Посвящаю всем моим предкам из Рязанской земли
Дух свободы
5.04.1999г.
Пряный запах хвои, медовый аромат лесных цветов дурманил голову двух влюбленных. По дороге, избитой глубокими ухабами, сквозь белоствольные березы и хмурые дубки гнедой жеребец, словно вихрь, мчался к воротам града Рязань, который лежал на высоком правом берегу реки Оки, версты четыре ниже устья Прони.
Ростислав впервые в жизни ощутил тепло тела своей возлюбленной Светланы. Она была так близка и в то же время недоступна, так желанна и недосягаема. Кто он для нее? Сосед – сын кузнеца, и не более. Сколько раз он любовался, стоя у плетня, ее лебединой походкой, когда она несла коромыслом воду, сколько раз провожал взглядом, когда она вместе со своей бабушкой шла на базар торговать бубликами. А голос?! Как чудно она поет по вечерам, сидя у окна за прялкой. Каждое движение Светланы вызывало восторг у Ростислава.
Но, увы, девушка никогда не дарила ему улыбки, ни разу не удостоила нежным и ласковым взглядом. В его присутствии Светлана всегда была гордячкой, холодной, как лед. Черноволосая красавица с тонкими, как шнурок, длинными бровями, огромными карими глазами, маленького росточка с тонкой, как тростинка, талией не имела отбоя от поклонников. Сам сын ювелира Данило сватался к ней, но получил отказ. В нынешнем 1237 году Светлана встретила свою восемнадцатую весну.
У Ростислава даже не было и тени догадки, что он любим этой гордой красавицей.
Сейчас, когда Ростислав рядом, Светлана забывала обо всем. Она чувствовала тепло руки любимого на своем животе и не могла ни о чем думать, кроме как о любви. Настолько сладостны были эти минуты.
Слева и справа до слуха влюбленных доносились веселые птичьи напевы. Солнце стояло в зените. Вдруг из зарослей боярышника выпорхнула небольшая птица с зеленоватыми пятнами на груди. Она села на ветку черемухи и запела.
- Иволга!- воскликнул Ростислав. Пение птицы напомнило ему грудной голос любимой. Светлана не откликнулась на его слова. Мысли ее были далеки отсюда
Сегодня утром Светлана отправилась с подругами в лес отдохнуть от повседневных забот. Девушки плели венки из лесных цветов, водили хороводы у зеркальной глади озера, пели песни, всей душой наслаждались красотой утреннего леса. Внезапное появление Славуты на взмыленном коне прервало их идиллию.
« Светлана, твоего брата медведь порвал на охоте ! Надо спешить в город!», - пришпоривая коня, кричал налету Ростислав.
Недобрая весть подкосила силы Светланы. Она стояла ни жива, ни мертва. Ее любимый брат Александр при смерти! Не может быть! Светлана не желала верить словам Ростислава.
Родители Александра рано умерли и его взял на воспитание отец Светланы – Юрий Леонтьевич. Светлана с Александром жили душа в душу как брат и сестра, всегда делили беду и радость пополам. Три года назад, когда Александру исполнилось шестнадцать лет, его отдали на службу к князю Юрию Игоревичу. Вскоре тот назначил юношу главным ловчим. Князь полюбил его за небывалую силу, отчаянный характер, смекалистый ум, мужество и верность. Александр ради князя готов был идти в огонь и в воду. Сегодняшний день стал тому подтверждением. Защищая жизнь Юрия Игоревича, Александр один с рогатиной бросился на разъяренного раненого медведя.
Ростислав, недолго думая, одной рукой, словно пушинку, подхватил Светлану за осиную талию и посадил на своего верного коня Черныша. Ударил коня плеткой, тот вздыбился и сразу перешел на крупную рысь.
Тревогу о жизни брата в сердце Светланы сменило другое чувство - самое прекрасное и самое жестокое - любовь. Да, любовь – это эгоистичное чувство, которое заставляет нас забыть любое горе, тревогу, прочь уводит печаль и тоску.
