Поэма Пути

Пролог

— Адам, постой! Куда ты, мой Адам…?!

(ландшафт струится, зноем раскаленный,

вся тварь в тени, движенья вялы, сонны…)

— Адам, постой... (и жест-ответ — к холмам!)

— Адам, постой! (слеза струится, сохнет…)

То не холмы белеют — облака!

Адам, Адам! (но голос Евы глохнет, 

и падает в бессилии рука…)

— Адам! Адам, куда ты на ночь глядя?!

Зачем же хворост, скудная еда?..

Адам, постой! (ладонь ко спадшим прядям, 

взгляд чуть наверх — и поняла: …Звезда…)

I

Трамваи стыли или скрежетали, 

и сумерки стирали с лиц лицо, 

и, не успев упасть, снег в небе таял

и хлюпал под ногами. С наглецой 

авто катили, брызгая прохожих — 

из сжатых губ не вычленялся звук. 

Редедя, павший «пред полки касожски», 

испытывал, наверно, меньше мук. 

Но что судить?.. Претензии на то, 

что мир не идеален — неуместны.

Соседствуют людские правды вместе 

и, сталкиваясь, зажигают тол…

А жизнь течет, а рельс блестит, а с носа каплет. 

И дважды два в итоге три дает. 

Сегодня жизнь — атлас, а завтра — пакля… 

А послезавтра — вечный гололед…

Трамваи стыли или скрежетали, 

авто катили, самолет летел,

и люди незаметно умирали,

хотя в их лица целый мир глядел. 

И я скользил объектом средь объектов 

(пожухлый лист, кусочек неба, столб…), 

и от фонарных бледно-желтых колб

сочился в душу яд, безжалостный и едкий;

и сердце юное, горящее под курткой,

мне ветер задувал, как тлеющий окурок…

Зажатый меж домов, отвергнутый природой 

(стихии не унять постройкой, Фауст, дамб!..) 

услышал за спиной я голос милый, робко 

взывающий ко мне: «Постой, постой, Адам!..»

II

Работа, дом, хожденье в магазины — 

существованье одиноких «масс».

И одиноко лезет в лимузины 

такая же беспомощная «власть».

И человек в бессилии хиреет. 

Дела, слова не в силах изменить 

сей мир, который холодит и греет,

который рвет и вяжет судеб нить. 

Кто выбрал цель, — другому не уступит.

И редко кто разделит кров и хлеб. 

Неужто дни толочь в хрустальной ступе 

и кайф ловить — вот радостный Эреб…

Сам за себя! И личность самоценна!

Самодостаточна! Лафа для игрока!

И одинока… И на мини-сцене

играет для себя. В декоруме — века!

Но для чего стяжания и клады,

нагроможденья вавилонских стен?! —

чтоб накопив, настроив, ждать утраты,

к вещам и фразам попадая в плен?

Свобода, знанья, мышцы, горсть «зеленых» — 

всего лишь средства (бренны их плоды).

Но смысл в сей мир введенных и вселенных —

смерть победить, что давит на кадык!

И, воспарив над немощью греховной, 

не ждать за это мест на Небесах, 

а Царствие, что свято и духовно 

в себе растить!.. Но мир лежит в слезах…

— Постой, Адам, куда ты так несешься?! 

(…лишь о спасенье думал он своем…)  

Постой, Адам! Не прячься за углом! 

Сбрось сердца шоры — тотчас же проснешься!.. 

III

— Постой, Адам! (щекой к плечу прижалась…)

Смотри! Весь мир — в разрухе пред тобой, 

в страданье и грехе бредет толпой 

и молит мира… (в сердце вкралась жалость…)

…На улице под проливным дождем, 

средь суеты и ругани прохожих, 

вглядевшись в лица, он узрел не рожи,

а души, позабытые Огнем.

Его толкали злобно — по привычке —

и грязь месили, думая свое 

(ведь отвлеченье за полетом птички 

чревато попаданием в дерьмо…) 

А он стоял, шептал слова любви 

усталым Еве, людям, мирозданью, 

домам, щенку, сугробам и трамваю, 

и лужам, не познавшим суть глубин…

Адам стоял, Адам глядел в пространство 

(дыханье Евы кожу жаром жгло),

Адам стоял… Сквозь мутное стекло

 он видел ясли, скромное убранство 

(надрывно грохотали поезда, — 

стекло дрожало и дрожало сердце).

Он видел слезы: Матери, Младенца  

и… в небе Отчий взгляд — горящая слеза… 

Эпилог

— Постой, Адам, постой же, мой Адам!

 (упругие шаги… вслед Ева семенит…)

— Мой вечный путь, наш вечный путь к Вратам…

И снег летит?.. — Нет, в лица свет летит!..

1993