Глава 84

Гвиневра никак не могла согреться в стенах родного дома, но будто бы навсегда теперь потерянного. Она смирилась с тем, что Мелеагант и граф Уриен теперь частые посетители, честно говоря, графа видеть ей было даже приятно – он был каким-то…уютным. С ним было безопасно – она сама не знала почему, но было. Доверия же к Мелеаганту у павшей королевы не было по-прежнему, она старалась не появляться лишний раз при нём, не заговаривать и не смотреть… зато сам Ланселот не возражал ни против графа, ни против принца и те прочно обосновались в герцогстве в качестве друзей. Сама же Гвиневра нашла неожиданное утешение…

-Гвиневра, - тонкая девушка, жена принца де Горра, Лилиан с самыми прекрасными глазами, которые когда-либо приходилось видеть дочери Кармелида, протянула ей в первый же вечер от прибытия большой деревянный кубок, пахнущий мятой… - Это средство от тоски и печали, это средство от тревоги и смятения.

Гвиневра в Камелоте уже поняла, что нельзя пить всё подряд, что даже Моргану можно было провести, но у этой девушки был такой чистый взгляд, такая нежная тихая улыбка, что Гвиневра вдруг подумала, что если это светлое создание обманет её и навредит – лучше вовсе уже не жить, к чему жизнь, где веры нет вообще?

И она приняла этот кубок дрожащей рукою. Глядя в глаза Лилиан, выпила. Нельзя сказать, что облегчение наступило сиюминутно, но оно пришло – тёплой волною прошло по каждой клетке тела, коснулось легким порывом ветра, бризом всколыхнуло всю нежность души и чувств.

-Раны залечит время, - тихо промолвила Лилиан…

Так и началась эта странная дружба. Лилиан не была навязчивой, а Гвиневра вдруг стала сама тянуться к ней – целительница не спрашивала ни о чем, не упрекала, помогала. Они много говорили о травах и цветах – говорила в основном Лилиан, а Гвиневра слушала, хоть и запоминала меньше половины, но этот голос, голос, когда с нею говорят, как с равной – прекрасное было мгновение! Гвиневра скучала по лее и по Агате, но теперь у нее было утешение, она, быть может, и ушла из Камелота ни с чем, но не осталась у разбитого берега. Иногда Гвиневра брала одну из своих старых детских книг, которые читала ей Агата и сама уже читала вслух для Лилиан, пока та раскладывала пучки трав по белому полотенцу, перетирала корни, запаривала смолу, расправляла свернувшиеся бутоны цветов или обрывала в нужном порядке лепестки…

Это были странные, какие-то тихие и очень радостные мгновения. Лилиан прибывала в земли Кармелида не каждый день, но всё же – довольно часто. Иногда она прибывала с графом Уриеном, а Мелеагант приезжал вечером. Лилиан тогда приветствовала Ланселота, быстро шла к Гвиневре, которая уже её ожидала в нетерпении и принималась за травы или шитье, а Гвиневра читала:

-Как столб позорный для убийц, Пройдох, иуд и кровопийц ,Банкротов тяжб, полночных татей, Что о чужом пекутся злате, Иль тех, кто, грабя каждый день, На тракт выходит, взяв кистень. А осуждённого в том веке - Возили на такой телеге, Средь сутолоки городской, Был вне закона он, изгой, И двор его не принимал, Его чурались, каждый гнал…

А Лилиан иногда отвечала ей или острословила, или же просто – молча слушала и само её присутствие было успокоением.

-У меня, между прочим, письмо от Камелота, - промолвил Мелеагант, входя в один такой вечер в залу, где уже расположились Ланселот и Уриен. Граф приехал сегодня гораздо раньше обычного, привез Лилиан и сам решил остаться, дожидаясь принца.

-Письмо? – ланселот поднялся навстречу принцу и тревоге, - что стало? Что еще хорошего случилось?