- Домна, Домнушка…- кричал в бреду тяжелораненый ловчий. Дыхание его было хриплым, прерывистым. На могучей, покрытой густой растительностью груди зияла глубокая кровоточащая рана. В бессознательном состоянии привезли Александра в терем воеводы Гаврилы, дальнего родственника князя. Вот уже три дня Александр боролся со смертью в стенах этого дома. Рядом с юношей сидела та, чье имя он непрестанно повторял. Худенькая бледная девчушка миловидной наружности в белой вышитой цветами льняной рубахе с русой густой косой до пояса. Домна была сенной девушкой дочери воеводы Любавы.
- Здесь я, сокол мой ясный. С тобой, моя зорюшка, - плача шептала Домна. Губы ее иссохли от волнения, большие красивые глаза опухли от бессонных ночей. День и ночь молила она Божью матерь сохранить жизнь ее любимому.
Поодаль у самой кирпичной печи сидела, вся одетая в золото и серебро, пышнотелая Любава. Грустны были ее черные прекрасные глаза. Измучилась девка, только от ревности и злобы, не могла простить Домне выбора Александра. Знатная девица желала быть невестой ловчего князя, больно ее сердцу он был мил. Но, увы, Александр не замечал ее.
Под покровом ночи босая по дощатому полу, с распущенными черными волосами, в одной рубахе, пробралась Любава в опочивальню Александра.
- Любава, как ты…- пытался противиться горячим ласкам девушки добрый молодец. Но она только закрыла рукой ему рот и продолжала другой рукой гладить его плоть.
- Молчи, любый. Молчи. Ты любовь моя и я буду твоей навсегда. Возьми меня…- сладко шептала на ухо Александру дочь воеводы. Она знала, что дарит ему не только свою любовь, но и богатство, почет.
Слабый, после болезни, Александр поддался чарам юной девы.
Открывавшаяся с вежи терема воеводы ширь захватывала дух Любавы и Александра. Отсюда были видны селения над крутыми береговыми склонами, бескрайние заокские просторы и голубые лесные дали, замыкавшие горизонт. Стоял погожий летний день, и необъятный небесный свод навевал умиротворение на души жениха и невесты. Только сердце ловчего сжималось от боли и тоски. Грустные думы о Домнушке не давали ему покоя ни днем ни ночью. Как мог он променять свою любовь на боярские палаты?! Нежную милую Домну на горячую властную Любаву?!
- Сокол мой, обними меня. Понесла я. Скоро дитя у нас будет. Княгиню Евпраксию попрошу крестной ему быть. Все же княжеви родичи мы, - словно песню, напевала Любава.
Эта весть, словно гром среди яркого неба, поразила Александра. Назад дороги уже не было. Больше месяца, после той роковой ночи, считал он себя клятвопреступником. А нынче захотелось ему броситься с башни и не видать этой собственной свадьбы с дочерью воеводы.
« Домнушка, Домна, где же ты, голубка моя?», - говорили его глаза.
- Да, любушка, скоро свадьба у нас, - ответил он сурово Любаве.
А Любава вся сияла от радости, час ее полного торжества был близок.
- Данило, крупные жемчужины нанизывай на тонкую серебряную проволоку, - в мастерской старый ювелир Василий Федотыч обучал ювелирному мастерству своего сына. Настроение у мастера было приподнято. Вчера воевода Гаврила сделал ему большой заказ – два крупных колта 1 из золота – свадебный подарок дочери Любаве.
Несмотря на почтенный возраст, Василий Федотыч имел отличное зрение. Ему покровительствовал сам князь Юрий Игоревич. Знатные люди города доверяли старому ювелиру свое золото, серебро, самоцветы. Он имел доступ к книгохранилищам, где изучал старые рукописи, из которых черпал орнаменты и узоры и переносил их на металл. Двадцать пять лет назад Василий со своей семьей переехали сюда из Киевского княжества по приглашению рязанского князя. С тех пор Василий всей душой полюбил эту землю, она стала для него второй родиной.
