Глава 35

 Ланселот хотел после прощальной церемонии проводить Моргану до её покоев, но она, воспользовавшись появлением Гавейна с разговором к Ланселоту, как-то вырвалась от рыцаря и исчезла в толпе. Куда унесли её черти, было непонятно. Гавейн заметил его обеспокоенный взгляд и мрачно спросил:

-Ты всё ищешь королеву?

-Коро…- растеряно повторил было Ланселот, но опомнился и его взгляд тотчас выхватил Гвиневру в толпе. Артур вёл её за руку к замку. Морганы рядом с ними не было. – Нет, Гавейн, ты не понимаешь.

-Не понимаю, - признал Гавейн и понизил голос до шёпота, - ты же всё за Гвиневрой увивался, а теперь всё подле Морганы! Как это понимать?

-Я люблю Гвиневру, - также понижая голос до шёпота, ответил Ланселот, - но Моргана…Гавейн, ты не знаешь очень многого! Она несчастна, она одна, а Артур…не стоит, впрочем.

-Ланселот, ты потеряешь голову! – в отчаянии заявил Гавейн, которого не убедили слова рыцаря ни в чём.

Ланселот только отмахнулся и бросился следом за королевской четой к замку. Морганы он не нашёл и за ужином, и не встретил в залах. Леди Тамлин, её служанка, не знала, где находится Моргана и куда она вообще могла направиться, Лея тоже…

Время, которое Ланселот хотел использовать для того, чтобы как-то поддержать фею, ушло и он, ругая себя за нерасторопность, отправился на привычный караул-дежурство по городской стене.

С одной стороны, Ланселот понимал, что навязываться Моргане и вообще связываться с нею – это предприятие весьма опасное. Недавняя смерть, предательское убийство графа Уриена это прекрасно доказывала. У Ланселота же были некоторые улики, которые могли обличить его связь с королевой, у него была юность и любовь, которые не хотелось потерять, но с другой стороны…

С другой стороны, рыцарь понимал и то, что фея действительно одна. Одна перед целым враждебным миром и вынуждена противостоять всему. У Гвиневры как бы ни было, рядом была Лея, а у Морганы – братец, которого врагу не пожелаешь, и он, Ланселот. Если Артур не мог заботиться о своей сестре должным образом, оберегать её от бед и помогать с управлением, то эту обязанность принимал на себя Ланселот.

Дежурство тянулось медленно и без особенных происшествий. Едва его сменили, Ланселот поспешил в замок, чтобы, наконец, отыскать Моргану и, если это возможно, утешить её, поддержать. Под руку ему очень вовремя подвернулся Гифлет Гедей и Ланселот, решив заодно, что и судьба этого человека должна уже разрешиться, потащил его – растерянного и непонимающего, в замок.

-Я представлю тебя сестре короля! – на ходу бросил он послушно спешащему следом рыцарю и усмехнулся, вспоминая, как его самого трясло, когда Гавейн объявил, что Ланселота должны представить Моргане.

Тогда она даже не удостоила его взглядом – так, скользнула мимо, равнодушно выслушивая пылкую речь Гавейна о том, как Ланселот героически спас другого рыцаря от верной гибели, во время столкновения с наёмниками на торговой Тропе.

-И я полагаю, что Ланселот заслуживает награды, - закончил тогда Гавейн в спину Моргане, когда она прошла через всю залу, холодно и мрачно выслушивая его речь.

Ланселот тогда подумал, что эта женщина что-то вроде правой руки дьявола на земле, так она напугала его тогда своей мрачностью и холодом. Но тем же вечером Ланселоту вручили Золотую Перевязь из рук короля Артура и когда её торжественно завязывали на его доспехах, Ланселот вдруг остро ощутил присутствие Морганы в своей жизни куда большее, чем он мог полагать.

Много времени прошло с тех пор. Многое изменилось. Теперь уже Ланселот мог назвать себя её другом, он научился заботиться и вёл…мальчишку, по сути, к ней.

