ознакомительный фрагмент
- 0
- 0
- 0
Лунница
Я был даром твоим,
Переводом с души на перо.
Спал ли я в эту ночь,
Был ли крестик заговоренным?
Ты случилась со мной
Песней бархата, негою губ,
Красной мельницей
В платье отчаянно чёрном.
Я искал тебя в днях,
Обошел тайны правды и лжи,
Только чтоб посмотреть
В глаза твоей тайне!
Как хозяин листал
Рассветы, закаты и сны,
Где молчал экслибрис
Но шептало мне имя дыханье.
Я люблю тебя, слышишь?!
Это мой эпилог.
Полноправная флегма
Звать звезду, спать устами...
И библейскою болью
Возводить на костер наготу,
Ту, в которой к тебе
Прикасался я в смертной рубахе.
Подставляю глаза,
Нет, не щеку,
Не нужно любить
Моё чёрное в белом,
Моё белое в чёрном.
Я был жаром твоим,
Я дыханием был,
Я был царством твоим,
Возложившим на сердце корону.
Ты обрящешь...
Вспоминай меня в каждом из всех.
Где безудержны взгляды,
Ожиданием всех ожиданий...
Я был небом твоим,
Не на жизнь, а на все небеса.
Я был хлебом твоим,
Но каким-то отчаянно чёрным.
Не жалей меня
Ни луною, ни львом, ни фатой...
Поцелуй меня розой в созвездии Чаши...
Поцелуй мое солнце,
Когда я взойду над тобой,
Поцелуй мою тень,
Когда уроню в вечер звезды.
И когда мир оглохнет
"во имя" страстей,
Ты захочешь услышать
Ветер лирики утонченной...
Поднеси к роднику
Невесомую строчку воды,
И испей с её губ
Нежный воздух заговоренный.
И смотри ей в глаза
Отраженьем себя...
В бархат песен и отзвуки света.
Ты увидишь там высь,
Что касалась тебя...
То ли чёрное в белом,
То ли белое в чёрном.
*Лунница – древний славянский оберег,
влюблённые обменивались им
в знак преданности друг другу и бесконечной любви.
2017г.
И полыхает мёд
Так нежно целовать способен только шёлк,
Шёлк трепета безудержно влюбленных.
Прижмись к рукам ты птицей золотой,
В себе самой пронзительно прощенной.
Той птицей, что запела у груди,
Оставив на губах моих себя...
Себя, в свечах бессонницы любви,
Где всюду только ты, где всюду я.
Где с твоих пальцев - трепетных величеств
Мой демон мёда пьет священный воск.
Кто не утратил утра, не умрёт...
Смерть - это маленький земной обычай
Для тех, кто научил цветенью лёд.
И, раздевая нашу кровь,
Октавы рук безудержны и вечны!
О, донна Нежность... о любви ли мы?... о ней!
В той лодке, где мы - лунность, трепет, встречность,
Рассказанные мной наоборот.
Дай мне глаза, и не закроюсь я лицом.
Дай мне уста, я не закроюсь поцелуем...
Мы упадем в роскошно - золотой,
В тот алый звук, где мы любовью будем.
Где над гербом из розы и пера
Распустятся и годы и столетья...
Вновь веер ночи подчеркнет твои глаза,
О, донна Млечность... руки... губы... плечи.
Ликуют пчелы в голубой крови,
За нас с тобой, целуемых впотьмах...
За ладан откровения любви...
Глаза любви моей, я весь в твоих глазах
Когда нам ночь кладет на плечи тьму
Шипами оживающих наречий
На черном шёлке, шёлке подвенечном,
Натягивает нежность тетиву.
Я обнимаю твои плечи и молюсь,
Я поцелуями вымаливаю плечи.
Губами в губы... перевод без слов...
Губами невозможно надышаться...
И чем темнее ночь, тем ярче кровь
В той близости безудержного танца.
Шёпот свечи стихами по плечам...
И россыпь диких нот играет пламя,
И мы идем над бездной за цветами
По узкой досточке качающихся вод.
Я задыхаюсь... в пальцах дань огня,
Дарить тебе смертельную тебя...
Смертельно - яркое в смертельно ярком...
Растрать меня... распей, разлей меня
Как близость в изложении огня.
О сумасшедшая... моя... строка...
Я глаз твоих целую откровенья
И бережно перевожу тебя
На свой язык седцебиенья...
На наш язык... на твой язык... на мой.
И там, где срез огня, где сам огонь,
Где сердцевина легкости и веса,
Там кровь цветет твоею наготой
Лишая нас и легкости и веса.
И ты, как беженка... Как девочка... дитя...
Как женщина, скользящая сквозь сон,
Отпущенная к нежности идешь
Навстречу учащенному дыханью
В бессилье, что осыпано цветами.
Я колыбельной становлюсь твоей,
И кровь моя цветет, тебя качая...
Как дочь мою, как женщину мою...
Как бесконечность этого признанья.
И я пою тебя от головы до пят...
Всё, что назвали мы, то стало нами...
И длится нота слабостью высот...
Руками смертными тебя я обнимаю...
Руками смертными... и полыхает мёд.
2017г.
Осень на Патриарших
Ты видела мой голос...
Мой первый голос был осенним...
Листвой окраин он летел,
Империей всех красок жизни смотрел он на тебя.
Ты видела мой голос летним, зимним, весенним
И он лежал, словно добыча, в каждом из времен года...
И он смотрел, как повелитель, каждым временем года.