-Да Боги, - Мелеагант сел в кресло, коротко кивнув рыцарю и, сломав печать, развернул пергамент и принялся читать вслух, - так… Мелеагант, я спешу тебе сообщить, что ребенок – дитя Кармелида, явился в этот мир здоровым, полным жизни, и силы…

-Что, собственно, странно, учитывая, что оба его родителя живут в Камелоте, - не удержался Уриен. Мелеагант улыбнулся уголками губ, но продолжил читать:

-Милая девушка Марди произвела на свет мальчика! Однако это истощило её.. во всяком случае – так я и придворный лекарь Гаюс решили сообщить двору. На самом деле, у нас есть сильные подозрения, что причина смерти этой девушки, которую зовут Марди, не имеет под собою только природную силу. В ее крови найден остаток белладонны – ее используют для изготовления лекарств и ядов. Опять же – это не убийство, на пальцах этой несчастной обнаружена пыльца белладонны, и на губах, и в стакане, что говорит о том, что она СОЗНАТЕЛЬНО шла на смерть. Кормилица Гвиневры сообщила, что за несколько часов до разрешения от бремени Моргана говорила с Марди и Марди спросила, как поступят с ее ребенком. Моргана сказала, что его заберут и это Марди разволновало до крайней степени, я полагаю, что она хотела умереть и не допустить своей разлуки с младенцем, не страдать. Бедная душа!

-Вот не надо, - прервал Уриен, скрежеща зубами от злости, - вот не надо пытаться выставлять Моргану виноватой! Если эта дура считала, что такое внимание к ней только из-за того, что она раздвинула ноги перед Кармелидом…

-Граф! – укоризненно воззвал к нему Ланселот, - никто и не винит Моргану! Принц, продолжите?

-Душа…- Мелеагант нашёл место, где его прервали, и продолжил чтение, - в связи с кончиной девушки, Моргана назвала ребенка сама. Она дала ему имя смерти – Мордред.

-Ни разу не удивлен, - фыркнул Ланселот, - иного и быть не могло.

-Помолчи, - обозлился Уриен.

-Мордред… Марди похоронили без почестей, тихо и скромно, но честно, с отпущением всех грехов. Моргана открыто называет Мордреда своим сыном, а народ дивится – дескать, кто отец? Намекают на связь Морганы с королём, но Моргана…словом, не реагирует она. Что до короля – тот протрезвел, хотя, в последнее время его рассудок иногда мутнеет независимо от вина, и возится с ребенком. Вернее, насколько ему позволяет Моргана, настолько и возится, а она ему не позволяет почти ничего.

-Не позволяет…- задумчиво повторил Уриен, явно думая о чём-то своём, далеком и существующим лишь для него одного.

-Дела же в Камелоте идут так, как обычно. Я, Моргана и Монтессори управляем. Артур стал понемногу возвращаться к делам. Думаю, скоро можно провести ритуал по передаче силы из второй Чаши в Мордреда. Мерлин.

-Моргана успевает и с ребенком, и с Камелотом, - Ланселот вздохнул, - удивительная женщина она!

-Удивительная, - подтвердил Уриен мечтательно, - у меня теперь есть сын.

У Лилиан, вошедшей вместе с Гвиневрой в залу в эту минуту (вернее, шла она, а Гвиневра топталась за порогом), вылетело непроизвольное ругательство при этом слове, а потом сорвался с губ вопрос:

-То есть…что?

-Лилиан, - Мелеагант с укоризной покачал головою, но в его глазах плясали чёртики, - как так можно? Стоп…что ты сказал?

-Ну. – Уриен кашлянул, чувствуя сильное смущение, - я люблю Моргану, Моргана называет Мордреда своим сыном, значит, я…

-Это не так работает! – возразил Ланселот с горячностью, - то есть, друг мой, граф, я очень и очень понимаю твои чувства и я больше, чем кто-либо здесь хочу, чтобы ты, наконец, соединился с нею, но она…

-Да ты спятил! – Мелеагант не отличился корректностью выражений, вообще не подбирая формулировки, он был в ярости, вне себя. – Ты спятил? Она с Артуром! Она…с Артуром!

Уриен расхохотался. Бешено. Яростно. Совсем не так, как это подобает графу. Мелеагант осекся в своем спиче, потерял слова, чувствуя, что где-то и что-то всё-таки упустил, медленно сел в свое кресло, уже совсем иначе глядя на графа.

-Что…- Гвиневра робко вошла в залу, - что вас…смешит, Уриен?

И Мелеагант даже не взглянул на нее, сам удивленный не меньше, чем она внезапной веселостью Уриена.

-Вы так и не поняли? – граф Мори с трудом перестал смеяться, крепился он долго и всё неотсмеянное заполнило его существо. – Правда, не поняли?

-Чего мы не поняли, Уриен? – тихим и дрожащим голосом спросила Лилиан, опускаясь на ощупь на подлокотник кресла Мелеаганта. – Чего?!

