Александру Назаренко и экипажу теплохода
Шота Руставели" Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты - И хрипят табуны, стервенея, внизу.
На глазах от натуги худеют канаты,
Из себя на причал выжимая слезу.
И команды короткие, злые Быстрый ветер уносит во тьму:
Кранцы за борт!",
Отдать носовые!" И -
Буксир, подработать корму!" Капитан, чуть улыбаясь,- Молвил только
Молодцы",- Тем, кто с сушей расставаясь, Не хотел рубить концы.
Переход - двадцать дней, - рассыхаются шлюпки,
Нынче утром последний отстал альбатрос...
Хоть бы - шторм!
Или лучше - чтоб в радиорубке Обалдевший радист принял чей-нибудь
OS.
Так и есть: трое - месяц в корыте,
Яхту вдребезги кит размотал...
Так за что вы нас благодарите - Вам спасибо за этот аврал!
Только снова назад обращаются взоры - Цепко держит земля, все и так и не так:
Почему слишком долго не сходятся створы,
Почему слишком часто мигает маяк?! Капитан, чуть улыбаясь, Молвил тихо:
Молодцы!" Тем, кто с жизнью расставаясь, Не хотел рубить концы.
И опять будут Фиджи, и порт Кюрасао,
И еще черта в ступе и бог знает что,
И красивейший в мире фиорд Мильфорсаун - Все, куда я ногой не ступал, но зато - Пришвартуетесь вы на Таити И прокрутите запись мою,- Через самый большой усилитель Я про вас на Таити спою. Скажет мастер, улыбаясь, Мне и песне:
Молодцы!" Так, на суше оставаясь, Я везде креплю концы.
И опять продвигается, словно на ринге,
По воде осторожная тень корабля.
В напряженье матросы, ослаблены шпринги...
Руль полборта налево - и в прошлом земля!