Ты видела мой голос слабее света, но не побежденный.
Ты видела мой голос мотыльковый,
Он был как шепот шелка, как огонь...
И ты касалась каждого мгновенья,
Где я смотрел в твой обнаженных голос.
Ты видела мой голос,
Он разворачивался на листе бумаги
И знаками и точками и паузами замирал.
И свечи падали на землю,
И рассыпали буквенное пламя.
Ты прикасалась ко всему губами...
Закрыв глаза читала имена.
Ты видела мой голос...
Как цветы, в воде стоял он по колено..
И тени его пили землю,
Переплеталось смертное с водой
Дыханием, отсчитанным как серебро,
Где воин в подреберье вонзал копье.
В подреберье Боль,
В подреберье Поэзия,
В подреберье Любовь.
Ты видела мой голос.
Он приходил танцевать на колесе.
Стерлись стигматы от множества имён.
Кто уцелел бы после стольких терпких имен?
Далекие начертания над воскресной скатертью солнца
И медлит зной...
Южные руки твои как красный зной...
Хмель твоих губ, хмель твоих глаз обнажается.
Щадящая неизвестность,
Как жарок воздух в реке самоубийц!
И жгут тотемы тел,
И каждый вдох, и каждый взгляд наперечет.
Я забываюсь, слушая твой голос...
Я, губами целовавший вечер твоих плеч,
Ветер твоих волос, вифлеемскую звезду твоего сердца.
Сквозь шелковые блики близости
Тело твое выгорает из красной ткани в белую ткань.
И солнце не задуть в крови.
Ты видела мой голос.
Он призывал синюю тишину, сверчков и звезды...
Он заговаривал красоту,
Лунной тропой опускаясь к твоим ногам
Чтобы в ночи идти могла ты.
Ты видела мой голос, на нем играли...
В его плоть вонзались, чтоб прежде чем запел Дух,
Семена пепла оставили свои следы.
Неразделенность рук и голосов...
Как запах и тень в изложении крови
Из острых, легких мгновений...
Где мы будем говорить о снах,
Рассказанных друг другу на ночь.
И мягкая кроткая пыль наших снов
Будет снова и снова носить сутану огня.
Язычники летящих голосов -
Как память, как стигмата каждым вдохом
Тут, где травы будут менять времена года, голоса,
Сокрытое во Боге,
Реку крови речения отречением от суетного.
Жизнь будет качать тебя моими руками...
Смерть будет качать тебя моими руками...
Тот, кого ты любишь, никогда не умрет.
Читай золотые стихи
В тех комнатах темно - синих рождений,
В тех телах ярко - алых,
В тех перепутьях, похожих на распятие господне.
Смотри в голоса открытых дверей.
Осень на Патриарших ...
Словом размазаны скамейки библейских сюжетов...
Над алтарем светит солнце...
В первый голос моего рождения, ты вышла мне навстречу...
Желтые и багряные цвета отзвуков листьев.
Красные цвета наших шагов...
Здравствуй, моя Маргарита...
Мы были в разлуке
2017г.
И плакал белый Стикс
Немного отняли у тебя, если не взяли души.
"Пока смерть не разлучит нас..".
Пронзительным "о если" напишу:
А был ли день, и ночь ли это?
В оброненной строке рассвета,
Оборванное подниму...
И день, и ночь твоей горячей крови...
Не досчитаюсь в ней однажды дней,
Где поцелованным и выбранным любовью
Идти сквозь равнодушие огней.
Сквозь строй метелей и усталости дорог,
Где цвет потерь и вечер темно-синий...
Вкус памяти как - нежности глоток,
И звук стеклянный в белой флейте стыни.
Нам было там сегодня лет по сто,
Там, где убийственно и просто ожиданье,
Ты бабочкой летишь к моей руке,
И все сильней сердцебиенье и дыханье.
В том своеволии своем легка,
Рука твоя - как утешительница боли!
Мазурка, бал, мех соболиный, имена...
Княжна моя, на всех тут божья воля.
Твоя мечта, и сердце, и печаль,
И ярко белый цвет магнолий...
Твой князь серебряный - два шага до изгоя...
Площадь Сенатская... Дрожит царя рука.
И ты одна... и я один...
Тот, кто один, всегда с Господней Волей.
Где всех нас пригубили как бокал,
Тянули ввысь над книгою Предела...
И смерть, в который час, в который раз
Часы перевела и не посмела.
О, эта вьюга... этот бал был в нашу честь!
Верста к версте - пять тысяч верст венчали.
За сотни верст от самого себя,
На тыщи верст, где ледяные дали.
Лаваль*, мой бог, куда тебя несет,
По этим русским выбитым дорогам?!
Апре ну ле*... склонился небосвод...
Всё впереди?
Княжна, какого черта?!
Вот-вот мелькнет знакомый голос или жест,
В листве, что выйдет с веток, чтоб смеяться
Над тем, что смерть.
Глаза откроет весть
И станет, раскрываясь, воплощаться.
Среди зимы, где все слова тверды,
Сильны, как явь, что больно и дыханью,
Сказать хоть слово,
Хоть мгновенье красоты
Твоим глазам и твоему молчанью...
Где тень ты в письмах будущим зовешь,
И взгляд твой светел...
Где путь для нас - огонь и пепел.
И ночь мертва, чтоб ярче был рассвет.
Замедленностью оплывающие речи...
И вот твоя рука...