Ланселот решил пройти через кухню, Гифлет ничего не понял, но он не был конфликтен или любопытен. Жизнь брала его за руку и вела через двери, периодически нелепо заводя юношу в тупик, но он тогда просто останавливался и ждал, когда его снова поведут и выведут к нужной точке. Судьба благоволила к нему.

Моргану Ланселот отыскал мгновенно. Она оказалась в своём кабинете, который когда-то занимал Мерлин. Увидев рыцаря, фея просветлела лицом и отшвырнула недописанный пергамент в сторону.

-А это кто? – спросила она, изучая высокого юношу, с тонкими чертами лица, мягкими шелковистыми золотыми волосами и ясным, чистым взглядом голубых глаз.

-Гифлет из рода Гедея, - представил Ланселот. – Гифлет, это Моргана, сестра короля Артура, герцогиня Корнуэл…

Гифлет поспешно попытался склониться в приветствии, но слишком рьяно и живо взмахнул рукой и снёс какую-то бутылочку из тёмного стекла со стола Морганы. Бутылочка с противным треском упала на пол, но не разбилась.

-Потрясающе, - признала Моргана и рухнула обратно в кресло. – Я очень рада.

-Простите, пожалуйста! – заволновался Гифлет и лицо его пошло красными пятнами.

-Я привыкла ко многому,- заверила фея миролюбиво, - не извиняйтесь. Просто – сядьте!

Гифлет поспешно выполнил эту просьбу, а Ланселот жестом фокусника извлёк коробочку и поставил перед Морганой.

-Трюфели, - пояснил он прежде, чем она поспешила прокомментировать.

Моргана широко улыбнулась и жадно сорвала крышку.

-Ланселот, ты чудо! – сообщила фея вполне искренне и сунула пальцы в коробочку, извлекая полюбившееся ей лакомство. – Угощайтесь, господа.

Ланселот вежливо отмахнулся – ему трюфели не понравились, он прошёл через кухню, чтобы специально для неё взять остатки и велел купить ещё.

Гифлет же вяло заглянул в коробочку и тоже отказался:

-Мне они не нравятся, благодарю.

-Вы их тоже пробовали? – удивился Ланселот, который только недавно открыл для себя этот десерт, на пиру в честь появления Мордреда.

-Граф Уриен обожал их, - сообщил Гифлет равнодушно.

Моргана поперхнулась и закашлялась. Ланселот торопливо налил ей из кувшина воды, но фея ещё не скоро пришла в норму. Наконец, прокашлявшись, она спросила:

-Гифлет, ваша сестра, леди Тамлин, сказала мне, что граф Уриен покровительствовал вам. Почему?

-У меня нет сестры, - отозвался равнодушно Гифлет, откидываясь на спинку кресла, - вернее, есть, но её нет. Однако я полагал, что меня вызвали, чтобы вручить мне рыцарство, которое я так давно жду!

Моргана и Ланселот мрачно переглянулись, затем Ланселот, не выдержав, попросил у феи:

-Дай-ка мне трюфельку, я что-то не успеваю за его ходом мыслей.

Моргана протянула ему коробочку и обратилась к Гифлету:

-То есть…как? Леди Тамлин вам приходится сестрой?

-И да, и нет, - равнодушно отозвался юноша, вызывая у Морганы явное желание ударить его красивым лицом об деревянную столешницу стола.

-Расскажите нам про то, почему вам покровительствовал граф Уриен и про вашу сестру, - потребовал Ланселот, беря на себя право вести разговор.

Гифлет пожал плечами и лениво потянулся:

-Ну, раз вы хотите…ладно, расскажу. Я – второй ребёнок в семье Гедея. Моя сестра – Тамлин, позорит наш род с первых лет своей жизни.

-Мило, - прошипела Моргана, не удержавшись.

