если посчитать слово «любовь» в песнях битлз, то выйдет 513, в моих же стихах — зеро.
я не научена расставаться и на всех я точу перо. количеству печалей моих-скитальцев позавидовал бы пьеро. и кто я такая, кто я? ненавижу город, что за окном, тут не встретишь своих — покати шаром. мои инициалы складываются протяжным «ом-м», а мне самой не найти покоя.
ну а все говорят: «сколько же тебе лет? как ты пишешь такое, что ешь на обед? и не рано ли думать, встречая рассвет? а в школе бывали двойки? ребёнок совсем, зачем детство терять? почему ты так любишь по жизни страдать?» а я дважды молилась, чтоб выжила мать, на полу у больничной койки. ненавидя блондинистых медсестёр, штукатурки потрескавшийся шатёр. жаль, мне память никто не стёр, была бы ребёнком сносным. но научилась плавать, грести, хватать, эти фразы конвейером штамповать. как мне пишется? лучше бы вам не знать. а хотя уже слишком поздно.
ночь заходит ко мне, как к себе домой, мы эпохой затраханы нежилой, тут уже не спасут МЧС и Ной, поколение тонет в фальши. пою то, о чём думать уже нельзя, ведь больней всего делают нам друзья. жизнь снова бьёт моего ферзя, не понять, что же будет дальше. я не сплю почти и играю блюз, редко верю словам /может, это плюс/, из-за глупостей часто так дико злюсь. как смешно это и нелепо. в обиде на всех, на себя и на жизнь, что ни день, то «попробуй-ка докажи», карусель эта чертова нас кружит, а мы все от софитов слепнем.
и поможет лишь плеер, любимые песни, с этой музыкой мы все умрём и воскреснем. в наших душах немало навылет отверстий, под глазами синеют круги. и уйти бы, забрав небольшой багаж, каждый день из нас делают мелкий фарш, но этот грёбаный мир, он наш. так люби же его. аминь.
