Сколь суетлив и разночинен
Прохаживающийся народ,
Среди почти живой скотины,
Наживу славя, торг идёт.
Кто с чем! Каких капризов
Мы не наслушались от них!
Гость с ног до головы облизан,
Но любопытства пыл не стих.
То скуки ли его старанья, -
Спонадобившегося добра
Он сам себе не представляет,
Его заводит суть - игра.
Ему каких-то там товаров
С заморья, даже не шелка.
Подай, дружок! Ну что ж, пожалуй
В укромный уголок лотка.
Здесь потной и гогочущей толпе
Мы глаз диковинным не натираем.
Лишь исключительно тебе
Приотворю кусочек Рая.
Я вижу, ты не ветер носишь
В карманах - золото звенит,
Но что-то так немного просишь,
Иль спроса робость не велит?
Есть у меня одна вещица,
Получше всякого хламья:
В злачёной клетке ждёт жар-птица
Тебя, единственно тебя.
Там в тени занавесок,
За леопардовым ковром
В томленье извелась невеста,
Забывшаяся душным сном.
Её пленили мы в туманах
Страны лесов и гор, в пыли
Кровавой сечи, караваном
Её к тебе мы привели.
В пути том многие сложили
И головы, и честь, и сыновей
К ногам всесилия пустыни,
Но тем товар ещё ценней.
Курится огненный кальян,
И стражник-раб у входа дремлет,
Он дымом и жарою пьян,
И красотой моей царевны.
Он бережёт её как день,
И полумесяц прижимает
К себе, в корзине держит змей,
К ней никого не подпуская.
Гость входит, истинно султан,
Степенным шагом, чуть осанясь,
Поглаживая кафтан
И потирая в перстне камень.
Его к всему привыкший взор -
К любым излишествам и яствам,
Вдруг голод пробудил, костёр
В нём разгорелся. Как прекрасна!
Царица в ложе, не раба,
Младая, стройная девица,
Слегка прикрыта, и со лба
Златых волос пожар струится.
Как лев, замревший пред прыжком:
Запели жилы, кровь клокочет,
Он сдавливает в горле ком.
Она слегка открыла очи,
Взглянула на него сквозь дым,
Устало села на подушку.
Я стал давно уже седым,
Меня уже предсмертье душит,
Но будет сладко сознавать
Последних дней моих обман,
Что прежде смерти обнимать
Меня девичий будет стан.
Чтоб золотых волос пожар
Пожара яда иль болезни
Скорее дряхлый ум объял,
Что скоро станет бесполезным.
Хоть и обещана уже
Другому богачу с востока, -
Он не успеет в платеже, -
Осталось солнцу сесть до срока...
Его, твердят, болезнь сразила
Неведомая местным мудрецам
По части медицины, и светила
Сулят развитие рубцам.
Так странно. Лишь ещё вчера
Он, как и ты, разгорячённый
И не жалевший серебра
Стоял здесь, разума лишённый,
Как вдруг пропал! Худую весть
Принёс мальчишка быстроногий.
Я целый день провёл в тревоге,
Пока ты не явился здесь.
Дождёшься: луч последний солнца
Уйдёт за дюны, как трофей
Ликующего полководца
Она окажется твоей.
Что так легка и так юна,
Царевна северного края,
Истомлена жарой она,
Дитя, рождённое для Рая.
Оставлю вас наедине
С одним условьем лишь: руками
Не трогать. Буду в стороне
Я дожидаться за лотками.
И вышел, бросив хитрый взгляд,
Прикрыв рукою занавеску.
О, Господи, твоих наград
Прекрасней всех эта невеста!
Теперь в удушливом шатре,
Где дым, шафран и запах пота,
Вы б не узнали в дикаре
Того высокого полёта
С каким вошёл он. Но побыть
Вдвоём с девицей им не дали:
Ни то, чтобы поговорить,
Но даже разглядеть детали.
Бестактно, грубо, бросив пост,
Манеры, полумесяц и корзину,
И в ноги бросившись, что гость
От хамства просто рот разинул,
Ворвался стражник. О порог
Споткнувшись, он, дыша прерывно,
Стал говорить, теряя слог,
И презирая образ дивный.
Вас от ошибки ограждая,
Прошу, послушайте меня:
Ведь дева та не отпрыск Рая,
Скорее Ад её семья.
Ведь тайну рода чрез пески
Никто из знавших не доставил,
Их всех из адовой реки
Уже никто спросить не станет.