-Да, - не понял издевательства Гифлет, - она очень рано начала проявлять интерес ко всякому…непотребству! Сначала отказывалась ходить в церковь, затем заявила, что хочет выйти замуж по любви, потом и вовсе…

Гифлет отчаянно покраснел, но совладал с собою:

-Потом и вовсе, потеряла свою честь, как дешёвая дворовая девка! А её уже обещали! Но мало того, она при этом забеременела!

Моргана даже забыла про коробочку с трюфелями, и про то, что её пальцы в шоколадной крошке. Она вообще пыталась забыть про то, что слышит, но Гифлет продолжал, теперь уже почти радостно:

-Ей было пятнадцать, когда она затяжелела. А мне – девять. Я помню, как однажды ночью, тайком от родителей, Тамлин пыталась избавиться сама от ребёнка, боясь гнева отца и матери. Она страшно кричала!

-Сейчас и я закричу, - тихо отозвался Ланселот.

-Кричала…- продолжал Гифлет. – И крови было много. Её нашли. Спасли. Боясь слухов – отдали в монастырь и попытались забыть. А потом начали когда забываться уже слухи и шепот, оказалось, что и в монастыре Тамлин продолжает позорить род Гедея. Оказалось, что вместо того, чтобы учиться добродетели и благочестию, замаливать грех и молиться о прощении Господа, Тамлин, когда их отпускали в город, находила юношей из разных обществ и проводила с ними время. И господ искала, просила, чтобы её освободили от стен монастыря. Я к тому времени, как единственный сын и ребёнок, что не позорит род, которого признавали родители, пытался стать рыцарем. Служил оруженосцем у одного, потом у другого…

-Безуспешно, - едко вставил Ланселот, Моргана одарила его злым взглядом. Гифлет же продолжал:

-Родители отказались от Тамлин окончательно, когда её выпустили из монастыря по достижению зрелого возраста. Она скрылась в городе, иногда до меня долетали слухи о ней…затем, я оказался представлен графу Уриену, когда один из рыцарей выгнал меня из оруженосцев.

-Интересно, почему….- не удержалась Моргана, но Гифлет не отметил или сделал вид, что не слышит её насмешки.

-Граф узнал, что у меня есть сестра. Он покровительствовал мне. Он отдал меня художнику в ученики, когда узнал, что я люблю рисовать. А я хотел стать рыцарем и тогда он отправил меня к королю Артуру, где, как оказалось, уже была леди Тамлин – моя сестра. Она попыталась поговорить со мною, но я избегал её, потому что – она позорит наш род! Но она сказала, что кто-то вернул ей титул. Граф Уриен сказал, что я должен быть милосердным к сестре, что она не виновата, что только моё сострадание излечит её…

-На Уриена не похоже, - нахмурилась Моргана, с горечью признавая про себя, что совсем не знала о делах мужчины, который любил её и который не был ей безразличен.

-Граф сказал, что кто-то даровал ей титул вновь, но ни она, ни он не знает, кто. А ещё сказал, что не оставит нас. И что у меня талант! И что я буду рыцарем!

Гифлет с триумфальным видом оглядел комнату, гордый своей историей.

-Ланселот, - тихо позвала Моргана, - Гифлет из рода Гедея служит у вас, скажите, как вы можете охарактеризовать его? достоин ли он рыцарского меча?

-Только рыцарского пинка! – не выдержал Ланселот. – Это совершенно невыносимый, заносчивый, самовлюблённый, бесполезный в бою воин!

-У меня была тяжёлая судьба! – всколыхнулся оскорблённый Гифлет. – Я хочу рисовать. Но я хочу быть художником-рыцарем.

-Это невыносимо, - простонал Ланселот. – Рыцарство надо заслужить! Рыцарство – это не сколько даже обряд посвящения, сколько внутреннее…

-Да что вы знаете о невыносимости?! – Гифлет подорвался с места.

-Уж поверьте, знает он о невыносимости! – заверила Моргана мрачно.

