монада

раскаленная глина да не обратится в дым

перекресток этот со всех сторон одинаков

белые-белые птицы склевали твои следы

сердце каждой из них станет семечком мака

спит в цветах бесноватый, не нужно его будить

но поговори со мной, поговори, так надо

пальцы сжимают терновник

режется из груди

солнечной пылью трепещущая монада

с каждой каплей на темя больнее сгустку миров

город окутан водорослью мглистой

кто-то меняет ноги на голос. кто-то пускает кровь

в темные вены с проросшими книжными листьями

вкус горячий железный не вытолкнуть изо рта

рвется рубашка, вывихнутая швами

красными муравьями облепленная гортань

очищается разве что переливанием

белые птицы маками распускаются впереди

я не помню, каким был сгусток первоосновы

я помню боль в ногах и я помню резь в груди

но это слово

что это было за слово