.
И у него совершенно не было времени думать о Букарете, тем более, что свет у леса Жизетта больше не зажигался.
