Глава 51

Тяжёлый бронзовый свет ложится неровным пятном на пол, когда открывается дверь. На пороге – собственной персоной отец, его высочество принц де Горр, Багдамаг. Причина его визита, как всегда, не блещет оригинальностью, а хмельные пары фландрийского вина сразу же повисают в комнате плотным облаком.

Мелеагант встаёт, почтительно приветствуя отца. Он не выносит этот церемониал с близкими, в знак ли протеста, в знак ли тоски в душе, но, впрочем, так ли родны эти два человека? Да, Мелеагант де Горр сын Багдамага, но обоих не покидает чувство какого-то…напыщенно-тревожного сомнения. Они не похожи внешне.

У Мелеаганта глаза зелёного цвета, в них можно увидеть беснующихся чертей, горящий огонь грядущих свершений, в карих глазах Багдамага давно не горит никакого пламени: у него нет целей, женщины, вино и сохранение земель за собою – вот и всё, что ему нужно. Мелеагант не понимает, как можно жить вот так, не пытаясь получить больше, довольствуясь даже не тем, что получено им самим, а унаследовано, а Багдамаг удивляется – куда же этого мальчишку несёт всё время?!

Багдамаг широк в плечах, очень плотного сложения, его манеры грубы, он может позволить себе плоскую остроту в присутствии дам и не стесняется в выражениях, его сын – более спортивного, хоть и более хрупкого сложения, он немного ниже отца, изящен в манерах и обхождении.

Багдамаг отходчив с друзьями, у Мелеаганта друзей нет – только названный брат Уриен Мори, но даже ему, случись что – он не простит малейшей подлости.

Багдамаг вглядывается в черты сына с самого его появления на свет, украдкой, чтобы он не видел, чтобы не мешали слёзы скорби по матери Мелеаганта – Амирис, вглядывается и изучает и не может понять, что его так тревожит и не даёт покоя, какая-то демоническая сила блуждает со времен не по-детски серьезного взгляда, он задумчив.

-Плохой воин! – изрекает свой вердикт Багдамаг, когда Мелеаганту едва исполняется семь лет и в принципе уже видны пропорции и потенциал будущего воина.

И тут же буквально через год Мелеагант становится лучшим, многие рыцари отзываются о нём очень хорошо и говорят о таланте к оружию, а больше – о тяге к кинжалам.

И только один из рыцарей – старый и опытный воин по имени Голиард, говорит:

-Ваше высочество, у Мелеаганта есть блестящий потенциал, но он слишком поддаётся чувствам…

Багдамаг слышит то, что хочет – поддаётся чувствам, вот как, неженка! Он отдаляется от сына всё больше, когда в глазах его видит отражение Амирис, когда же у мальчика просыпается магический дар, Багдамаг и вовсе готов бежать от собственного сына, от замка…

На помощь приходит Мерлин. Он крайне задумчив и от занятия к занятию мрачнеет. Друид таскает с собою котлы, сундуки и книги, и всё время возносит руки к небу. Однажды лишь выдаёт, будто задумавшись:

-Ему всего мало!

Он выдаёт это, поддаваясь чувству собственного удивления. Мелеагант его ученик после Морганы, с которой, бывало, он сражался, заставляя её учиться. Девочка всё чаще пыталась ослушаться малейшего его наставления.

-Моргана, ну прочти хотя бы страничку до конца, - уговаривает Мерлин, пытаясь понять, в какой момент он из королевского советника стал нянькой.

-Не хочу! – упрямится Моргана, уже прекрасно понявшая, кто стоит за уничтожением её семьи.

-Моргана Корнуэл! – повышает голос Мерлин и понимает, что напугать её не может, заодно осознает, что нет у него данных как у учителя и наставника, приходится обходиться, чем есть.

-Ну, - ласково уговаривает Мерлин, - пожалуйста, прочти страницу до конца и я привезу тебе из города подарок!

Она смотрит на него с усмешкой и даже брезгливостью и тут же отворачивается к стене.

-Живот болит, - бросает Моргана сквозь зубы.

