раскаленная глина да не обратится в дым
перекресток этот со всех сторон одинаков
белые-белые птицы склевали твои следы
сердце каждой из них станет семечком мака
спит в цветах бесноватый, не нужно его будить
но поговори со мной, поговори, так надо
пальцы сжимают терновник
режется из груди
солнечной пылью трепещущая монада
с каждой каплей на темя больнее сгустку миров
город окутан водорослью мглистой
кто-то меняет ноги на голос. кто-то пускает кровь
в темные вены с проросшими книжными листьями
вкус горячий железный не вытолкнуть изо рта
рвется рубашка, вывихнутая швами
красными муравьями облепленная гортань
очищается разве что переливанием
белые птицы маками распускаются впереди
я не помню, каким был сгусток первоосновы
я помню боль в ногах и я помню резь в груди
но это слово
что это было за слово