Твоя рука, мой бог,
Ложится так по-женски мне на плечи.
Вишневый сок по венам снегопада,
Что время сохранит, а что забудет -
Всё снами будет.
Князь, все с нами будет!
Судить не нам, да и не тем, кто рядом...
Обнимет время всех...
Судить ли нам...
Бог тишины и северного ветра
Сегодня развернул знамена веры,
Сегодня нас укутал в сквозняки...
И цвета вечной охры вышли звезды
Такие близкие, как нам и обещали...
Любовь вполголоса молитвы дочитала,
Одной рукой перекрестив двоих.
В строфе исхода Кто-то записал: они смогли.
И плакал белый Стикс.
* Стихотворение посвящено княгине Екатерине Ивановне Трубецкой
и князю Сергею Петровичу Трубецкому.
* Лаваль - Княгиня Екатерина Ивановна Трубецкая,
урождённая графиня Лаваль.
* Апре ну ле - (французское) после нас хоть...
* Стикс - (др.-греч.«чудовище»)
в древнегреческой мифологии олицетворение ужаса.
2017г.
Алый псалтырь
Я хочу говорить о тебе
В этом сумраке ломаных линий...
Растворяя в руках каждый жест от касаний теней.
Видишь, маятник строк покачнулся к тебе в темно-синем...
Будь же тут, невозможная, в черном на золотом.
Я на белом вином рисовал эту лилию шрама,
Собирая твой шепот поцелуями в вечной траве,
Отпуская себя в полнолуние звонкой октавы,
Где глаза твои пели о демоне на серебре.
Только жаждущий смерти посмеет войти в твою полночь,
Только жаждущий жизни посмеет вернуться назад.
Плен мой, я обожжен поцелуями самоволий...
Рассыпаются буквы, вином наполняя закат.
Эта готика позвонков изгибается и замирает
В сонной гавани кто-то зажег откровенье огня
Я хочу говорить о тебе поцелуями пьяными пьяно...
Забывая, мой демон, где ты...а где я.
О мой бог, о мой вор, о моя несравненная леди,
Коронуя поэзию, женщину и красоту,
Нежно резать словами твои обнаженные плечи
В этой дикой луне вздохи пальцев ловя на лету.
И шептать в твои губы поэзию веера боли
В эту полночь кровей голубых губы - наш поводырь.
На причастие к этим коленям склоняется ветер бемолей...
Смерть лежит на коленях твоих и цитирует алый псалтырь.
2017г.
Вычерчивая вседозволенность
И то, что было в тебе тенями,
И то, что было в тебе шипами,
И то, что было в тебе цветами
Пью губами
Мы выпьем долгую ночь,
Называя свои имена огню побуквенным трепетом губ.
Алые розы в шепоте тел...
Беспамятство двух слов, постигающих тайнопись «алого вина».
Растворяйся в пальцах каждую ночь...
Капай на белое без перевода на мой язык...
Ты - не рифмованная дерзость моих ожиданий,
Танцуй надо мной...
Будто нам навстречу отпущено вечное время.
Твои глаза украдены у всех...
Темная тайна их поит мои страницы.
Чернила разлиты по сквозняку желаний...
Я пишу на тебе все, что нельзя сказать вслух.
Цвет теней так похож на восточный узор,
И бьется гортанное, медленное небо обнаженных
Поцелованное луной.
Недозволенные обереги - нагота, таинство,
невинность и страсть.
Страсть - золотой огонь в обугленных руках,
Тень голубая над пропастью мотылька,
Мгла золотая над влюбленностью...
Там, закрывая глаза перейти за шепот
Лирика в алой строфе...
Сходи с эшафота ночи в костры моих рук,
Оставляя горячее слово на коже,
Там, где лира качается на сумасшедшем ветру откровенней огня.
В ярких цветах твоей нежности сохнут вечные слова,
Капает каплями в сердце огонь на раскаленное ожидание.
Располосовать твое тело поцелуями...
Вычерчивая вседозволенность
В этом белом краю трепета строф.
Нам можно друг друга, вокруг нас рождается пламя.
Губы распиты по ветру скользящим шелковым ветром...
Листай надо мной неповиновение!
Вензель вечной красоты
в твоей скользнувшей улыбке забвения и полета,
Где я осыпаюсь в тебя,
чтоб любить и поить эту бездонность...
Подставляя себя под плеть и солнце,
Под ноты твоих глаз в свете свечей,
Где алые лодки уже оторвались от берега..
.и плывут навстречу.
Мы стали бессмертны давно...
Ведь так безуспешно пришли умирать друг в друге
На кончиках пальцев трепета.
Останься в моих объятиях, если осмелишься перейти черту,
Руками, губами позволь мне тебя отпевать,
Роза в бокале ночи...обрекая меня на смерть...
даруй мне жизнь
Тут, где позволено лишь одно сердце.
2017г.
Мare interbibere
Тени на языке ночи алый шепот качали...
Бес ли их напророчил, ангелы ли нашептали?!
Mare interbibere... Вином разогретым губами
Я отдавал ей вены, сердце и расставанье.
Мы вырастали в бога... В бога что был одиноким.
Мы растворялись ночью, буквами всех пророчеств.
Mare interbibere... Падает воск горячий,
Где черные гондольеры тайну прощаний прячут.
Сладкие запахи жмутся - смерть и весна повсюду.
Стих отпевает город... я ничего не забуду.
Mare interbibere... Мертвой петлей в поднебесье...
Железные прутья деревьев царапают алую песню.