Уриен оглядел их – сначала с недоверием, затем на его лице появилось выражение зловещего триумфа. Он вдруг осмелел. Его повело куда-то по петлям веселья, он откинулся на спинку кресла и, мечтательно взглянув на потолок, попросил:

-Леди Кармелид, вы сядете к нам? Неудобно говорить, когда кто-то стоит…

Гвиневра покорилась и он продолжил:

-Как же там? А, вот! Я расскажу вам одну сказку…

***

-Моргана, он всё же не твой сын! – Артур взглянул на неё умоляюще, - прошу тебя, не бери ты его так часто на руки это…

Он не мог подобрать слова. С тех пор, как умерла Марди и Гаюс вынес Мордреда к Моргане, Моргана не расставалась с ребенком за исключением совещаний. На Советы она не брала младенца, отдавая его в руки постаревшей и посеревшей Агате, у которой теперь не было смысла для жизни – Гвиневра далеко, у Леи муж, Марди умерла, ее собственные дети – тоже пали.

-Отстань, - посоветовала Моргана, на слова Артура и одновременно на его действия – король, не взирая на то, что она поправляла одеяло Мордреда, прижался к ней и принялся целовать в шею, - сгинь, бастард! Рассыпься!

-Моргана! – Артур развернул ее к себе лицом, - неужели ты не хочешь пожалеть своего несчастного короля? Меня оставила жена…

-Хорошо, что не отравила, - тени сочувствия в фее не прослеживалось. Во всяком случае – внешне.

-Я проиграл Мелеаганту, - Артур слегка потеснил ее к кроватке, не отступая.

-Хорошо, что не было настоящей войны, - Моргана тоже не сдавалась.

-Я, - Артур попытался притянуть ее к себе за талию, но она оттолкнула его, - потерял названного брата

-Хорошо, что он был слишком благороден, - Моргана замерла, нащупав спиною стену. – Артур, не надо, пожалуйста. Я не хочу. И…тут ребенок. Я называю его своим сыном.

-Но он не твой, - напомнил король, в его глазах полыхнуло что-то очень опасное, жуткое…Моргана почувствовала, как в ее горле шевелится липкий холодный страх.

-Артур, - Моргана, пока оставалась возможность, нырнула в сторону, теперь в ее распоряжении была вся комната, - я прошу тебя, не надо. Слышишь? Это…неправильно. Да, ты мне дорог. Дорог не так, как дорог брат, ты дорог мне, как мужчина, но это неправильно. Не надо, ладно?

-Моргана, не испытывай моего терпения! – что-то властное было в его тоне. Не принадлежала эта нота к его прежнему голосу.

-Артур, давай вернемся в Совет? – Моргана наобум предложила, в Совете Артур в последнее время никого не жаловал, любое предложение, которое казалось разумным – воспринимал тяжело, со скрипом. Он не хотел войны, но и для мира ничего толком не делал. Он был… просто был на своем месте. Икона, чудо для народа – тот, за кого Камелот готов стоять. Хотя, Камелот уже не был в таком энтузиазме.

-Вернемся, – пообещал Артур, снова приближаясь, - Моргана, ну почему ты такая несговорчивая в последнее время?

-Сегодня мы едем на…- Моргана взглянула в кроватку Мордреда, где розоватый младенец мирно дышал, не подозревая о той участи, что готовилась ему под тень его мирных снов, - на встречу с Мелеагантом. И дальше – проедем на ритуал. Сегодня важный день для всех нас. Артур, я не…

Артур не позволил ей договорить, он грубо схватил её сзади, сжал в объятиях – сильно и цепко, не позволяя ей даже толком вздохнуть, и попытался повалить на пол, но Моргана задержала дыхание и, когда Артур, видимо, решив, что ее сопротивление ослабло, перевел одну руку с ее талии на юбки ее платья, снова сумела вывернуться…

-Дрянь! – с чувством выдохнул Артур и огонек в его взоре стал сильнее. Он в один прыжок оказался возле нее и с силой вдавил в стену, Моргана зажмурилась, но Артур заставил ее взглянуть на себя, - Моргана, я не хочу поступать с тобою…так.

-Мне больно, - прошептала фея, и Артур поспешно слегка ослабил хватку, оставляя только ее руки заведенными над головой, упираясь в них.

-Я не хочу так с тобой поступать, - повторил он, убеждая не то себя, не то ее. – Я люблю тебя. Ты дорога мне. Этот ритуал…какая разница? Что там с народом, законом, Мелеагантом? сейчас меня волнуешь больше ты! Почему ты сопротивляешься мне, не даёшься?

