Одиночие

Не обозначена дорога
И враг поэтам белый свет -
Пишу для матери и Бога,
Пусть даже их на свете нет.

Некоронованный король
Живёт в 17-й квартире,
Ему несладко в этом мире,
Да, видно, уж такая роль...

Я верю женщине одной, –
Ах, ей, как никому!
Она всегда идёт за мной
По следу моему.

Я – мыслящий тростник помойки ржавой,
Не тронутый хиреющей державой,
Прикинувшись прутом сторожевым,
Судьбу листом вспоровший ножевым,

Счастье – это правильно подобранный
антидепрессант. Из Мировой сети.
Я придумал лекарство от горя:
Принял – и… уже всё нипочём!

Улетают люди-лебеди
В невозвратные края,
Тает дымкой в лёгком трепете
Белокрылая семья.

Я смеюсь – мой смех как крик совы.
В корку смеха пряча боли мякоть,
Улыбаюсь, чтобы не завыть,
Чтобы не заохать, не заплакать.

Зеркало устало отражать,
Белый свет – в глазу его бельмо.
Жить, любить, от нежности дрожать
Захотело старое трюмо.

На лицах улиц – тишина,
Предновогодний блеск гирлянд.
Вот появляется Княжна,
А с ней – Бродячий Музыкант.

Я надену всё чёрное-чёрное,
Чтоб узрели вы, как это здорово –
Быть избранником, сердце затворное
И наружа черны у которого.

И дольше века длится день…
Б. Пастенак
Я канул в ночь. Как пуст мой дом!
Он занавесил окна льдом,

Я – трава полевая,
Иссушённая зноем.
О, приди же, спасенье, приди!
Измождённую душу

Предлагал рекомендацию
Мне талантливый поэт,
Мол, в союз тебя забацаю…
Я сказал: «Спасибо – нет!

Нет, если вы только поймёте...
Душа у меня – патефон.
На стёртой его позолоте –
Следы позабытых времён.

Вы – на том берегу. Блики – алой стеною.
Как кувшинки глядят изумлённо на вас!
Я хочу, чтоб вы были со мною
В этот тихий, доверчивый час.

Больше негде мне песню спеть,
И не нужен ты, брат Булат!
Подворотни тупая спесь
Тянет грязный попсон не в лад.