Что представляла собой Рязань в 1237 году?
Большой город. Площадь занимала свыше семидесяти гектаров. Военный форпост на юго-восточном рубеже Руси. Население ее составляло около восьми тысяч жителей. В то время как Париж насчитывал около двадцати пяти тысяч жителей, Кельн – около двадцати, Страсбург - около пятнадцати. Княжил в ту пору Юрий Игоревич5, сын князя Игоря Глебовича 4, и был он отменным воином, разумным правителем и рассудительным политиком.
Сгоряча не рубил, где надо было, и пригнуться мог. Сына своего Федора Юрьевича тоже воином вырастил. Сноха, Евпраксия Михайловна, черниговская княжна, небывалой красотой славилась.
Ювелирная мастерская находилась в Северном городище, основном ремесленном районе города, рядом с домом Василия Федотыча. Здесь же располагались мастерские косторезов, гончаров, кузнецов, мастерская бус из янтаря. Северное городище было очень плотно заселено, жилища расположены близко одно от другого.
« Беда! Беда! Утопленница!», - кричала во весь голос на улице Светлана, направляясь в сторону реки.
У Данилы екнуло сердце, жемчужные бусины выпали из рук и рассыпались по полу. Он не мог оставаться равнодушным к звуку голоса любимой. Сын ювелира бросил работу и выбежал на улицу. В сторону реки бежало много люда.
Первым к берегу реки на зов названой сестренки прибежал Александр. На поросшей бурьяном земле лежало бездыханное тело Домны. Он сразу же припал к губам утопленницы. На третий вдох девушка очнулась. Сильно закашлялась и начала трястись, как в лихорадке. Искренняя радость засветилась в глазах Александра. Возлюбленная воскресла! Сладкий вкус любимых губ навел на спасителя тоску зеленую. Бурным потоком горной реки нахлынули на юношу воспоминанья о робких поцелуях в лесу. И только…Целый год они встречались, но он так и не стал ее мужчиной. И не станет! Любава носит под сердцем его ребенка. А Домна?! Так и останется светлой мечтой, омраченной печалью. Кто виноват?! Сам! Его болезненное самолюбие. Почестей и славы захотелось! Зять воеводы – звучит громко!
- Прости меня, сокол, прости, грех на душу взяла, прости, - хриплым голосом, стуча зубами, пролепетала Домна.
- Ты меня прости, ты, виноват я, - сухо ответил Александр и ушел прочь.
Сердце его разрывалось от боли, ему самому хотелось броситься в реку, но мысли о будущем сыне остановили его. Может быть, если бы Домна окликнула его сейчас, он бы все оставил и бросился к ней, но она не позвала его.
- Господь простит, - прошептала Домна, глядя вслед любимому.
« Пришел я к реке купаться. Гляжу, русалка под воду уходит. Диво-то какое! Глядь, а на берегу сарафан девичий лежит. Тут я и бросился в воду», - рассказывал народу Ростислав о чудесном спасении Домны.
Светлана слушала его речи и гордость за любимого человека переполняла ее душу. Она даже не замечала ревнивых взглядов Данилы.
Сидя за свадебным столом, Василиса пристально разглядывала невесту – дочь воеводы: черноволосая, с большими черными, как уголь, глазами, густыми бровями, тонким носом и крохотным ртом с тонкими губами. « Что в ней дивного такого, что мой милый Александр выбрал ее? «, - изумлялась дочь ювелира. Она была лучшей подругой Светланы. Александр с детства нравился Василисе. Каждый раз, когда она рассматривала « женскую кузню»2 и любовалась очельем из чистого золота – искусной работой своего отца, то представляла себе, как идет под венец с Александром и это очелье украшает ее. Но, увы, теперь другая работа ее отца - золотые колты на цепочках - красиво обрамляли лицо Любавы, слегка касаясь щек.