Она сама поняла вдруг, что не знает. Чувствовала, что больше нельзя. Чувствовала, что это – пропасть, бездна, ведущая куда-то в самые глубины преисподней. Нельзя – говорило сердце и разум, не надо – твердила душа, а плоть по-прежнему оставалась слабой. Но это было раньше. Раньше, когда у Морганы не было смысла для жизни и можно было гореть на кострах собственной похоти и слабости. Подаваться в порок всякого вида не так страшно, когда у тебя за спиною ничего нет, кроме слез и страданий, бессонных ночей. Конечно, она не жалела себя и эта ее связь с Артуром была для нее чем-то вроде…разрушения собственной целостности, что-то, что должно было привести ее к смерти, к аду, где, быть может, она, наконец, сумеет согреться?

Но в последние дни что-то свершилось. Что-то стало совсем другим. Может быть, она стала взрослее, умнее, старше… может быть поняла, что еще не все отжила и не хочет завершать свой путь полным падением и решила бороться? Может быть сама захотела жить?

Это был сложный вопрос. Но она поняла, что больше не хочет ни Артура, ни его любви. Она поняла вдруг всё.

Почему-то в эту минуту ей показалось, что Утер Пендрагон такими же словами и действиями уговаривал ее мать, герцогиню, пасть в его объятия, уговаривал, пока не кончились слова и терпения. Насколько большой запас того и другого у его сына? Вряд ли большой. Значит – теперь она в его власти? Теперь у Морганы нет путей, кроме как биться за себя, за свою целостность и пасть под его волей? Он сломает ее, он сам не понимает, как силен. Если только он догадается, что воля Морганы, ее покорность зависит от жизни Ланселота…или Леи…или этого младенца! – она пропала. Хорошо, что Артур юн и неопытен, хорошо, что Ланселота нет рядом, хорошо, что у Леи есть муж. Но как скоро Артур поймет, что он король?

Его ждет та же пропасть, что и его отца. Разница будет только в том, что герцогиню Корнуэл пришлось обмануть, Моргану обманывать не придется. Стоит Артуру дать понять, что он угрожает расправой в случае ее отказа над Ланселотом или Мордредом и она…

Чего уж таить? Она сама падет на колени перед ним в слезах, умоляя о пощаде, попутно срывая с себя свое же платье.

Вот и все. Расклад простой.

-Не хочу, - вдруг четко промолвила Моргана, отвечая себе на свои мысли. И только теперь осознала, что она прижата Артуром к стене. Он с удивлением взглянул на нее, но, видимо, что-то в ее тоне напугало его, и он отпустил ее руки:

-ладно-ладно, - примирительно поднял он руки, - не сегодня так не сегодня. Я понял, ладно.

Моргана, не моргая, смотрела на его поспешное отступление. Ей до сердечной боли захотелось расплакаться, но она не смогла – в глазах ее было сухо. Ни слезинки не удалось бы выдавить сейчас.

-Так значит, - Артур отвернулся в сторону кроватки, ему тоже было неловко от своего напора и от всей ее решительной фигуры, до того, пока она не произнесла это роковое «не хочу» он был уверен, что она играется с ним, что ей нравится его дразнить. Конечно, его собственное желание никуда не ушло, но он пока еще мог владеть собою

-Да, - процедила Моргана, ей было тяжело смотреть на Артура напрямую, и она была даже рада тому факту, что он смутился и теперь избегал взгляда на нее.

-Хорошо, это хорошо, - Артур хотел добавить еще что-то, как вдруг в дверь постучали и, не успела Моргана разрешить, как ворвался бледный Монтессори.

-Что еще? – злобно спросила Моргана, у нее не было настроения разбираться с очередными дурными бумагами или казною…

-На нас напали саксонцы! – Монтессори переводил взгляд с короля на фею, угадывая, что пришел он вовремя, что явно до этого здесь была неловкая ситуация. – На юге саксонцы!

С Артура слетело всякое смущение – он взглянул на Моргану, как бы решаясь, с чего начать.

-Мы сегодня уезжаем, - напомнила Моргана, - может быть… разделимся?

-Не понял, - честно признался Артур. – У меня саксонцы напали, слышишь? Мелеагант не подождет?

-Нет, - возразила Моргана, - знаешь…вот как мы поступим: Монтессори и Совет на управлении, я и Мерлин к Мелеаганту с Мордредом, а ты с рыцарями на юг.

-Ловко! – одобрил Монтессори. – Король ведет войну, ведьма и друид занимаются всякой…э…

-Всякой-всякой, - подтвердила Моргана, - Артур?