Мерлин сдаётся. Он уговаривает её ещё пару раз, на третий или четвёртый она соглашается, читает пару страниц и отшвыривает книгу в сторону, а то и вовсе вдруг перестаёт заниматься, и смотрит в одну точку перед собою, будто бы что-то видит, что недоступно Мерлину…

А в ситуации с Мелеагантом, мальчик постоянно требует новых знаний, проглатывает страницы так быстро, что Мерлин не всегда успевает достать новую книгу…

Моргана не задаёт вопросов по прочитанному. Мерлин спрашивает её о причинах войны между двумя государствами, она пожимает плечами и бросает:

-Деньги, власть, что там ещё…

Мелеагант, задыхаясь от восторга, рассказывает в подробностях об условиях жизни в обоих государствах, объясняет, почему началась война, как происходило сражение и бывает, что состоит из вопросов.

-А потом Сципион Храбрый нанёс сокрушительный удар правым флангом, в то время как засадный полк Грасия… только вот, Мерлин, я не понимаю, а почему нельзя было сразу же повести тактику, используя засадный полк, к чему были такие сложности с лобовой атакой, если…

Мерлин устаёт от обоих. Мелеагант пожирает знания вокруг и всё время рвётся туда, куда ему ступать опасно, а Моргана издевается, не спорит, а просто низводит его старания в ничто. Мерлин очень устаёт от обоих…иногда ему кажется, что если смешать Моргану и Мелеаганта и разделить на две равные части – получится два идеальных ребенка, но…

Мерлин не торопится домой, где ждёт отвернувшая к стене Моргана, Мерлин не торопится на вечерний урок к Мелеаганту, он бежит от двух очень сильных, но очень опасных детей, он видит месть в сердце Морганы и жажду власти и любви всепоглощения, в Мелеаганте.

Иногда, ради шутки, друид думает, что можно было бы их познакомить и посмотреть, что получится.

-Ему всего мало! – бросает Мерлин, поддаваясь собственному чувству удивления, и в минуту эту не знает, что Мелеагант его слышал, спрятавшись за изгородью…

-Ваше величество! – Мелеагант вздрагивает от неожиданности, когда его резко трясут за плечо. Он выныривает из полубезумного забытья и смотрит, не сразу понимая, кто перед ним, на вытянувшегося рыцаря.

-В чём дело? – Мелеагант плотнее заворачивается в свой плащ. Шатёр, конечно, в походе, это прекрасно, когда приходится в пути разбивать лагерь на ночь, но всё же даже шатёр не может разогнать эту тяжёлую ночь, наполненную холодом.

Он привык к тому, что его теперь среди солдат и встречных жителей называют «ваше величество». Титул короля они уже видят на нём, кажется, они видят и корону на его голове, готовы присягать…

И только Мелеагант, наученный историей, знает, что с приходом счастья придётся открыть кровавые страницы в новой истории Камелота. Любое возвышение должно быть оплачено смертью, болью и кровью.

-Там отряд жителей из деревень пришёл, вооружённые крестьяне, желают помолиться и поднести дары королю Камелота. Гнать их?

-Я тебе прогоню, - беззлобно отзывается Мелеагант, поднимаясь с постели. – Это мой народ – проявите уважение!

Он выходит к крестьянам, выходит из шатра к разбитому военному лагерю, его на мгновение ослепляет треском огня и блеском костров, мечей и щитов, крик – всеобщее ликование, «Славься!». Кто-то падает ему в ноги, кого-то отводят в сторону.

«Славься, избранный небом Король, славься!»

Король приветствует. Он боится за каждый шаг, но никогда не скажет об этом. Он непроницаем, он триумфатор.

Славься, избранный небом король, славься!

Его приветствуют, его восхваляют, а Мелеагант старается не видеть в глазах народа это слепое обожание, которое легко превращается в ненависть. Он знает, что польётся кровь, даже если переворот пройдёт без излишней жестокости, придётся лить кровь. Народ обожает кровь, народ обожает чудовищ, народ обожает иллюзии и силу…

Артур не мог показать силы, когда это было нужно. Артур поплатится. Два короля, два страха… отец и сын, не похожие друг на друга, два ребенка – такие разные и схожие…ночь.

***

Гавейн, немного побродив по замку, поразившись каким-то активным действиям, не мог понять, почему на сердце его такая тревога. Вроде бы всё в порядке – казначей считает, министры что-то тоже вытворяют, прислуга разносит пищу, повара готовят, рыцари обходят замок, а всё-таки, что-то не то.

Прислушавшись к себе, Гавейн понял, что не так: слишком тихо. Нет, замок не был местом постоянной битвы ораторского искусства и разносом всей мебели, нет. Но что-то всё равно происходило! То рыцари хохотали громко, то придворные дамы кокетничали и спорили, то Моргана орала…да всё равно на кого, благо, выбор был всегда.

