Божественный огонь веры

Я стою на вершине горы, обнимая холодные ветры.

Нараспашку душа. Ей бы ввысь, танцевать босиком среди звёзд.

Где-то там, у подножия мира, свернулись клубком километры

Тонких льдов, буреломов лесных, понапрасну мной пролитых слёз.

Застилала мне очи рассказами лживыми зависть людская,

Вслед каменьями острыми бил полный горечи дружеский взгляд.

Отвернулись, глухие к молитвам о помощи, смерть предрекая,

Все, кто звался роднёй, поспешив заказать упокойный обряд.

Предрассветной порой алой кровью поила душистые травы,

Собирала потом неземной красоты колдовские цветы,

И вплетала в косу, обвязав её честью и тяжестью славы,

Сокрушала незыблемым словом прогнившие насквозь мосты.

Я была — сам себе полководец, тиран, пережиток столетий,

Отзвук, эхо стального меча, что обрушился на автомат.

Только вера держала меня в этом мире, что, кажется, сбрендил,

Поднимала с колен, и снимала с грядущего злой непрогляд.

Целый мир за спиной был воспринят учителем строгим и грозным,

Поединок объявлен судьбе не на жизнь, а на вечную смерть.

Решено было раз и навеки ноябрьскою ночью морозной,

Что несущий священный огонь непременно сам должен гореть!