Ведь всякий, кто желал её,
И в ожиданье бурной ночи,
Себе блаженство напророчив,
Надел посмертное бельё.
Она совсем не так проста,
Она обманывает зренье:
И эти гладкие колени,
И эти алые уста -
Всё это морок, ложь, обман...
Я это видел в час рассветный,
Когда луч солнца мимолетный
Ей на лицо сквозь щель упал.
Он говорил и отступал,
Всё меньше становясь и тише,
И не заметил как в затишье
В корзину змей ногой попал.
Миг - он, не договорив,
От ядовитых двух кинжалов
Свалился белым, завалив
Шатра опоры. Тьма пропала,
Гость видит, что теперь в углу,
Кряхтя, на шёлковых подушках
Сидит какая-то старушка,
Вокруг себя сгущая мглу.
А где же дева? Где пожар
Волос и, полные разврата,
Две груди? Лишь наряд богатый
Скрывает порченый товар.
Ты обмануть меня решил?
Скупая лживая собака!
Так не узнал меня, однако,
Среди мерцающих светил.
Этот базар и твой шатёр,
Вот эти каменные плиты,
Фонтан, мосты и монолиты
Дворцов, и храмовый узор –
Всё это мне, как жизнь твоя,
Принадлежит. Одно лишь слово,
Один лишь жест, и будь готовым
И ты, и вся твоя семья
Оставить этот мир обмана,
Чтоб не обманываться впредь
И не обманывать султана.
Всему одно решенье – смерть!
Лишь только он закончил, как
Бликуя отсветом закатным,
Начищенный клинок булатный
Прервал рождения пустяк
Того, кто, будучи хитёр,
Догадывался, что за деву
Сама судьба на самом деле
Подкинула в его шатёр.
Царевна европейских стран,
Дитя культуры единённой,
Событий бурный океан,
В худом сосуде умещённый.
Как день и ночь слились в одно,
В ней мёд и яд текут по венам
Эпох коленопреклоненных
И тех, что сгинули давно.
В ней сочетается, плывёт,
Как гондольер в широком устье,
Весь европейский мир, народ
Его, его искусство
От хрупкой чаши гончара
До пушки, вылитой из меди,
От робких росчерков пера
И до шекспировских трагедий.
Она уже почти стара
В свои неполные шестнадцать.
Невинность - миф! Она должна
Его развеять постараться.
Она - бесплодная победа
В кровосмесительном бою,
И кто её любви изведал,
Тот жизнь подарит ей свою.
А ты беги, беги, султан,
Покуда солнце еще красно,
И, как оно, пылая страстью,
Войди в клокочущий фонтан,
Там смой с себя весь этот пот,
И, стыд прикрыв, спеши молиться.
Пока цела твоя столица,
И топчет землю славный род.
Ночь пережив, коль повезёт,
Про всё забудь. И правь, как прежде.
Ты в деве той искал надежду,
Но не надежда в ней живёт.
Она прекрасна. Суть не в ней.
Но под влиянием востока
Под песнопения пророка
Цена её любви страшней.
Тот благородный бледный цвет
Сгорает и теряет силу,
Утягивая за собой в могилу
Тех, блеском сабель иль монет
Кто захотел в плену объятий
Её любовной похвалы,
Ночей в беседе и разврате
И яда золотой иглы.
Не убивай и не люби -
Гони, пока остатки мысли
Теплят ещё крупицу жизни.
Своих людей поторопи,
Дав ей воды, проводника,
Силком в хвосте у каравана
Скорей послать к далёким странам,
Где жмёт корона дурака.
Или отправь в такую даль,
В какой нашли её когда-то,
И уповай, что боль утраты
Тебя покинет навсегда.
Достаточно уже смертей
От красоты моей старухи.
Быть может, это только слухи,
Лишь отголоски тех вестей,
Что каждый день один из них
Всего лишь раз её увидев,
Менял привычную обитель.
Я, завершая этот стих,
Признаюсь, что её любил,
Украденную вашим братом
И увезённую куда-то
В песчаную страну могил.
Что стало с ней? Куда теперь
Она отправлена насильно?
Кому её любовь по силам,
Не загубив, перетерпеть?
Там каждой ночью в каждый дом
Под свист штыков и рокот ядер
Она втекает тёплым ядом,
Который отравляет днём.
Не убивай и не зови -
Держи её на расстояньи.
Наживу славя, состоянье
Не делай на её крови.