А здесь пустота.

Смерть Эллен выпила жизнь рыцаря, она состарила его, пригнула к земле, но опыт и какая-то удивительная преданность не позволили Гавейну, которому теперь на вид можно было дать за пятьдесят лет, присмотреться к обитателям и выловить…

Он не понимал, что ищет во взглядах, блуждающих и бегающих, нервных рыцарей и простых солдат, что пытается услышать в плачах и всхлипах, в лязгах…

Но факт оставался фактом – Артур болен, хорошо, то есть, плохо, но как факт для принятия, хорошо. Где Гвиневра? Где Голиард? Где его жена? Вчера её отправили в лазарет, сегодня сказали, что она ушла куда-то с придворными дамами, а дамы и знать не знают… где, в конце концов, Ланселот и Моргана? С недавнего времени Гавейн перестал их разделять, какая разница? Эти двое, похоже, спелись так, что не развязать этот дуэт. Ланселот – любовник королевы, Моргана сестра короля и мать наследника престола, какая судьба соединила их пути? Умная и жестокая фея в компании с рыцарем благородства? Бред и абсурд!

Рыцари переставали шептаться при виде Гавейна. Он появлялся медленно – не мог быстро ходить от горя, которое каким-то образом лишило его силы, он шёл, переваливаясь, держась за стены. И рыцари успевали замолчать до того, как Гавейн появлялся...

-Кто-нибудь видел Моргану? – тихо спрашивал Гавейн, обращаясь к кому-то, пару дней назад он бы без труда вспомнил его имя, но сейчас не мог даже разглядеть лица.

-Не видел, ничего не знаю, - торопливо, слишком торопливо, ответил молодой юноша, совсем мальчик…

И от этого ответа тоже тяжесть легла на плечи. В замке что-то происходило – определенно и это Гавейну не нравилось. Стражи стало больше, а вот привычного шума меньше. Стража раньше всегда перешучивалась, обменивалась новостями, шепталась, а здесь – словно бы находилась в тени…в чьей-то тени.

-Гавейн, мой друг, вам лучше отправиться в лазарет! – Голиард вынырнул из пустоты. Гавейн огляделся и понял, что случайная звезда ведет его к покоям короля. Он не дошёл до комнаты Артура буквально пары коридоров, как наткнулся на Голиарда и ещё пару рыцарей.

-Благодарю, - с достоинством отозвался Гавейн, держась за стену, - но я хочу проведать короля.

Он сделал шаг, и Голиард вырос прямо перед его носом, удивительно плавно переместившись к нему.

-Сожалею, - спокойно и ласково продолжил Голиард, - вам не удастся этого сделать. Король не здоров и нуждается в отдыхе.

Гавейн остановился, глядя на Голиарда. Рука рыцаря оторвалась от стены и скользнула к поясу, он еще не понимал мозгом, но душа уже кричала.

-Тогда её величество королеву! – настаивал Гавейн.

-Сожалею, - ещё очаровательнее улыбнулся Голиард, - но ваша жена сейчас под заботой королевы. Мешать им смысла нет, не находите? К чему тревоги, вам уже достаточно много выпало. Послушайте совета, друг…

-Мы с тобой не друзья! – пророкотал Гавейн, и его рука сжала рукоять меча, но не потянула, всё-таки, он не мог…без доказательств.

-И, слава богу, - притворно выдохнул Голиард, - ступайте в лазарет, Гавейн! Немедленно!

-Пропустите меня, немедленно! – потребовал ответно Гавейн, толкнув Голиарда в грудь. Два его спутника - рыцаря запротестовали, но рыцарь миролюбиво поднял ладонь:

-Гавейн, угомонитесь, вы напрасно так тревожитесь, вам ли, в вашем положении…

-Пропусти меня немедленно ты, отродье…- прошипел Гавейн и медленно потянул меч из-за пояса, - что у вас тут творится?! Где Моргана? Где Ланселот?

-Видит небо, я не хотел! – Голиард опустил ладонь, в упор глядя на Гавейна, - вы не оставляете мне выбора. Стоять!

Гавейн дернулся с мечом на шевельнувшегося в его сторону рыцаря из сопровождения Голиарда, но рыцарь отшатнулся в сторону от приказа Голиарда.

-Изменник! – прошептал Гавейн, не веря себе. – Подлец, предатель, мерзавец, да я тебя…

Первый раз за долгие часы отступила боль за Эллен, он вообще о ней забыл. Рука наливалась былой силой, его тело возвращалось в былую форму…Артур в опасности, предательство! Измена!