-Да, - Артур сжал ее пальцы, коснулся осторожно ее руки губами, - прошу тебя, будь осторожна. Я… не хотел причинить тебе боль, ты же знаешь. Я…

-Я знаю, - Моргана слегка коснулась его плеча, - мы справимся, не надо…сейчас.

-Монтессори, отряд лучших рыцарей! И лошадей, король Артур едет изгонять врагов с юга!

Моргана проследила за ним взглядом, за бодрой его походкой и странная тоска ледяною рукою сжала вдруг ее сердце, и едва не раздавила его прямо во льду, благо, Мордред задергался, запищал из своей кроватки, и фея испуганной тенью бросилась к нему.

***

-Слышишь ты, сказочник чертов, - Мелеагант был сама обходительность, но Уриен усмехнулся

-Я твои сказки слушал? Слушал! Терпи и ты теперь. А она начинается с того, что некий мальчик подружился с другим мальчиком, который был младше, но явно умнее…

-Ты мне еще от времен сотворения мира расскажи! – Мелеаганту явно не нравилось то, что Уриен так тянет свои истории, ему не терпелось услышать суть, но Уриен растягивал это удовольствие:

-Они подружились, - невозмутимо продолжил он, - и настал однажды такой день, когда каждый взял от другого то, чего ему не доставало. Если тот, что изначально был умнее не был…человечным на весь расклад, предпочитая борьбу за власть и власть всему остальному, то другому не хватало интриг и ума для интриг.

-Я его сейчас убью, - бесновался Мелеагант, но Лилиан неожиданно улыбнулась, и положила успокаивающе руки на плечи принца.

-И случилось так, что тот, которому не хватало ума для интриг, - Уриен был сама невозмутимость, - влюбился в девушку. – Умную, проблемную, потому что других людей этот человек, похоже, не признает… очень несчастную.

Гвиневра с Ланселотом переглянулись – граф был очень забавен в своей сказке.

-Но у этой женщины, - продолжал он, - уже был…мужчина. Вернее, от мужчины там одно название, слабак, ничтожество, бастард, свинодой…

Ланселот вздохнул – он уже слышал нечто подобное от Морганы, определенно, эта женщина плохо влияет на людей.

-Но она к нему привязалась! – Уриен развел руками, - но я…то есть тот, который любил ее, которому не хватало ума для интриг, решил ее не отдавать. Он сражался за нее, а потом наблюдал за нее из тени, строил корабль, назвал его ее именем…

-Хочешь сказать, у вас есть корабль «Моргана»? – Ланселот взглянул на Мелеаганта.

-У меня вообще много чего есть, - мрачно ответил он.

-И, - продолжал Мори, - влюбленный вдруг понял, что она с этим слабаком только потому что…он жив!

Гвиневра вскрикнула, Лилиан едва не слетела с подлокотника, Мелеагант выругался, ланселот придержал Лилиан.

-Да, - пригорюнился граф, - он жив и в этом вся беда!

-Ты…- Гвиневра задыхалась от переизбытка чувств, - ты…хочешь убить Артура?

-Девочка, - ласково ответил граф, - я уже…уже убил Артура. Осталось донести его тело до могилы и бросить в яму.

-Как? – со странной интонацией спросил Мелеагант.

-Я использовал то же орудие, что ты использовал для себя, - саксонские наемники. Им нужна монета, и я обещал отдать им возможность контролировать Торговый Тракт, если они…найдут способ убить короля Артура.

-Подлец! – не выдержала Гвиневра, вскочила, - да как ты…

Это были смешанные чувства. Артур мешал, но убивать его так – это казалось подлостью, еще и отдавать тракт, соединяющий все части Британии, под контроль саксонцев? Да у Уриена нет такого права!

-Чтобы это произошло, – Уриену пришлось повысить голос, чтобы перекрыть негодование, - саксонцы нападут на южную провинцию Камелота, куда поедет король Артур в то время, как Моргана поедет к нам…

-А с саксонскими наемниками? – тихо спросил Мелеагант. – Что ты сделаешь с ними?

-А ничего, - ответил Уриен, улыбаясь, - они будут думать, что едут триумфаторами, победителями. Если их пропускать…

-Двух-трех отрядов хватит, чтобы перебить их! – Мелеагант щелкнул пальцами. – Нет саксонцев, нет Артура… Уриен, это… на тебя не похоже!