На свадебном пиру присутствовали сам князь Юрий Игоревич с матерью Агриппиной Ростиславовной, сыном Федором и снохой Евпраксией. Агриппина Ростиславовна, словно царица на троне, важно восседала за праздничным столом. Дочь великого князя киевского Ростислава Мстиславовича знала себе цену. Она сравнила со своей снохой всех знатных девушек на свадьбе и осталась довольна выбором внука. Синие глаза юной Евпраксии излучали свет и добро, она всем улыбалась неподдельной улыбкой. Княжна была очень счастлива в браке и молодым желала того же. Ее сын – младенец, Иван-Всеволод, остался дома в колыбели на попечении мамок. Лебединую шею Евпраксии украшало венецианское ожерелье кружевной работы – свадебный подарок князя Федора.
Неподалеку от князя Юрия Игоревича сидел воевода Гаврила, ратному делу искусный, с немолодой красавицей женой Варварой Никифоровной. На правой руке его красовался перстень-печать с фигурой Георгия – воина святого покровителя Юрия Игоревича. Воевода очень гордился этим перстнем – подтверждением родства с княжеской семьей. Гаврила по натуре был очень ревнив. И сейчас всерьез приревновал свою жену к боярину Никите. Воевода и не заметил как в порыве злобы вывернул безымянный палец жене. Только тихий вскрик Варвары Никифоровны заставил его обуздать дикий гнев.
Молодых венчал сам владыка рязанский Арсений в церкви соборной пресвятой Богородицы.
Невеста была весела, да жених невесел. Александр смотрел, опустив очи, на маленькие пухлые пальцы Любавы, как она лакомилась медовыми пряниками. На столе стояла высоко ценимая стеклянная посуда, исполненная в мастерских Царьграда и Коринфа, Кипра и египетской Александрии. Сласти привезли с моря Хвалынского.3 Пиво с брагой лились рекой. Слышались радостные крики в честь жениха и невесты. Свадебный пир тянулся с перерывами три дня.
Домна все эти дни подряд проплакала дома, вспоминая жаркие поцелуи любимого.
На дворе стояла непогода. Унылая осень готовилась передать свои права студеной зиме. Злой ветер бил в слюдяные окна, в бревенчатые стены, завывал под потолком. На подоконнике в глиняном кувшине стоял засушенный букет из вереска, напоминавший о прекрасной поре цветения, когда Ростислав признался Светлане в любви. Светлана рассказывала Василисе о редких встречах с Ростиславом у реки. Та внимательно слушала ее, иногда вздыхая невпопад. Так подруги коротали вечер в ожидании прихода Василия Федотыча с сыном с княжьего двора. Мать Светланы Авдотья больше недели назад пеши отправилась в Муром купить ткани, чтобы сшить для всей семьи новые рубахи. Авдотья была известная в городе рукодельница. Хозяйкой в доме осталась бабушка Аглая, крепкая бабенка с железным характером. Поэтому Светлана теперь часто захаживала в гости к подруге.
Вдруг дверь в сени с шумом отворилась, на пороге появились мокрые от дождя Василий Федотыч с Данилой.
- Заждались мы тебя, батюшка. Какую весть принесли нам? – грудным голосом промолвила Василиса.
- Эх, касатка моя, невеселую. Нынче хан Батый прислал к князю послов своих: двух бусурман и чародейку.
- А какие они нехристи эти?- полюбопытствовала Светлана.
- Сами приземистые, лица желтые, сплюснутые, как лепешки, глаза косые, узкие так и зыркают в разные стороны. А колдунья – высокая, черная, по-нашему глаголила и по-бусурмански, боюсь она порчу наведет на все наше княжество. Уж больно глаз у нее недобрый, - устало рассказывал Василий, присевши на лавку.
- Просили они для хана своего десятины во всем: и в людях, и в князях, и в конях – во всем десятое, - добавил Данило.
- И что князь молвил?! – в один голос протянули подруги.
- Когда нас всех не будет, тогда все то ваше будет! Князь надеется на помощь сородичей своих. Тотчас послал мечника Ростислава во Владимир к благоверному великому князю Георгию Всеволодовичу Владимирскому, - пояснил старый ювелир.
