Не умру я, а просто устану
И прилягу вздремнуть на меже,
Стану песней к хмельному стакану
И раздумием в чьей-то душе.
Знаю: вера в бесмертье наивна,
Но хочу я в руках сохранить
С этой жизнью, суровой и дивной,
Хоть одну неразрывную нить —
Чтобы чистой полуденной синью
Я струился к пшеничной волне
И, дыша чабрецом и полынью,
Летний вечер вздохнул обо мне.
Пусть натёр я в дороге мозоли,
Пусть карманы мои — решето,
Только сердцу, живому до боли,
Не постичь гробовое «ничто».
Тихим, сумрачным, непостижимым
Я предстану в таинственный миг,
Но не верьте чертам недвижимым:
Я не в них — я клянусь вам — не в них!
Между птицей и ветвью и между
Луговым мотыльком и цветком
Я бессмертную теплю надежду
И лишь этой надеждой влеком.
И, покуда в житейской пучине
Я последнюю боль не допил,
Я конца не предвижу в кончине,
Я не верю молчанью могил.
(1985)