*Mare interbibere(лат.) - Выпить море - сделать невозможное.
2017г.
Все поцелуи - раны, все раны цветы...
Имя трепета линий - лилия...
Принадлежащая вечности белоснежных плеч
под сводами горячих вен.
Имя воздуха нежности - лилия...
Где медлительность взгляда дышит,
сливаясь с безумством касаний.
Поэзия трепета - ночь с твоими глазами.
Тень - лишь шрам, измучивший тебя...
Тень - лишь прелюдия,
где раскрываются откровения движений.
Вздрагивает сокровенное...
Скользить губами ниже этих запретных линий
И чувствовать, как трепетно раскрываются лепестки.
Ступай по моим строкам босой
Безудержно, бесстрашно, обнаженно.
Целуемая огнями тесноты...
каллиграфия прикосновений.
Что может быть смиренней огня цветов?!
Что может быть прекрасней их свободы?!
Строки - это ночь откровений...
Перемешавшиеся кровь и дрожь,
Где безумен шелк,
Где сброшен обнаженный воск каплями на белом.
Где мы учим друг друга тому,
что за каждой смертью стоит любовь...
Где псалмы твоих губ отлучают меня от земной церкви.
В ночь, где качается нежность...
В ночь, где затянутой кожей душе станет свободно...
В ночь, где гуляет поэзия стали и живых цветов.
И все поцелуи - раны, и все раны - цветы
В крови раскрытой
Нарисуй на моей руке пером,
которым я напишу эти строки - лилию.
Черной лентой перевязанных рук,
Белым огнем откровений, врастая в кожу
Расцветет тот цветок, нарисованный тобой.
Над черным гербом ночи распустится белая лилия.
В ночь, где поэзия не ошибается никогда,
Где самое большое откровение не ожидая ответа
Перевязывает запястья черным и пишет белым любовь.
В саду твоих молитв я знаю тебя и в белом и в черном...
Храни тебя ночь моих белых и вольных стихов.
2017г.
Белых строк...
Белых строк свет,
Алых строк ночь...
Этот белый рассвет
Я вымаливал в ночь,
Я вымаливал в сон,
Я вымаливал в свет -
Трепет линий и строк,
Нежность белых побед.
Нежность белых цветов,
Алость трепетных губ,
Край потерянных снов,
Жар ласкающих рук.
2017г.
Жернова
Говорят, все листья падают в небо.
Говорят, вкус огня смертелен.
Говорят, все дороги ведут в храм,
Говорят, храм он как свет во тьме.
Но видимо я не молюсь их храмовым богам,
Потому что мои дороги ведут меня к тебе.
Фаталь, да успокоятся шаги,
Того что рок, того что тишина.
Вернутся к берегу все корабли,
Вернутся все пропавшие в дома.
И южный крест распустится цветком,
Звездой потусторонней тишины.
Да будет свет гореть во всех домах,
Да будут откровения просты!
И борозды ладоней вспомнят шелк,
И скипетр, и флейту, и цветок...
Коснувшись музыки отпущенной в сады,
Где быть движением - засечка божьих строк.
Где стерегут врата огонь и лед...
Где летний мёд вновь зиму переждёт,
Где глаз твоих так вечен рок...
Где губ твоих так трепетен порог.
Твои касания одетые в слова
В молчании моих стихотворений...
Я здесь живу и мне по нраву ветер
Раскачивающий эти жернова.
2017г.
Скажи Ему
"Не прах земной и не металл двусплавный,
А честь, любовь и мудрость он вкусит..."
(Данте Алигьери, 103 стих, Божественная комедия)
Как истинный пророк крута гора,
Река, которая под ней распята...
Не прах земной, и не небесный сплав
Качает вдохновение так свято... -
Трава у ног, обычная трава
И у травы есть имена и даты,
Но кто из нас смотрел в их тишину,
В пророчество, рассказанное Данте:
О том, что Бог всё ходит по земле
На благо самым смертным и живущим
И ищет Слово на песке зыбучем,
То, за которое Он был распят.
Не эта ль Сила красотой щедра?
Не Камень ли что сокрушит земное?
Но если верить в воскрешение Христа,
То весь завет не «Ветхий», НЕВЕСОМЫЙ!
Он Вечный, как Слеза Травы...
"Когда Пятьсот Пятнадцать, вестник Бога"*
Вернется в травяную глубину,
Скажи ему, что я писал для Бога...
Скажи ему, что путь земной - дорога,
Ведущая все имена в траву.
*"Когда Пятьсот Пятнадцать, вестник Бога" -
Данте Алигьери - Божественная комедия, 43 стих.
2017г.
Число отречений
В стеблях короткого звука,
Летящих из темного темени,
Бедность безбедно рассыплет речения,
След не имея обратный.
В северном омуте взгляда
Каждый язык двоичен.
Женщина, холод, прикосновение -
Краткость всегда поэтична.
Длится числом отречений,
Предвосхищая прозрение,
Влага зеркальная передает
Зеркальное сердцебиение.
У существа нет тени,
Отсвета, пораженья,
Смотрят в тебя безразличные камни
Подробно, до отчуждения.
Здравствуй, мой бог наскальный,
Бог одной буквы и праха.
Розой слепой, подземной травою
Я тебя принимаю.
Как переводится Слово?
Себя превзойти иль забыться?
Ладонь, мотылек, трещина, солод...
Дай мне тобой напиться!