Гавейн рубанул воздух мечом, предупреждая шаг Голиарда, и попятился в коридор, оглянулся назад, чтобы убедиться, что за его спиной никого нет.

-Измена! Спасайте короля! Измена! Предательство! – заверещал Гавейн, бросаясь в коридор, держа всё ещё меч перед собой, готовый защититься.

Кто-то выскользнул в коридор, где-то хлопнула дверь, где-то прошелестело перепуганное: «что? Что он сказал?»

И в ответ издевательское:

-Ну и что?

А затем Гавейн почувствовал, как в воздухе зарябило от движения стали, он увернулся в последний миг от уверенного броска Голиарда, сталь блеснула в темноте.

-Измена! Измена! – кричал Гавейн, но натыкался взглядом лишь на сухое равнодушие и леность лиц. Все. Кто был в коридоре, готовились встречать нового короля, половина хотела смерти Артура, треть из них – смерти Моргане, Артуру, Гвиневре и Мордреду…

-Измена! – задыхался Гавейн под потоком этого ослепляющего сознания. Неужели никто…неужели все предали, все, все?

Все предали. Все предали, все предали…

Уворот, словно во сне, быстрый отброс руки с кинжалом. Все предали! Все предали, все предали!

Все! Все смеются, глядя на сражающегося рыцаря…

Никто не смеялся, да и человек было в коридоре не больше пяти, но Гавейну казалось, что их не меньше пятидесяти – разноцветных, издевательских, смеющихся лиц. Все предатели, все!

Удар, ещё удар.

Сталь прорезала воздух так резко, что никто не успел и вздохнуть, как она уже впилась в плоть. Голиард умел и знал, как бить кинжалом, чтобы оставить шанс на спасение, он ударил не прямо в сердце, а чуть скользнул в сторону – кровь потекла в большем количестве, но при должном уходе, при быстрой реакции – есть шанс.

Шанс, которого у самого Голиарда не было.

Гавейн еще пытался взмахнуть мечом в сторону Голиарда. Когда меч выпал из ослабевающих рук, пытался дотянуться руками, пачкая пол и задыхаясь от боли и слёз – осознания бессилия, что было куда страшнее для Гавейна, чем само ранение.

-Вот так умирают рыцари, - усмехнулся Голиард, переворачивая носком ботинка ещё трепыхающееся тело рыцаря. – Унесите его и уберите здесь! Не надо нам короля пугать…что мы, варвары?

***

-А я часто хотела, чтобы ты умер, - без предисловия сказала Моргана. Артур поднял голову. Понимая, что сказано это было к нему.

-У тебя был миллион возможностей убить меня при дворе, - холодно отозвался он.

Ланселот даже не шевельнулся в своём кресле. Он прикрыл глаза, пытаясь прогнать из мыслей головную боль, что растекалась соленым озером горечи по его сознанию.

-Нет, в детстве, - покачала головой Моргана. – В детстве я часто хотела, чтобы ты умер.

-Почему не убила? – холодный голос, но дрогнувший. Артур любит Моргану и ему тяжело знать, что она с детства мечтала о его смерти.

-Сначала не понимала, - отозвалась фея, - потом ты спал много, а я не знала, как жить, как чувствовать… а потом мама умерла. Почти сразу за твоим рождением. Мы остались под опекой её сестры, хорошая женщина была…

-Ты не говорила мне этого, - Артур перевел взгляд на сестру, изучая её черты.

-А ты и не спрашивал! – огрызнулась она, с ногами забираясь на его постель. – Полгода мы жили с нею, она всё пыталась заставить меня называть её мамой.

Ланселот зашевелился, открывая глаза. Моргана коротко взглянула на него, но ничего не сказала – а какой смысл? Он уже владелец если не всех их семейных тайн, то явно – большинства. Ему с этим жить!

-Полгода, да, - продолжила Моргана, вглядываясь в окно, - я по ночам приходила в детскую, где ты был, и думала, что вот…положу подушку тебе на голову, придавлю немного и всё кончено. Иной раз за подушку хваталась даже!

Моргана капризно закусила губу и отшвырнула ногой с постели какую-то подушку, словно бы это была та самая – свидетельница её почти совершенного преступления.

-А ты то заворочаешься во сне, то откроешь глаза и на меня смотришь, - Моргана закрыла лицо руками, её плечи дрогнули.