« Велик ты, Господи, милостив», - прошептала Светлана, перекрестилась и упала на колени перед иконой, висевшей на видном месте в избе.
« Царице моя преблагая, надеждо моя Богородице, приятелице сирых и странных предстательнице, скорбящих радосте, обидимых покровительнице!», - молился в церкви Успения пресвятой владычицы богородицы князь Юрий Игоревич, обливаясь слезами. Его василькового цвета глаза стали серыми от горя. Некогда русые волосы седыми прядями спадали ему на одежду.
Не откликнулся князь владимирский на призыв Юрия Игоревича. Тогда послал Юрий Игоревич сына своего князя Федора к Батыю с дарами и мольбами, чтобы не ходил тот войной на Рязанскую землю. Лживый Батый дары принял, но грозился завоевать всю Русскую землю. Стал просить у князя Федора жену его красавицу Евпраксию вместе с рязанскими женщинами к себе на ложе. Князь Федор Юрьевич Рязанский посмеялся и сказал в ответ Батыю: «Не годится нам, христианам, водить к тебе, нечестивому царю, жен своих на блуд. Когда нас одолеешь, тогда и женами нашими владеть будешь». Хан Батый разъярился и тотчас повелел убить благоверного князя Федора Юрьевича, а тело его велел бросить на растерзание зверям и птицам.
Евпраксия, узнав об этом, ринулась с дитем на руках �� высокого терема и убилась до смерти о камни. Она решила, что руки убийцы ее мужа не коснутся ее белого тела , и сын ее не станет рабом.
Вот теперь князь Юрий Игоревич, оставшись один без сына, снохи и малолетнего внука, вдруг вспомнил о незаконнорожденной своей дочери Домне. Когда-то давно ее мать Ефросинья, дочь старого конюха, была единственным источником радости для него на всем белом свете. Ефросинья умерла в родах. Дитя он отдал своему дальнему родственнику воеводе на воспитание. Думал князь Юрий, что пройдет время и забудется грех молодости, но, увы… Велел он теперь своему любимому ловчему привести к нему Домну. Долго князь обнимал свою дочь, прижимал к сердцу родную кровинушку. Александр стоял рядом и молча, кусая губы, смотрел на бывшую возлюбленную. Нынче он – зять воеводы, а мог быть княжеским зятем. И вести войско на реку Воронеж против нечестивого Батыя. Александр сам ушел от своего счастья. Больное самолюбие стало грызть его день и ночь.
Князь Юрий Игоревич долго до полуночи молился в церкви Николаю-чудотворцу и святым Борису и Глебу.
Поутру князь Юрий Игоревич собрал войско для борьбы с лютым врагом. Увидев мужественные взгляды братии своей, князь заплакал, поднял руки к небу и сказал: «Избавь нас, Боже, от врагов наших. И от подымающихся на нас освободи нас, и сокрой нас от сборища нечестивых и от множества творящих беззаконие. Да будет путь им темен и скользок. Лучше нам смертью жизнь вечную добыть, нежели во власти поганых быть. Вот я, брат ваш, раньше вас выпью чашу смертную за святые божий церкви, и за веру христианскую»
Агриппина Ростиславна молча подошла к сыну, обняла его, трижды поцеловала по русскому обычаю и прослезилась. Из трех сыновей только он, самый младший, у нее остался. Но Агриппина Ростиславна никогда не давала воли чувствам. Она твердо знала, что стойкость женщин нужна воинам для победы над врагом. Домна крепилась, пыталась быть стойкой, но не удержалась и разревелась при прощании с отцом.
Любава в соболиной шубе нараспашку, с покрасневшими щеками на морозном ветру, под руку с матерью тяжело шагала по мокрому снегу. Прощание с отцом не тяготило ее. Мысль о том, что ее муж остается с ней в городе, согревала душу будущей матери.
Юрий Игоревич с племянником Олегом и Романом Ингваревичами, муромскими князьями Юрием Давидовичем и Олегом Юрьевичем получили благословение от епископа Арсения и всех священнослужителей и повели войска свои на ратное поле.