-Мой род древнее вашего! – бушевал Гифлет. – Вы вообще из кого?

-Кровь здесь не имеет значения, - вступилась Моргана, не давая Ланселоту ответить. – Он совершил немало побед прежде, чем…

-Граф Уриен обещал! Граф Уриен обещал! Обещал! – Гифлет метал взглядом гром и молнии, а Моргана хлопнула ладонью по столу:

-Я могу вас прямо сейчас отправить к нему! С ним и поговорите! Я доверяю Ланселоту в подобном вопросе. Он говорит, что из вас рыцарь не выйдет, а даровать титулы за чужие обещания, даже если…

Она не договорила. Сорвалась. Ланселот угадал это, слишком хорошо зная эту мятежную душу:

-Леди Моргана хочет сказать вам, что лично вам не обещала титул, и рыцарство вы получите только за заслуги.

-Ваша сестра храбрее вас, - в сердцах плюнула Моргана, - убирайтесь!

Гифлет, оскорблённый донельзя, вышел, а Ланселот выругался. Моргана усмехнулась:

-Фландрийское…теперь ещё и это…Ланселот, ты катишься в пропасть!

-Даже на самом дне есть ещё одна дорога. В преисподнюю, - мрачно отозвался Ланселот. – Что не так со всеми нашими родами и семьями? Что не так со всеми нами?! Но ты ведь сама могла потребовать ответ о том, достоин ли он рыцарства.

-Скажем так, - помрачнела Моргана, - будем считать, что меня интересовало твоё мнение. Но ты, Ланселот, ничего не докажешь!

***

Король Артур вошёл в детскую и помимо привычных уже нянек и кормилиц застал там Гвиневру в компании Леи. Королева и её служанка по очереди качали маленького Мордреда на руках и о чём-то тихо переговаривались.

-Гвиневра? – удивился Артур, для которого встреча с женой не выходила в планы. В тайне король вообще взращивал надежду на встречу с Морганой.

Гвиневра кивнула, ничем не выказывая страха или же смятения. Лея одарила кормилиц и нянек насмешливым взглядом и те, покорные её воле, выскользнули из детской бесплотными услужливыми тенями.

-Дай мне сына, - потребовал Артур и бережно принял из рук жены свёрток с младенцем, к которому у него уже было столько любви…

-Как часто ты здесь появляешься? – грубо спросил король, баюкая маленькую частицу собственной души своей, принявшую облик младенца. Гвиневра пожала плечами:

-Стараюсь заходить каждый день по два-три раза.

-Зачем? – Артур с подозрением впился в жену взглядом. – Это не твой сын!

-Но твой, - в отчаянии напомнила Гвиневра. – И Камелота. Я просто хочу…

-Ты посмотри на него, - Артур оборвал её бестактно и даже жестоко, - какие у него ручки…в них он однажды сожмёт свой меч и корону. И сядет на лучшего скакуна и возьмёт в руки священное знамя рода Пендрагон.

«Крепись, Мордред, крепись» - подумала Лея, мрачно наблюдая за возившимся с сыном королём.

-Да, мой король, - подхватила Гвиневра, - но почему-то я ни разу не могла застать здесь мать.

-Моргана действительно редко приходит к сыну, - с разочарованным вздохом признал Артур, баюкая Мордреда, - это правда. Не понимаю, почему она так редко к нему подходит. Неужели дела королевства отнимают у неё столько времени?

-А вы ей помогите и узнаете, - обозлилась Гвиневра, которой, впрочем, тоже надоело постоянное отсутствие Ланселота.

-И то верно! – обрадовался король и вернул сына в деревянную кроватку, украшенную узорами из серебряных и золотых шёлковых нитей, - спи, маленький мой король!

-Я хотела поговорить с вами, - решилась Гвиневра. С недавних пор её сердце терзала одна упоительная мысль.