Артур посмотрел на Ланселота, словно бы искал поддержки. Рыцарь выждал твёрдо пять секунд, надеясь, что король догадается утешить её сам, но король не догадался и Ланселот поднялся из кресла и сел на колени перед постелью Артура, где сидела Моргана, осторожно коснулся её руки.

Она даже не отреагировала на него. Отняв руку, задыхаясь от слез, продолжила:

-А взгляд такой… - она вытерла слёзы рукавом платья, явно не заботясь о сохранности ткани, - такой…тупой и добрый.

Ланселот поперхнулся словами утешения и аккуратно сполз на пол. Артур, покраснев, сам приблизился к сестре, чуть грубовато, но явно не намеренно грубо, обнял её за плечи. Она ткнулась ему в шею, и продолжала, дрожа от сбивчивых рыданий:

-И вот я как подумаю, что могла тебя убить…

-но не убила же, - Артур отнял Моргану от себя, заправил прядь, выбившуюся из её причёски, ей за ухо. – Остальное неважно. У нас чудесный сын, мы всё начнём с нуля, мы сможем, ты говорила, что Мелеагант отпустит нас…мы будем ещё живы, Моргана. Пока растёт Мордред, у нас будут годы счастья. Представь, как будет здорово, я буду воспитывать Мордреда, учить его воинскому искусству…

Артур заговаривался, сбивался, и, похоже, убеждал скорее себя. Ланселот, взглянув на Моргану, понял, что она не сказала брату о той клятве, которую принёс рыцарь – учить Мордреда воинскому искусству обещался Ланселот…

-И у нас будет большая семья, - продолжал Артур, целуя Моргану в лоб, в щеки, руки. – Мордред и ещё две дочки, и, может ещё сын. Если будет ещё сын, назовём его Кей…и у нас будет веселая семья.

-И спившийся рыцарь, - усмехнулась сквозь слёзы Моргана, - Ланселота в краску вогнал.

Ланселот почувствовал, как горит его лицо от таких откровенных нежностей Артура, и он усиленно пытался смотреть в пол, выходило плохо, от слова совсем. Смущение сильнее держало его, чем короля, который, похоже, о каких-то приличиях не заботился.

-Он забирает себе мою жену, - мрачно отозвался Артур, но от Морганы оторвался и через пару минут сказал, - знаете, а я мечтал о сестре.

-Да знаем, - неожиданно отозвался Ланселот, глядя на короля с неприязнью, - так и слышим, что Моргана ваша, да Моргана поклянись в вечной любви…

Ланселот закатил глаза, передразнивая короля. Артур нахмурился и его рука потянулся за чем-то тяжелым, но Моргана неожиданно так весело рассмеялась, что гнев короля как рукой сняло и он, фыркнув с презрением, сказал:

-В детстве.

-А, так это ещё с детства, – не остался в долгу Ланселот, которому было очень обидно за Морган и он отыгрывался хоть как-то за нее.

Моргана просто взвыла от хохота и сунула в рот костяшки пальцев, склонилась вперед, чтобы унять смех.

-Я потребую у Мелеаганта твоей казни, - пообещал Артур, наблюдая за Морганой, которая задыхалась от смеха.

-Ваше право, - кивнул Ланселот, и принялся нарезать на маленькие кусочки овощи в тарелке Морганы. Это действие вошло у него в привычку.

-В детстве мечтал, что у меня будет сестра, - не отступал Артур, - хотел заплетать ей косы, защищать от всего, проводить до алтаря.

Моргана перестала смеяться, и с силой толкнула Артура в грудь, он, не ожидая такого, упал навзничь, раскидывая руки в стороны, с ужасом уставился на Моргану, нависающую над ним.

-И что, позволь спросить, - зашипела она в ярости, -тебе мешало это сделать? Почему вот он…

Ткнула пальцем в Ланселота Моргана:

-Мне и ужин носит, и утешает, и волосы заплетал, и подарки дарит, явно не по карману, и заботится, и…

Моргана остановилась, отмахнулась:

-Ведет себя как брат.

-Могу до алтаря проводить, - подал голос Ланселот. – Хочешь?

-Пошёл ты, - беззлобно улыбаясь, отозвалась Моргана. Артур коснулся ее руки:

-Но я люблю тебя, правда…

-А я в детстве мечтал о настоящем рыцарском щите, - нарушил затянувшееся молчание Ланселот.