Накануне.

- Ещё! Ещё! Ещё! - кричал Богдан Петрович, вертя перед своей внучкой Леной пустым граненым стаканом.

- Все, хватит! Не встанешь завтра. - кричала в ответ Лена.

Богдан Петрович был очень вредным стариком. Он пугал своим немного загнутым длинным носом, несуразно маленькими и острыми ушами и глубоко посаженными черными глазами.

Редкие седые волосы его металлическими иголками торчали из головы.

Его худое, как кошелек студента, тело зловеще вжалось внутрь и выпрямилось.

- Лена, черт тебя дери, завтра уже нельзя, а праздник надо обязательно отметить!

- Алкаш. - шепотом начала Лена и достала бутылку водки - Пойми, столько пить нельзя! Никаких денег с тобой не хватит…

- Внучка, не забывай, чьи это деньги!

Лена молча ушла с кухни. "Будь, что будет." - думала она.

Прошел час.

- Эх, дооха. Ыль да уман! - скрипуче запел Богдан Петрович. Несмотря на отсутствие в его речи оных, каждую гласную он растягивал, как эспандер.

- Началось… - подумала Лена.

- Ена! - отрезал своим острым и шипастым голосом Богдан Петрович

- Иду.

- Ена! Ена!

- Тихо ты, вечер уже. Я же сказала, что иду. Что тебе?

Богдан Петрович был скрючен, как шланг. Его руки будто прилипли к столу. Ноги, как у гимнастки, разъехались в разные стороны. Того и гляди, он весь развалиться, словно китайский игрушечный солдатик.

Он молча стукнул стаканом по столу, да так, что слегка рассеял душный сигаретный дым. Потом он набрал в рот слюни и плюнул в угол.

Лена поморщилась.

- Не налью. Даже не проси.

- А хде огда сихаеты?

- Вот на столе лежат твои сигареты.

- Хде?

- Да вот они. - сказала Лена, показывая на пачку с изображением черных лёгких.

-Я тея спашиваю, хде мои сихареты?! - крикнул Богдан Петрович, бездумно шевеля остекленевшими глазами.

- Не видишь, вот они лежат! - крикнула Лена, за что получила по лицу увесистой и плотной ладонью Богдана Петровича.

- Не оли на меня, тварь!

Лена тихо заплакала, прикрывая обеими руками красное пятно на левой щеке.

- Одку! - сказал Богдан Петрович.

Лена не в силах прийти в себя молчала, смотря на него.

- Ы еня не поняла шо ли? - крикнул он, привстав с табуретки - Не поняла?!

Не став ждать, он неуклюже замахнул руку и ударил Лену по лицу. Притупленная реакция Богдана Петровича помогла Лене спасти лицо от жетских побоев. Досталось только ее рукам.

Лена, ревя, зашла в свою комнату и закрыла дверь.

Из-за двери звучало что-то среднее между стоном, рыком и матом.

Лена мягко села на кровать, будто на хрупкое стекло, и тихо, но мощно, зарыдала.

“Почему, мама? За что ты меня оставила с этим монстром? Он лишь пьет и избивает меня. А я просто хочу выучиться, найти работу, завести работу и стать хорошей мамой. За что мне эти муки?” - думала она, тоскливо обнимая влажную от слез подушку.

Так она и просидела до трех часов ночи, пока Богдан Петрович, устав, не уснул.

***

- Вставай! Опоздаешь.

- А! Встаю… - ворчал Богдан Петрович.

Пока Богдан Петрович лениво, неуклюже и криво слезал с кровати, Лена достала из шкафа пиджак, рубашку и брюки.

- Вот здесь будет висеть костюм. На столе еда и таблетки. - терпя давящую боль от синяков, сказала Лена.

Богдан Петрович побрел на кухню. Там он поел, выпил таблетку, а после оделся в комнате. Лена в это время спала у себя в комнате с влажными и красными глазами.

Богдан Петрович в синем грузном пиджаке спустился вниз и вышел из подъезда. Там его встретил его старый друг, Николай Александрович.

- С днем победы. - сказал Николай Александрович.

- С днем победы. - криво улыбаясь, ответил Богдан Петрович.

Пожав друг-другу руки, старые друзья отправились в сторону ДК.

Многочисленные медали Богдана Петровича ярко и игриво отражали лучи солнца. Детвора звонко смеялась и искренне улыбалась, даря Богдану Петровичу букеты цветов. Их родители уважительно кивали ему и подсовывали назойливо деньги.

- Спасибо за победу! - кричали ему вслед случайные прохожие.