На мгновенье

Пусть нас давят угрюмые стены тюрьмы, —

Мы сумеем их скрыть за цветами,

Пусть в них царство мышей, паутины и тьмы, —

Мы спугнем это царство огнями…

Пусть нас тяжкая цепь беспощадно гнетет,

Да зато нет для грезы границы:

Что ей цепь?. Цепь она, как бечевку, порвет

И умчится свободнее птицы.

Перед нею и рай лучезарный открыт,

Ей доступны и бездны морские,

И безбрежье степей, и пески пирамид,

И вершины хребтов снеговые…

В наши стены волшебно она принесет

Всю природу, весь мир необъятный, —

И в темнице нам звездное, небо блеснет,

И повеет весной ароматной!

Нам прожить остается одну эту ночь,

Но зато — это ночь наслажденья,

Прочь же мрачные думы и слезы, — всё прочь,

Что рождает тоску и сомненья!..

Мы на пир наш друзей и подруг созовем,

Заглушив в себе стоны проклятий,

И в объятьях любви беззаботно уснем,

Чтоб проснуться для смертных объятий!

И да будут позор и несчастье тому,

Кто, осмелившись сесть между нами,

Станет видеть упрямо всё ту же тюрьму

За сплетенными сетью цветами;

Кто за полным бокалом нам крикнуть дерзнет,

К нам в слезах простирая объятья:

«Братья, жадное время не терпит, не ждет!

Утро близко!.. Опомнитесь, братья!»

1780