В стеблях короткого звука
Меня, обучая вести,
Падает свет на белую руку
Словно твое прощенье.
Влажными ранами дышит
Там, где отводят руки
Демоны в белом, ангелы в черном,
Мне предлагая разлуки.
Нежной случайностью станет
Архипелаг рассвета.
Здравствуй, мой Бог,
Спасавший всех павших,
Следом изъятый из следа.
2017г.
Хватит ли мне сил
Этого я берегу для себя...
Этого не трогайте, оставьте мне...
Хватит ли ему Любви не отвернуться
В час, когда из под ног его я выбью и твердь.
Этого я одену в красное и шипы,
Выдам ему терновый венец...
Этого я ждал не одну жизнь...
Хватит ли Любви ему чтобы не умереть?
Его, прижимающего солнце к душе,
Там, где очередь за зрелищем и хлебом,
Я оставляю в наказание самому себе
За то, что создал эту Веру.
Его...
Я позволю короновать всею болью,
предательством и нелюбовью,
Бесчеловечностью... той, с которой потом к нему придут
Целовать ноги его Вечности.
Его
На руках моя боль понесет,
сколы слез тьмы светом заплачут...
Его
Я обниму всею силою Любви...
той, которой он был оплачен.
Его,
Что по моим глазам течет...
по щекам, по сердцу, по венам...
Его,
Что крест на небо несет...
хватит ли мне сил вынести эту встречу?
2017г.
Здесь могла бы быть дата
И текст болит, и спать мне не дает...
И снится, и пророчит, и пророчит...
И кто - то в Белом по Воду идёт
И знать что я услышу хочет.
Развязаны у слова рукава…
Здравствуй,
противостояние белого пера и черных чернил,
Белого листа и типографского свинцового оттиска.
Здравствуй, пророчество и суррогат.
Здравствуй, жизнь и смерть.
Я надеваю сутану белого огня.
Богом у выбора дороги я плачу,
Прижимая жизнь к себе,
А она уходит водой, омывая мои ноги,
И несет эту воду к дереву, готовому расцвести.
Я смотрю на его вековые кольца
И понимаю святость каждой строки кольца.
И я терплю быть здесь, не умирать.
Неуязвимая литера, как сакральный кубок,
подносит к губам Любовь...
Танцуйте и пойте, губы!
Танцуйте так, словно вас никогда не убивали,
Словно вы - осанка царя.
И капает строка...
Она близка как смерть,
Она прекрасна как жизнь.
Пиши, пока взгляд не ослепнет
От блеска всех тех озарений, которым место на земле!
Кто знает, что вокруг бело - пишет белым.
Значит, словам моим длиться без остановки...
Значит, жесту моему ловить строки из ветра
и плавить металл.
Хочешь, я тебе переведу язык божьего сердца?
Хочешь, я расскажу тебе о том, что внутри мира...
Что еще?
Видишь, там впереди падает лист, как праздник.
Отточив перо, он исполняет обет,
Отточив стило, он чертит письмена
В ровном биении часов без стрелок.
На четках души кто-то знающий больше, чем Данте
Молчит и перекатывает Слова, побелевшие от вечности.
Я жил во все времена...
До скончания времен...
И оживали бабочки и боги,
И умирали бабочки и боги...
Кем? Чем? Кому? Чему?
После всего, что они пережили, они стали Поэтами.
Немолитвенным осталось лишь время,
Столь же бесполезное, как скрип неживых слов в пустоте,
Где неожиданно появляется Бог
И смотрит на то,
чем заставлено и захламлено в загрубевшей коже твоё испытание –
стать душой.
Обладание - это запах пыли и смерти...
Помяни мя, святость белого нежного первого снега...
Сажа стала совсем бела.
В памяти снега и сажи странная тишина.
Живое всегда из нежности, дрожи, тепла и холода...
Живое всегда из слез и смеха.
Чем больше ты умер, тем мертвей мир.
Чем больше ты жив, тем тяжелее ноша.
Что я тебе и кто?
Где это - когда ты жив?
Где это - когда ты умер?
Просмотреть добела эту жизнь!
У небес есть земля, у земли есть небеса.
Тишина слышна только тишине.
/Здесь могла бы быть дата/
2017г.
Гефсиман
Я поцелую веки темноты...
Сегодня воскрешенье, вечер третий,
И где-то рядом искренний Иуда
Разбрасывает золото на ветер.
Как чёрны жилы всех невыживших... Сейчас,
Есть воля и покой, и это - Бог...
Вновь подданные посуху летят
В ветрах, что возвращаются домой.
И где-то тут, в фасадах темноты,
Всё непонятное совсем не может спать...
Пошли им сад в конверте голубом
Твоих молчаний и твоих утрат.
Твой гефсиман и бабочку к плечу,
И перышко, летящее вне круга.
Под фонарями серебрится скука,
Отряхивая побелевший звездопад;
Сквозь время этой медленной зимы,
Которую назвали нынче летом,
Тут, где мне хочется сказать «прости»,
За всё, что не считают люди Светом.
И прежде чем, мы отразимся в зеркалах,
Спой напоследок, пришивая рукава
К простому платью, что подарит вес
Покуда не окончится игра.
Неснящимся друг другу никогда
Ты пожелай с любовью лишь любви.
Пусть держат за руку мгновения строфу,
Будто забыли что-то в ней... сказать?
Так в этой жизни задувающий свечу,
Задует всё, что мало и велико,
И шепчет кто-то так тепло и тихо:
Пошли мне сад...