-Ну, говори, - разрешил милостивый король, и тихонько запел Мордреду: - Где сходится в шёпоте с городом ветер, где плещется серебристым цветом луна, жизнь храбрый юноша отдал смерти, и просил смерть открыть – что такое судьба!

-Мой король, - Гвиневра заговорила тише и Лея предупредительно подбежала к ней по левую сторону, готовая поймать, готовая придержать, если придётся, - отпустите меня! Дайте мне освобождение от титула королевы и вашей жены!

Она больше готовилась. Не спала, плакала, не ела. Сказать оказалось просто.

Артур даже ухом не повёл, продолжал напевать:

-А Смерть рассмеялась и тихо сказала, что судьба – это только придуманный путь. Но храброму юноше откровения мало, ему сомнения терзают грудь, и тогда…что?

Он вдруг вынырнул из своих мыслей.

-Что ты сказала?

-Вы не любите меня, - твёрдо промолвила Гвиневра. – Мы все знаем, кого вы любите. Так не терзайте же меня, Артур! Вы унижаете то, что было моим именем, сжигаете то, что было моей любовью! Артур, я…

-Ты сумасшедшая! – с презрением прервал Артур. – Перед богом, людьми и королевством ты моя жена.

-Жена, - Гвиневра рассмеялась, отталкивая попытавшуюся успокоить её Лею, - жена, Артур? Не смешите! Ваше сердце давно не со мной. Оно с той, кто подарила вам Мордреда! Вы знаете это, я знаю это, двор знает это!

-Куда ты пойдёшь? – Артур снова склонился над сыном и попытался воспроизвести ту строку, на которой прервался. – И тогда храбрый юноша вытащил меч…куда ты пойдёшь, Гвиневра?

-Вернусь домой, - она пожала плечами, и столько болезненного безразличия было в этом тонком жесте! – Или в монастырь уйду.

-Я не позволю тебе! – быстро отозвался Артур. – У короля должна быть одна жена.

-Женитесь на Моргане! – возмутилась Лея, не выдержав бледности Гвиневры.

-Молчать! – прикрикнул Артур и Лея потупилась. – Гвиневра, королю полагается королева. Так? Так! Ты – королева. Ею и умрёшь!

-Вы просто хотите моей смерти! – торжествующе блеснула злостью Гвиневра, обращаясь к Лее лицом, - ты в порядке? Ты слышишь, что он оговорит?

-Я хочу, чтобы Камелот процветал! – Артур тоже не выдерживал острого напора чувств, что копились в нём. Гвиневра раздражала его своими выходками, своими слабостями, вечным плачем и заламыванием рук, в вечной скорби! Его стал раздражать запах её сладких духов, даже одежда и шаг! И все жесты пропитались ненавистью, но он не мог позволить ей уйти. Это удар для политической роли Камелота – королева бежит от мужа! Нет, не бывать.

Но и в самом деле… король мог бы жениться на герцогине Корнуэл, но герцогиня его может огреть такими фразами и решениями, что жениться будет уже некому.

-Ваш ответ отрицательный? Вы отказываете мне? – шёпотом уточнила Гвиневра, и Артур кивнул, отворачиваясь, показывая, что разговор закончен.

Шелест шагов Леи, тихий шёпот и едва различимая возня и вот, король Артур остаётся один.

Ненадолго.

Снова за его спиной раздаются шаги и шелесты одеяний. Он, даже не оборачиваясь, узнаёт своего гостя. Гостью.

Её шаги он узнает среди сотен других шагов, шелесты её платья – среди шелестов чужих одеяний в бесчисленном их ворохе узнает.

Вот она уже зашла в покои сына, остановилась, увидев его. застыла на пороге восхитительной фигурой живого мастерства.

Артуру не нужно оглядываться, чтобы убедиться в правильности услышанного. Он взмахом руки подзывает её подойти и, к его удивлению, она не протестует, приближается.

-Наш сын прекрасен, - шепчет Артур, боясь разрушить таинство этого мгновения, это единение.

