18

    Сигнал будильника вытянул меня из объятий прекрасного сна. Я видел себя и Катю как бы со стороны и мне это очень нравилось. Было тепло, яркое солнце под названием Фомальгаут согревало нас своими лучами. Мы отдыхали как будто и в Платанде и одновременно на океанском побережье. Бродили по розовому песку нескончаемого пляжа и вдруг оказывались в самом центре городка, где до этого могли встречаться только с помощью трехмерной видеосвязи. Я понимал, что это всего лишь сон, но просыпаться не хотелось. Однако будильник оказался настырнее меня и вставать всё же пришлось. Оглядев свою комнату, я сразу же вспомнил вчерашний день и улыбнулся. У нас всё получилось. В установленное время я с сожалением расстался с Катериной и предстал перед светлыми очами доктора Ньютона. Больше всего я боялся, что нас каким-то образом разоблачат, но ничего не случилось. Доктор поинтересовался о том, как я провел время. В его голосе мне послышались нотки сарказма вперемешку с ехидством, но я не стал обращать внимания.

— Всё отлично, док! – улыбнулся я.

— Да? Вижу, настроение у тебя приподнялось.

— А как же!

— Ладно, это твое дело, — буркнул доктор, — скажи лучше, твой план увенчался успехом? Или это была лишь хитроумная выходка чтобы обеспечить себе свидание?

— Что вы! – с деланным негодованием воскликнул я. – Всё в точности до наоборот.

— Неужели?

— В общем, Катя согласилась. Как я и предполагал.

Ньютон не ответил и некоторое время мы шли молча. Затем он нарушил молчание:

— Если так, то ты молодец. Я, естественно, не верил твоей теории. Выходит, что я был не прав. Но… Позволь задать откровенный вопрос?

— Слушаю вас.

— Как вы это делали? Я же говорил, что в ванной нет видеоконтроля, но запись звука идёт. И кроме какого-то шуршания мы ничего не слышали. Всё-таки интим дело такое, — доктор многозначительно на меня посмотрел.

— Вы отстали от жизни, уж простите за откровенность, — я начал самозабвенно врать, — сейчас в моде делать это в полной тишине. Раньше было по-другому, тут я с вами согласен. Мы в годы учебы насмотрелись фильмов, уж поверьте. Там только охи и ахи, и даже крики иногда. А теперь – чем тише, тем лучше.

— Вот это да! – изумился старик. – Ни за что бы не подумал. Чего только молодёжь не придумает. Но ты молодец, Виктор. Если твои слова подтвердятся делом, то ты значительно вырастешь в наших глазах. Мы ведь тоже люди и всё понимаем. Вы к нам хорошо относитесь, и мы к вам соответственно. Если будет всё гладко, то и вы будете чаще встречаться. А может и больше. Мы пришли. Отдыхай, а завтра примемся за работу.

Я снова сам себе улыбнулся и отправился в душ. Потом сварганил себе большую чашку кофе, перекусил и отправился в знакомый мне зал управления. Команда доктора поприветствовала гораздо теплее, чем обычно. А потом появилась Катя в сопровождении Ньютона.

— Друзья! – провозгласил он. – Наша коллега снова с нами!

Раздались непродолжительные аплодисменты. Катя улыбнулась и сказала:

— Рада видеть вас в полном здравии. Прошу простить меня за предосудительное поведение, но это было вызвано сомнениями в моих познаниях, а не в умышленном отказе вам помочь.

— В чем же ты сомневалась? – спросил доктор Планк.

— Я была не уверена в правильности построения алгоритма работы коллайдера.

— Но ведь мы запускали коллайдер именно по результатам твоих выкладок! — возразил Герц.

— Это верно. Но сейчас мы пытаемся запустить не просто коллайдер, а сверхгигант. Старая схема здесь не подойдет.

— Объясни, — попросил Ньютон.

— Легко, — ответила Катя, — мне нужна активная доска.

Девушку пропустили вперед, а Резерфорд активировал экран, на котором Ньютон демонстрировал мне силовые поля Дагона. Катя взяла в руки указку и начертила круг.

— Тогда мы использовали дискретный алгоритм процесса. То есть пошаговый. И одновременно в нашем алгоритме присутствовала детерминированность. Таким образом, алгоритм выдавал нам один и тот же результат или ответ для одних и тех же исходных данных. Но это было применимо для замкнутой системы коллайдера достаточно небольших размеров. Сейчас нам нужно отказаться от привычных решений и применить вероятностный алгоритм, в котором следующий шаг работы зависит от текущего состояния системы.

— Но тогда нужно изменить и вид алгоритма, — вставил слово доктор Кюри.

— Совершенно верно, — подтвердила Катя, — мы использовали цикличный алгоритм с многократным повторением одного и того же действия. Ведь коллайдер, по сути, кольцо и цикл его работы может выполняться многократно.

— Но и этот коллайдер такое же кольцо, — возразил Герц.

— Да. Только огромное кольцо, разбитое на участки—сегменты. Как я понимаю, после каждого сегмента стоит отдельный ускоритель частиц. Иначе на таком огромном расстоянии скорость движения элементарных частиц упадёт до нуля.

— Всё верно, — вставил Ньютон, — и что ты предлагаешь?

— Алгоритм должен быть разветвляющимся, — выдала девушка и с вызовом посмотрела на ученых.

Я почти ничего не понял из этого диалога, поскольку знакомое мне по программированию слово «алгоритм» не говорило ни о чем. Остальная речь звучала для меня как незнакомый язык, и я решил, что пора и мне заняться делом.

— Простите, — сказал я, чтобы обратить на себя внимание.

— В чем дело, Виктор? – спросил Ньютон.

— В вашем разговоре я ничего не смыслю и хотел бы заняться делом. И вам не буду мешать.

— Ты прав. Доктор Планк проводите юношу в мастерскую.

Кивнув Кате, я направился вслед за Планком к месту своей работы. Вскоре я остался один и принялся за дело. Ученый попрощался со мной до обеда и ушел, не забыв предупредить, что видеонаблюдение за мной ведётся. Я пропустил это мимо ушей, потому что видел, как все заинтересованы Катей и её выкладками. Первым делом я набросал подпрограмму, которая в нужное время переключала контроль над роботами на меня. Для этого я использовал небольшой стандартный передатчик управления, которых в мастерской было предостаточно. Он легко помещался в любой карман и из-за псевдостеклянного корпуса не сканировался как посторонний предмет. Теперь мне осталось лишь внедрить подпрограмму в позитронные мозги роботов. Это было не трудно, поскольку я всех подключал к системе для сканирования неисправностей и одновременно производил запись. Плохо было то, что я не знал общего количества роботов, но надеялся, что в скором времени через меня пройдут все. Или большинство из них. Старики не очень-то следили за техникой, и роботы часто выходили из строя.

Между делом я попытался поискать в системе файлы о здании, да и вообще любую информацию, которая мне бы пригодилась. Но везде натыкался на мощный файрвол*.

«Не беда», — утешил я себя.

Не с таким справлялись. Нужно лишь немного времени. А потом я вспомнил о товарищах и принялся думать, как им помочь. На первое время хотя бы выпросить разрешение на встречу. Это их подбодрит и даст хоть какую-то надежду. Если Катя займет всё внимание старых маразматиков, то я смогу встретиться с друзьями. Почему-то я был в этом уверен.

*Файрвол — Брандмауэр, он же файрвол (firewall), он же межсетевой экран — это технологический барьер, который защищает сеть от несанкционированного или нежелательного доступа.