Зима в тот год была суровой и началась рано. Домна долго стояла на морозе и смотрела им вслед. Когда дружина воинов, словно облако, скрылась за горизонтом, сердце девушки сжалось от боли в предчувствии беды.
16 декабря 1237 года Александр стоял в дозоре на башне крепостной стены стольного града Рязани. Он смотрел вдаль и не мог поверить своим глазам . В сумерках короткого зимнего дня на город шла зловещая вражья туча. Земля гудела под копытами многочисленной конницы, слышался лязг оружия, громкое ржание лошадей, непонятные басурманские кличи. К стенам Рязани приближалось несметное войско Батыя, легкоуправляемое, с жесткой дисциплиной. Им командовали опытные полководцы.
« Беда! Идут бусурманы на нас!», - загалдели, как сороки, дозорные воины. Защемило сердце Александра. « Как дитя родится?! Как сберечь его?!», - только об этом думал сейчас княжий ловчий. Он и не догадывался, что уже никогда не увидит князя своего и воеводу. Убит был Юрий Игоревич с племянниками своими да воинами. Никто назад не повернул. Все были мертвые.6
Василий Федотыч с сыном погасили горны в мастерской, бережно сложили инструмент. Пришла пора прощаться. Василиса дрожала от страха как осиновый листок.
- Батюшка, мне эти дни годами покажутся. Страшно мне одной, - взволнованным голосом произнесла дочь ювелира.
- Делать нечего, голубонька. Бить врага идем на крепостную стену. А ты схорони все богатство наше в подполье и сама там будь. Даст Бог, свидимся! – повелительным тоном ответил Василий Федотыч.
- Прощай, батюшка. Прощай, Данилушка, - с покорной грустью прощалась Василиса с родными.
Утром Василиса дрожащими руками собрала все женские украшения в кучу, не успев даже часть из них отцепить от ткани головной повязки, сунула в кожаный мешочек и, спустившись в подполье, поспешно, неглубоко прикопала у последней ступеньки.
« Ух..», - тяжело вздохнула девушка, исполнив отцовский наказ. На душе у нее стало спокойней.
Падал снег. Окна в избе Светланы были плотно закрыты ставнями, но мокрый снег стучал по крыше. В избе полутемно. Под окошком стояла прялка. От натопленной печи шло сухое тепло по всему дому. Она была выбелена и расписана цветными узорами и была похожа на дом в доме. На изразцовой лежанке лежала, тихо постанывая, бабушка Аглая. С утра у нее начался жар и ничего из снадобий не помогало: ни отвар из малины, ни - из липы, ни вересковый мед. Светлана, сидя на одной из лавок в красном углу, качала на руках плачущего ребенка. Внезапно раздался стук в дверь и тотчас в избу вошел Ростислав, весь занесенный снегом, и долго отряхивал свои меховые сапоги. С собой он принес длинную рогатину – его единственное оружие против татар. Силы Ростислава были истощены, третий день без сна, забыл, когда кусок хлеба во рту держал.
- Тсс, проходи потише, - прошептала Светлана, приложив палец к губам.
- Чье дитя? – с удивлением, простуженным хриплым голосом спросил молодец.
- Это Ванюша. Маминой подруги тети Души сынок. Она год назад при родах померла и он остался с отцом. А теперича дядя Гриша, отец его, привел Ванюшу ко мне, а сам пошел к крепостной стене с татарами воевать. Страшно мне, Ростик. Бабушка захворала. Чай помрет, что будет? Ты отца моего видал?! - чуть не плача говорила Светлана.
Она бережно положила ребенка на печь, подошла к Ростиславу и крепко прижалась к его груди. В ее голове все перемешалось: страх, любовь, тревога. Переполненная чувствами девушка даже не предложила любимому поесть.