Пошли мне сад, пусть он нагнется до земли
От волоска до пят и преданный и предан.
Пошли мне сад, пусть станет частью речи
Первооплаканная тишина.
В зверинце ночь и трапеза черна.
Пошли им сад, пусть бродят в нем волхвы.
Пошли им сад, где белые штрихи
Помазаны на веру до утра.
Там, окропляя алфавитный сонник...
Внутри у слов такая же душа,
Как и у тех, кто слов твоих не понял,
Как и у тех, кто ими лишь дышал.
2017г.
Да святится имя Твоё
Подожди, я вплету в эти ветви слова...
Подожди, я вплету в это небо листву...
Постоим, там, где снег не умеет молчать.
Постоим, там, где хочется звать весну.
На рубахе останется алым пятно,
Цвета сердца разлитого кем-то...тогда.
Там, где вечер роняет в траву звездопад...
Там, где ветер роняет траву на косу.
Расскажи, все же знают, что будет в конце...
Будет жизнь, не такая, иная, не мы.
Оттого я, целуя весну не могу
Ждать другой, ждать иной, очумевшей весны.
Незаметно меняются дни... чей черед? -
Быть отцом или сыном...заходить в белый свет.
Список длинный....и снова пройдет,
По дороге косы наш сто пятый рассвет.
- Сын мой, мягко ль спать тебе тут?
- Отче мой, да святится имя Твоё!
А помнишь, мы сидели за столом...
Под вечер... тихо... преломляя хлеб.
И запивая кровь свою вином
Мы так любили слово - человек.
А помнишь стол стоял уже пустой,
Все вышли из-за этого стола...
И кто-то плакал по пути домой...
А кто - то пел... забыв у песни все слова...
Но воля их...была уже не ТА.
2017г.
Nolite timere
Проси дождя, печальный и уставший,
Проси сады, ведь завтра будет дым.
Во все глаза невидимый и страшный
Приходит сон и к мертвым и к живым.
Что будет горячо... что будет холод?
Все рождено и умерло взаймы!
Я буду здесь, я буду невесомым
В молчаньи этой нежной синевы.
Трижды скажу, а после обещаю
Не говорить и вслух не вспоминать
Ни на каком из языков святую тайну,
С которой при рождении кричать
Мы начинаем. И не дрогнут версты,
Не встанет и не ляжет темнота...
Я не задам ни одного вопроса
Во все глаза идущий к небесам.
Переплывя ночь на пароме возвращенья,
Один ночует бог, он пилигрим...
Он сирота, и он не требует прощенья
За онемевшее, за медленное Зим.
Еще не пета литургия...
И воздух именем еще не осквернен.
Проси весны, где ничего отныне
Не произносит вновь неназванных имен.
Возьми непрочность и снеси весне...
Цветут от жажды... плачут от избытка.
Два языка и лишь одна попытка
Соединить две ипостаси в тишине.
Где тверди отреклись от прикасаний,
Где воздух разрешил быть наготе...
Где камень гроба был отвален,
Там не было Его... там были все.
И мне дышать и воздух целовать
Хотя бы здесь, хотя бы ненадолго.
Что хочешь ты еще о жизни знать?
Что смерть - ее законная супруга?
Что будет горячо, что будет холод?
Не бойся, время выдохнет тобой!
Там, где тебе начертан этот шорох
Строк ненаписанных тобой.
2017г.
Мой Бог сегодня слишком терпелив
Не ищи меня...я сам приду
В день,когда...
Ты во имя нас,
Мы во имя Тебя
Настрадались.
Там кто-то спал в саду молчащих крон
Учителем потерянного смысла.
Горели рядом ледяные числа,
И были руки в тишине икон.
И колыбель застряла в голубом,
Кружила и качала ожиданье,
И дерево смотрело изнутри
На этот кровный занавес молчанья.
В прозрачные глаза молясь рассвету
(Мой Бог сегодня слишком терпелив)
Он рядом встал и музыкою Света
Благославил и мертвых и живых.
Постой ещё... дыхание даря
Последней нежности, покорности руки...
Заговори и воплоти меня
Вот в эти покаянные стихи.
Тот, кто зимою был Твоей крещён,
Тот, видимо, честнее говорит.
Сегодня ты за кем-то приходил...
Вот этот лист...он падает...он сонм.
Еще не слепота... уже не зренье...
Молчи со мной, не знай мою строку!
Оберегай меня, обернутый в сомненья,
Узнавший и простивший глубину.
Как говорить тебя, где вынули из тела
Твой мимолетный взгляд...покорности отдав
Твоё святое и нагое в спелом;
Как будто понесли так неумело
К черте, где ни о чём не говорят.
Мне нравится молчать с тобой стихами...
Кто пишет, тот совсем не говорит.
(Бог терпелив в твоей исповедальной)
Бессмертье на земле всегда болит.
Вновь пахнет святостью в острогах тесноты,
Где кто-то, целовавший твою кожу,
Тобой сегодня всуе пренебрег
И, может, этим он тебя сберег
От высоты стремящейся под кожу.
И вспоминает сад как он цветет
Корнями перевернутыми в Лету.
Теплее крови Воплощенный Света,
Он уязвим, он ничего не ждёт.
Глухонемой в присутствии имён,
Не хорони цветы - наследство живших...
В твоих следах запутался Креститель,
И опоздал Иуда в тишину...
А я иду по лезвию на тризну
И поперёк судьбы пишу строку.