Моргана смотрит на трепыхающееся тельце в кроватке и горло её сжимает спазм тоски – ничего не шевелится в её сердце, она не чувствует, что это плоть от её плоти. Фея дрожит, вглядываясь в черты, которые должна бы узнать, но не чувствует ничего и от этого тошнота подкатывает к горлу и режет немым предчувствием.

-Что хотела Гвиневра? – спрашивает Моргана, чтобы хоть как-то разрушить эту тошноту, вставшую в её душе. Она понимает, что придётся отвечать за свои поступки и клянётся быть хорошей матерью, но хорошей не значит любящей. Для Морганы не значит. Она не может, всё ещё не может полюбить Мордреда и прячется от сына за делами, которые так услужливо появляются в её жизни.

-Свободы, - коротко усмехается Артур, обнимая её по-хозяйски. От этого прикосновения Моргане неприятно, но в противном случае – сын…а это ещё хуже.

-Свободы? – повторяет в тон ему фея, явно не понимая этой усмешки.

-Хотела, чтобы я отпустил её, - Артур смеётся. Ему весело, что он становится господом богом для своих слуг и теперь жены. И вот уже сестра дрожит в его руках и не знает король, что та дрожь вызвана нервной перезвучкой сердца от осознания собственного «выпада» из привычной женщине жизни.

-И ты ей позволил? –с надеждой спрашивает Моргана и больше всего хочет определиться в эту минуту – какой ответ хочет услышать. Да или нет? Всего – малое сочетание букв, а на деле – судьба! Не меньше, чем судьба.

-Ни за что! – смеётся Артур и Моргана выдыхает с облегчением – по крайней мере, ей не быть настоящей королевой и тут же она чувствует стыдливость за свои мысли, представляя, в каком аду Гвиневра оказалась.

-Не сейчас, пожалуйста! – слабо сопротивляется фея, вглядываясь в узоры из серебра и золота на кроватке сына. Рука Артура замирает где-то в кружевах её платья, и она слышит удивлённый и мрачный голос:

-Но почему? Мы же договорились! Я позволяю хоронить Мерлина, а ты…

-Мне очень плохо, - Моргана не лжёт. Артур это понимает – выпускает её из своих объятий, Моргана, оказавшись на свободе, чувствует себя жутко перепачканной – липким и жёстким и, не оглядываясь, покидает покои Мордреда, торопится смыть с себя всю грязь, точно зная, что никогда ей уже не удастся этого сделать.

Король Артур остаётся один со своим сыном – разочарованный отказом Морганы и раздражением по поводу Гвиневры. И снова ненадолго! И снова шаги, и снова шелесты одеяний, наконец, голос Кея:

-Гвиневра преграда к твоему счастью!

-Брось, - Артур тяжело вздыхает. – Моргана не любит меня. Она согласилась, потому что должна была Мерлину. Но она не любит меня! Я не насильник и не палач!

Кей усмехается, но молчит, переминаясь с ноги на ногу. Он считает, что Моргана и Артур любят друг друга, что их любовь – это один котёл полыни на двоих, горечь, отравленная горечью и разлитая на две порции.

-хочу, чтобы Мордред пошёл в Моргану красотой, а характером в меня! – прерывает мысли Кея Артур.

Кей не идиот. Кей понимает, как держится Камелот. И он очень рад, что, скорее всего, не застанет, в силу возраста, период становления на престол Мордреда. Тем лучше! Тем лучше, правда!

-А ещё, чтобы обладал магией, как Моргана. и был умён, как она, - продолжал мечтать Артур.

-Была ею только вы мужском обличии? – сократил Кей и Артур усмехнулся, признавая, что Кей веселит его до глубины чувств.

-А у меня есть идея, как тебе избавиться от Гвиневры законно, - вдруг говорит Кей и замолкает, ожидая, когда у него начнут выпытывать подробности.