- Видал, видал. Жив и здоров Юрий Дюжев. Велел зайти к вам. Погоди, разденусь, голубка моя. Эх, бусурманы проклятые! Бьют бревнами в стены, камни метают, огненные стрелы пускают в нас, но мы выстоим, обещаю, - успокаивал ее любимый, гладя рукой по распущенным волосам.
Он начал целовать ее лицо, губы. Влюбленные сами того не заметили, как оказались на холодном дощатом полу.
- Росточек мой, я хочу, чтобы ты был у меня первым. Сейчас не время идти под венец. Бог нас благословит. Не стану я полонянкой татарской, лучше в петлю голову положу, - прошептала Светлана, одновременно задыхаясь от страсти и страха перед будущим.
Бабушка Аглая громко кашляла во сне.
В то время как вражеские воины пробивали крепостные стены, готовясь ворваться в город, Любава ледяными руками с трудом копала промерзлую землю во дворе отчего дома. Она пыталась спрятать свой ларец с золотыми и серебряными перстнями, сережками, браслетами. Свадебный подарок отца она взяла с собой.
- Полно тебе мешкать-то, доченька, церковь закроют, - торопила Любаву Варвара Никифоровна.
Жена воеводы спешила присоединиться к окружению княгини Агриппины Ростиславны в каменном соборе.
В церкви, где венчались Любава с Александром, женщины с детьми, старухи и молодые плакали, склонившись одна к другой. В страшные роковые минуты жизни они позабыли о социальных различиях. Были здесь и боярыни, и торговые, и слободские.
- Ой, горюшко! Ой, беда! Что с нашими домами будет?! – ревела во весь голос блаженная Марфа.
Вдова Ингваря Игоревича, вся в черных одеждах, похожая на монашку, часто крестилась и припадала на каменный пол. Женщины с надеждой смотрели на великую княгиню. Агриппина Ростиславна глянула на сноху и громогласно произнесла:
« Полноте, бабы! Слезы лить – горю не поможешь. Помолимся за мужей наших, отцов, братьев! За победу их над вражьим войском! «
Все присутствующие в божьем храме последовали примеру вдовы Ингваря Игоревича. Они сразу и не поняли, что враги обложили хворостом церковь и подожгли.
Спустя время дым разъедал глаза, першило в горле, женщины прощались друг с другом и продолжали молиться. Любава крепко вцепилась в материнскую руку, слезы градом застилали ей глаза, она чувствовала недовольные толчки ребенка и ничем не могла ему помочь. Вдруг блаженная Марфа в страхе сгореть живьем отворила ворота храма и вооруженные мечами басурмане с диким ревом ворвались вовнутрь. Кровь хлынула рекой.
« Господи, помилуй», - последнее, что успела произнести Любава перед смертью.
Предсмертные стоны бабушки Аглаи разрывали хрупкое сердце Светланы. На печи безмятежно спал Ванюша.
Неожиданно дверь избы отворилась, в сени вбежал раскрасневшийся Ростислав со своим орудием. Запах гари тотчас заполнил дом. С улицы слышались крик людей, ржание коней и топот копыт.
- Лада моя, бежим в лес. Отец твой мертв. Татары в городе! Пощады не будет никому: ни старому, ни малому, - взволнованно произнес Ростислав, обнимая девушку.
Вскрикнула Светлана как раненая птица, крепче обняла любимого и сказала:
- Не могу, Росточек, не могу я бабушку оставить. Мой долг – глаза ей закрыть. Ты бери Ванюшу и беги. Я тропку знаю нашу и скоро найду вас. Тесно у меня нынче на сердце.
Светлана обвила руками шею любимого и крепко-крепко поцеловала его в губы на прощанье.
Через полчаса, в немом оцепенении Светлана стояла посреди улицы, недалеко от дома, и смотрела на мертвого Ростислава, лежащего на земле в обнимку с мертвым Ванюшей. Полыхала земля, падали бревна соседских домов, стоны раненых превратились в один протяжный вой.
Девушка оглянулась назад, чтобы навсегда проститься с родным домом, и увидела пылающий факел вместо него. Это зрелище настолько поразило ее, что она не заметила как на ее голову опустился тяжелый вражеский меч.