2017г.
В это утро прощенных и раненых. Псалом Меон
Я ищу тебя, моя любовь, среди ищущих быть с тобой.
Себя отдам тебе я даром.
1.
Где говорят хранители с цветами,
Где говорят хранители с больными,
Играют ветры золотыми голосами,
И травы обнимают косы злые.
Где ты - огонь, убийца, свет и тени
Под резким белым неба падающих крыльев,
Где говорят архангелы с цветами,
Где говорят архангелы с святыми.
Солнце живых вновь, веруя, восходит
В нектар и прах, пропитанный тенями...
Где говорят апостолы с святыми,
Где говорят апостолы с корнями.
И в пальцы чьи-то вкладывают звуки,
И в пальцы чьи-то вкладывают строки
Розы Тюдора наполовину алой,
Чтоб говорили смертные словами.
Чтоб говорили вечные со смертным,
И первый снег летел в руинном храме,
Где говорят хранители с живыми
Такими смертными от вечности глазами.
2.
Уроните меня в это небо,
Где господство казнить и миловать...
Где мое бренное тело
Так стыдится земного лица,
Где руно серебра мне впору,
Где нетронутый золотом лиры,
Я ступаю по хрупкому воздуху,
На котором звенят письмена.
Мальчик с ангелом на пепелище,
Мальчик молит волею Господа,
Мальчик клеит чашу Грааля
На обшарпанной кухне во тьме.
Где из каждого прикосновения
Из него вырастает мужчина.
Где из каждого воспоминания
Из него вырывается звон.
Под пологом холода времени
Мимолетная вещь осыпается,
Все прозрачное прикасается
К его детским и взрослым рукам.
И чернилами бренного времени
Слез бесцветных строка осыпается...
И чернилами вечного времени
Каменеет в скрижалях строка.
В это утро прощенных и раненых
Воздух медленен, воздух праведен...
Он подобен качелям оставленным,
Он подобен белой реке...
Иоанн к реке опускается...
Иоанн водой омывается....
Иоанн в воде растворяется
Гладит рябь - её письмена.
Его пальцы вливаются в воду,
Словно реки вливаются в небо,
Словно в Лете написана правда
О молчании Бога...когда
Он по красной дороге вернется...
Раны ступней ему омывая,
Раны рук ему омывая,
Станет белою эта река.
Иоанн крестит воду и плачет,
Иоанн слышит выше, чем звезды
Уроните его в это небо,
Где танцует Господь на ветру.
Где прочитан псалом меона,
Где господство казнить и миловать.
Где два мальчика* ждут спасителя,
Омывая три чаши в реке.
В это утро прощенных и раненых...
* Меон – философское понятие
* Где два мальчика ждут… - Иоанн и Иуда.
2017г.
Вместо предисловия
И в сердце твое вбивали гвоздь, чтоб оно плакало,
А оно прорастало листьями...
Дочитать книгу до эпилога,
Древо страниц все еще трогая теплыми пальцами...
Древо, на котором написано имя и название
И все то, что мне хочется забрать с собой в дорогу.
Белый искренний звук всегда идет с тобой,
куда бы ты ни пошел!
Это для всех мертвых он одинаков.
Я проливал свет твоих строк,
а он снова возвращался в меня...
Я включал темноту, но и она текла к Свету.
Эхо твоих строк...
Я замирал в ожидании сна, но и тень моя касалась солнца.
И шепот строк возвращался...
Каждой строкой утверждая - ты цел.
Ты поешь о том, о чем люди забывают петь...
Тут, на земле, где дети впадают в старость,
еще не успев родиться...
Тут, где язык твой так близок к Небесам...
Удивительное чудо языка Души -
Если ты говоришь дождь, то он начинает идти...
Капли на моем лице...
Алтарь твоих слов,
Переполняюсь ответами, и расцветает пустырь...
Сжимаю воздух в ладони и отпускаю...
Тело постигает уроки прощания;
Но девочки, как и прежде, укладывают спать кукол,
И мальчики рисуют корабли.
И движутся к востоку мотыльки
Услышать шепот твоей пишущей руки...
Где идет дождь... и каждая строка видит свое отражение.
Время режет линии на ладони,
А строки твои смотрят в бесконечность...
Час безвременья - время читать тебя.
Пусть услышит мир, что тебя создала Любовь,
Где каждая твоя точка - это Amen.
Я вдыхаю их глубоко.
То, что видно, всегда отвечает...
Покажи миру его слабое место!
В книге мертвых пишется только твердь.
В книге живых - только Любовь и Небо...
Потому, что у Бога нет начала и конца, края и формы...
Он - Поэзия.
"Если ты нашел свой Цветок – то умри за него,
ибо это сакральный смысл твоей Души."
Иди за край глаз, там все, кто ожил...
Пустота в песочных часах всегда значима...
ибо она подчеркивает воздух времени...
Воздух цветения, опадания, ожидания и снова цветения...
В любой час... и в самый трудный час, когда замерзает вода...
Когда так странно смотреть через свои глаза,
Когда можно отмерять хоть десять раз,
но так ничего и не отрезать...а лишь отразить.
Отраженные строки... блики молчания...
Закладка в книге всегда падает в тишину
И со скоростью тишины листает прочитанное...
Бьется Тишина о сквер... слышишь?
Книга закрыта, но она еще говорит во мне, мной...сейчас...
Восьмой Цвет,
Восьмое Чувство,
Восьмой Знак,
Восьмая Нота,
Где каждая твоя точка - это Amen.
