Активная пассивность.

- Попозируешь нам, Миш? - спросила Лена, местная художница.

- За бесплатно?

- Нет.

- Хорошо.

Миша и Лена прошли в небольшую студию. Пять холстов жадно смотрели на Мишу, как софиты на актера.

За холстами сидело пятеро женщин, на чьих лицах красовались разноцветные мазки от акварели и масла.

- Раздевайся.

Художницы всегда говорили хором.

Миша разделся.

- Полезай.

Миша залез на сцену.

К нему подбежала Лена и начала двигать его руки и ноги так, как ей хочется. Поза была неудобной, но Миша терпел. Ему хотелось денег.

Лена вытянула его руку и поставила ногу на стул.

- Начинаем.

Художницы принялись рисовать.

- Подождите! - забеспокоился Миша - А долго вы будете?

- Нет.

Художницы рисовали.

Рисовали.

Рисовали.

И рисовали.

А, ну и рисовали.

Рисовали уже больше часа.

Мишу щекотали мелкие капли пота, усталыми бриллиантами сверкавшие в свете софитов.

“Долго они там?” - ворчал Миша про себя.

А девочки водили кисточками.

Водили.

Водили.

И водили.

Водили уже в общем два часа.

“Ввязался… Блин.” - продолжал Миша ворчать.

Ворчали и его мышцы, жалобно стонали, умоляя о пощаде.

А девочки продолжали неистово, глубоко и проникновенно марать холст.

Марали.

Марали.

И, естественно, марали.

Марали уже шесть часов.

Миша громко и агрессивно, но, к сожалению, молчаливо, матерился.

- Коллеги, я…

“Закончила. Закончила. Скажи, пожалуйста, что ты закончила.” - молился Миша, который час назад уверовал во всех богов.

- Коллеги, я нарисовала палец ноги длиннее необходимого на несколько микрон. Придется мне начать сначала.

Миша тут же снова стал атеистом.

И она переделывала.

Переделывала.

Переделывала.

И переделывала.

Миша не менял позы уже десять часов. Ноги и руки его ужасно затекли.

Тут его нос вдруг зачесался.

“Нет! Нет! Нет!”

АПЧХИ!

Предательский и громкий чих вырвался из Мишиного рта, вынудив инстинктивно прикрыть рот рукой.

- Все заново. - сказали художницы хором, который пробрал Мишу до мурашек.

“Неееет!”

***

Прошло тридцать лет.

Дочки тех пятерых художниц дорисовывали великую картину.

Миша умер еще в тот день. Умер от страха снова пошевелиться. Тело его иссохло. Глаза вытекли.

Девочки еще не знали этого, но перед его весь сгнил.

- Все! - торжественным хором произнесли они.

Картина была закончена.

Девочки достали из кармана письма, которые им перед смертью передали их матери, сказав, чтобы они открыли их, когда закончат картину.

В письме было два слова:

“Заплатите натурщику.”

- Понятно.

Каждая из них подала Мише по пятьсот рублей.

Миша получил заслуженные две с половиной тысячи рублей. Они тихо лежали у его ног.

***

Критики итоговую картину не оценили.

- Волосы в носу толще на один микрон. - сказали они.