В предрассветной тьме Александр шел по лесу, проваливаясь по пояс в сугробы, пытаясь отыскать хоть какое-то убежище среди обледеневших деревьев. Снежная крупа хлестала его по спине, по щекам . Кровавый след простирался за ним. Яростный вой ветра заглушал боль в его сердце, но безуспешно. Александр нес на руках самое дорогое, что осталось в его жизни, - тяжелораненую в грудь Домну. Его любимая ценой своей жизни защитила его от татарской стрелы. Зачем?! Для чего ему жизнь без Домны, без Любавы с так и неродившимся ребенком. « Зарубили их, мечом посекли всех женщин в храме», - металлическим эхом звучали в голове Александра последние слова блаженного отрока Ильи.
Домна была в бессознательном состоянии и только слабые хрипы из ее груди говорили о том, что она еще дышит.
Домна просто любила Александра и ее нельзя ни в чем винить. С первого дня осады она была рядом с любимым, помогала чем могла. Хрупкая девушка таскала огромные ведра с кипящей смолой. « Мы создадим им ад на земле», - как молитву повторяла она. Ее бодрые речи поднимали дух рязанских ополченцев. Ну и что, что татары привезли с собой технику из Китая! Наши воины мужественно отражали ее удары. Пять дней стойко сопротивлялась Рязань. Защитники изнемогли на стенах. Все, кто могли держать оружие, встали в строй, несмотря на горевшие подворья. На шестой день завоеватели хлынули в город, всюду неся за собой смерть.
Александр сумел вынести любимую женщину из горящего города. Всей душой он надеялся сохранить жизнь любимой. Он припал к ее губам, как когда-то у реки. Но чуда не произошло. Соленый привкус крови из уст Домны не предвещал благополучного исхода. И все же Домна открыла глаза. Александр остановился оторопев.
- Сокол мой, тяжко мне. Смерть близка, а жить хочется. С тобой быть и любить тебя, - шептала Домна.
- Домнушка, золотая моя, ты будешь жить. Ради меня, ради тех, кто погиб, защищая наш город, землю нашу. Ты слышишь?! Мы продолжим славный русский род, возродим его дух. Дух свободы! Мы непобедимы! Я люблю только тебя и любил всегда, - наконец-то Домна услышала те слова, которых ждала всю жизнь.
Слабая улыбка появилась на ее лице. Александр страстно целовал ее в губы, тщетно пытаясь передать ей свое дыхание. Увы… Ее красивые глаза, всегда сводившие его с ума, закрылись навсегда.
Некое подобие рыдания вырвалось из груди Александра.
Эпилог
Разграбленная Батыем рязанская земля с той поры периодически подвергалась опустошительным набегам. Только-только отстраивались сгоревшие деревни и подрастали чудом уцелевшие дети, как снова налетала беспощадная степная конница, оставляя за собой лишь трупы и пепел.
Но прошло время, и рязанская земля ожила, окрепла. В 1252 году татары отпустили племянника Юрия Игоревича, князя Олега Ингваревича Красного, на рязанское княжение из своего плена . Александр тогда в декабре 1237 года нашел в лесу Данилу, затем они вместе нашли в подполье дрожащую от страха с седыми волосами Василису. А через год она стала верной женой Александра и вскоре родила ему богатыря Руслана. Сбылась все-таки ее девичья мечта. На свадьбе ее голову украшало очелье – искусная работа ее покойного отца. Вот только Василиса так никогда и не узнала, смог ли Александр полюбить ее по – настоящему, так как любят только раз.
14.07.2012
Примечания автора
1.Колты- подвески к женскому головному убору.
2. фамильные драгоценности, которые хранили в ларцах и передавали от поколения к поколению.
3. Каспийское море
4. Игорь Глебович (умер в 1195 г) — удельный князь рязанский
5. занял рязанский престол после смерти брата Ингваря в 1235 году.
6. Все это навел бог грехов ради наших.- « Повесть о разорении Рязани Батыем».
