За ухой, до слез перченной,сочиненной в котелке,спирт, разбавленный Печорой,пили мы на катерке.
Катерок плясал по волнамбез гармошки трепакаи о льды на самом полномобдирал себе бока.
И плясали мысли наши,как стаканы на столе,то о Даше, то о Маше,то о каше на земле.
Я был вроде и не пьяный,ничего не упускал.
Как олень под снегом ягель,под словами суть искал.
Но в разброде гомонившемне добрался я до дна,ибо суть и говорившемне совсем была ясна.
Люди все куда-то плылипо работе, по судьбе.
Люди пили.
Люди былинеясны самим себе.
Оглядел я, вздрогнув, кубрик:понимает ли рыбак,тот, что мрачно пьет и курит,отчего он мрачен так?
Понимает ли завскладом,продовольственный колосс,что он спрашивает взглядомиз-под слипшихся волос?
Понимает ли, сжимаялокоть мой, товаровед,—что он выяснить желает?
Понимает или нет?
Кулаком старпом грохочет.
Шерсть дымится на груди.
Ну, а что сказать он хочет —разбери его поди.
Все кричат: предсельсовета,из рыбкопа чей-то зам.
Каждый требует ответа,а на что — не знает сам.
Ах ты, матушка — Россия,что ты делаешь со мной?
То ли все вокруг смурные?
То ли я один смурной!
Я — из кубрика на волю,но, суденышко креня,вопрошаюшие волнынавалились на меня.
Вопрошали что-то искрыиз трубы у катерка,вопрошали ивы, избы,птицы, звери, облака.
Я прийти в себя пытался,и под крики птичьих стайя по палубе метался,как по льдине горностай.
А потом увидел ненца.
Он, как будто на холме,восседал надменно, немо,словно вечность, на корме.
Тучи шли над ним, нависнув,ветер бил в лицо, свистя,ну, а он молчал недвижно —тундры мудрое дитя.
Я застыл, воображая —вот кто знает все про нас.
Но вгляделся — вопрошалищелки узенькие
Неужели,— как в туманекрикнул я сквозь рев и гик,—все себя не понимают,и тем более —
Мои щеки повлажнели.
Вихорь брызг меня
Неужели?
Неужели?
Неужели?» — я
Может быть, я мыслю грубо?
Может быть, я слеп и глух?
Может, все не так уж глупо —просто сам я мал и
Катерок то погружался,то взлетал, седым-седой.
Грудью к тросам я прижался,наклонился над
Ты ответь мне, колдовская,голубая глубота,отчего во мне такаягоревая глупота?
Езжу, плаваю, летаю,все куда-то тороплюсь,книжки умные читаю,а умней не становлюсь.
Может, поиски, метанья —не причина тосковать?
Может, смысл существованьяв том, чтоб смысл его
Ждал я, ждал я в криках чаек,но ревела у борта,ничего не отвечая,голубая глубота.