2017г.
Тихо падает лампа
В эти ясные дни, ты – почти что библейский плотник,
Мастерящий лампу в Гефсиманском саду.
В том саду, где под этой же лампой "больных животных",
Будет мучить ненависть ближе к утру.
Я иду. Мои гости уже на подходе.
И в театре теней происходит, как прежде, игра...
Я все слышу. Я их знаю, я смотрю им в глаза на входе...
Тихо падает лампа, ими сбитая со стола.
Вечность тихо поет,
В оркестровой пропасти воскресенье.
Потерпи... потерпи нелюбимым быть,
На спине унося все оскалы хлыста.
Возвращается всё, что-то завтра, а что-то сегодня...
Выходя из родильной, не забудь - не закрыты Врата.
Где-то в той глубине, где тебя молчаливо распяли,
Был и цвет Гефсимана, и лампа, и блики теней...
Став прозрачным, ты видел,как стирается скорбная рана,
Что-то снято с плечей - Крест, наверное... больше ничей.
Потерпи, нелюбимый, никого не пришлют на замену!
Да, читать всех по язвам и боли - на земле тяжело.
Мастери свою лампу, пусть летят эти отзвуки света
В их подкожную, тленом сиявшую тьму.
2017г.
Не забудь Его позвать к именинам
Не забудь Его позвать к именинам...
Именинам, где празднуют вечность.
Он смотрел нам всем в глаза на равнинах,
Он с креста смотрел совсем безоружным.
Он когда-то сочинил твои строки,
И мои, и их унес к Воскресенью...
Пересказывая Отцу наши души
Где-то там, за пределом забвенья.
2017г.
Кабала святош
Человечество - самый древний котел:
Бедность избранных, сцена партера,
Первый жар увертюры, где ноты и духа и тлена
Вызывают смятение в публике выживших душ.
Где в смешении всех языков наступленье октав.
Бог проходит по клавишам
Дирижируя: громче ли, тише...
И достаточно искры, чтоб отправился к праотцам
Весь театр теней, «англетер», философия тризны.
Здравствуй, Пале - Рояль, сгущение света и мрака.
В клавесине Мольера рожден эпизод,
К каждой ноте пристегнут кортеж
Словно реквием... черно-белая дата -
(Снова мертворожденный...)...
Извлекай свои ноты, золотой Бутафор!
Инквизитор литавров повторяет символику круга...
Первый жар многоточий и комедией выплакан лист...
Здравствуй, звукоубежище... Репетируем первую букву...
Да святится молчание самых древних на свете Кулис.
* «Кабала святош» — пьеса в четырёх действиях М. А. Булгакова,
написанная в 1929 году. Ставилась также под названием «Мольер».
2017г.
У оборотной стороны бумаги
Вновь птицы певчие поют по вечерам
И голос их, от боли неземной,
Становится евангелием цветов,
Становится омоновеньем ран,
Стоящих насмерть на восторге слова
Такого звучного, что глохнет тишина!
Чей герб - покой, луна и седина...
Чьи тени у разрушенной колонны
Слагаются под вечер в имена.
И вновь слова темны, а сны прохладны,
И вновь пространство не имеет глаз.
И вновь приходят, отовсюду - стихи,
Которые из бренности ты спас.
Рассаживаются, в литеры смотря,
И пеленают в лист свои чернила.
И близоруко ближним моют ноги...
Не святость это, это больше... - это боги,
Непомнящие в лунных снах себя.
На месте сада вот стоят они
Духовные и бедные деревья,
На тощих пальцах держат откровенья
И просят за молчание прощенья,
И так хотят перелететь свой страх!
В осколках музыки вечерние сады,
И рвут им сердце певческие знаки,
Читающие их, контекст велик
У оборотной стороны бумаги.
2017г.
Воспоминания в белом
Мир был зачат на острие Любви
И сумасшествие своё скрывать не думал.
Он, феерические складывая суммы,
Минусовал нас всех из плоти лжи.
И, заполняя пустоту числом,
Он выбирал и ангела и зверя...
И человек, в божественность их веря,
Всему и всем вновь становился близнецом.
И хаос знал в лицо своих детей,
И не искал за муки оправданья....
Он верил только в мимолётное созданье,
Любившее в себе и свет и тень.
Ты, рассчитавший траекторию, скажи -
Зачем в тебе пустует вера в чудо?
Ты каждый раз, вернувшийся отсюда,
Вновь возвращаешься сюда,
Устав бессмертным быть.
Ты - способ речи сердца, рук, души,
Речитатив, штурмующий причастье...
Ты - неизбежность, тонкий ладан на запястьях...
Возьми в кавычки в этой жизни слово "жизнь".
Ни шелестом, ни жестом несводим,
Возьми себе воспоминанья в белом...
На ниточке, на образке вселенной
Ты - люлька, ладанка, ты - острие «аминь».
2017г.
За полчаса до...
И листья звуками по сердцу неба...
Не пой небесное, еще нам рано!
Слова как лезвия, слова как раны...
И слово «родина» меняет смысл тризны.
Как плоть того, кто непроизносим,
Как память Вифлеемского младенца...
Всё, что в душе рубцуется - то сердце
Уже проснувшейся в тебе весны.
О, вымоленный мой - ты входишь в тень...
О, вымолченный мой, ты входишь в слово...
Сегодня Бог за солью заходил
За полчаса до...Рождества Христова.
2017г.