-Отказываться от второй чаши ради любви не похоже на тебя, - парировал граф, - принц, Лилиан, Ланселот…Гвиневра, я объясняю. Вам свои мотивы… я сыграл в игру, которая не назначена мне, но я смог это сделать, потому что никто из вас не считал меня игроком. я был другом принца и остаюсь им теперь, но я, глядя на тебя, Лилиан, глядя на вас – Ланселот и Гвиневра, вдруг понял, что я должен бороться за то, чем хочу владеть. Артур не понял, какое счастье, какой ум и какой человек попал в его руки, кто… я понял. Я никогда не буду любить кого-то, кроме Морганы, я никогда не буду взывать к ее старым ранам, я обеспечу ей то, чего она ищет- я дам ей покой. Да, мои методы подлые, да, мои ходы жестоки, но… я делаю это лишь раз. Для нее. Мелеагант. Скажи мне, скажи мне, как на духу, чтобы я поверил, если бы ты был на моем месте, чтобы ты сделал? Не убил бы Артура?

Мелеагант скрипнул зубами, досадуя на очевидность своего ответа. Да за Лилиан он бы не просто убил бы Артура, он бы его размазал.

-А ты, Ланселот? – Уриен обернулся к рыцарю, - ты бы за Гвиневру не убил его?

-У меня была возможность убить его, - напомнил ланселот, - но я не бог, чтобы отнимать жизни!

-Не Бог, - согласился Уриен,- судишь меня?

-Самое странное, что нет, - пожал плечами ланселот, - я знаю Моргану больше, чем каждый из вас, и я вам скажу, что она вытерпела многое.

-Это подло! – Гвиневра закрыла лицо руками, - он пощадил моего отца…

-Заточив его в тюрьму! – жестко закончил Уриен.

-Мой отец в тюрьме? – Гвиневра хлопнула глазами, она и предположить не могла…

-Да, - ответил за друга принц, - Артур…не знает, как быть.

О том, что это был приказ Морганы заточить Кармелида, он не сказал даже Уриену. Сказал лишь, что Артур держит Кармелида в тюрьме, оба позлословили на этот счет… Ланселот, правда, знал, но за свои годы он научился уже молчать – его можно было не считать за того, кто может случайно сдать.

-как? – Гвиневра вскочила, ее щеки залил румянец, - надо…бежать. Надо…

Она, в самом деле, сделала несколько порывистых шагов и вдруг остановилась – ее качнуло и она, как подкошенная, рухнула вдруг на пол.

-прочь! – Лилиан, молчавшая до сих пор. Сорвалась со своего места и, оттолкнув Ланселота, бросилась на колени перед павшей королевой. – просто сознание потеряла, бедная. Ланселот. Воды…

-Я не знаю, что тебе еще сказать, - честно признался Мелеагант. Пока Ланселот и Лилиан приводили Гвиневру в чувство. – Я и в ужасе, что ты способен на такое, и в восторге…

-Артур не умеет править, но это умеешь делать ты, - граф взглянул на принца искоса. – Если Артур умрет…Камелот останется без короля. Моргана умная. Она не поставит Мордреда на трон.

-Ну, всё, - Лилиан обернулась к ним, услышав их слова, пока Гвиневра тихо дрожала в объятиях Ланселота, - испортил ты Уриена, Мелеагант! Молодец! Теперь ты доволен?

-Пожалуйста, - Гвиневра дрожала в объятиях рыцаря, - если смерть настигнет моего…короля, пусть он умрет достойно. С почестью.

Ланселот с жалостью взглянул на нее. В такой момент думать о нем? Об Артуре?

-И… - Уриен вдруг усмехнулся, - не только с почестью, со всеми прощаниями, достойными короля. Не переживай, Гвиневра, я беру то, что моё. Отца твоего освободят., когда всё кончится…

-Сегодня. – Лилиан шевельнула губами, - ритуал же… вы же решили, что встреча сегодня!

Она вдруг обняла Гвиневру за плечи, словно бы прячась за ее слабость, за ее страх – сама себе Лилиан не могла уже позволить быть слабой.

-Мы сейчас уедем, – пообещал Мелеагант, - ланселот, ты не обязан, но…

-Смотри, и тебя испортят, - Уриен хлопнул рыцаря по плечу, - решай сам.

-Я поеду, - решил он и обернулся к Гвиневре, - только… пару минут… дайте мне пару минут!

Он хотел объяснить ей, успокоить, донести, что Артур сделал все для своей смерти и успокоить, объяснить и донести это и до себя самого. Совесть все же терзала его дух. Он ничего не мог сделать с нею, хоть и знал, что будет мучиться дальше и ничего не сделает для спасения Артура