Игорь Зур

Твой образ измерив сложил по крупицам
Из запахов, грёз... Пустяков не любил.
Вкус слёз твоих помню... дрожат на ресницах.
Но только твой голос забыл.

Правом данным доро́гой - дома оставь лицо.
Красным светом огней - "смайлики" ставит снег.
...Я ухожу ...Он уходит - склонения пахнут гнильцой.
Все, что не стало словом, на зло превращается в смех.

Умер король, моя королева.
Значит вернемся бесславно домой.
В листве золотой бездыханное тело,
Умер король, а не кто-то другой.

В холодный вечер не кляни разлуку.
Из прожитого помни лишь одно:
прочь от огня не отнимает руку,
кто жар его не чувствует давно...

Нет, нет, совсем не снятся звёзды.
Собака лает во дворе.
И золочёные берёзы
Сгорели в этом сентябре.

За право пить из твоих рук
Я цели отпускал за так.
И этот мир вертел до двух -
Потом замком гремел кабак.

Я выдумал больше, чем есть в этом мире,
Чем видел и слышал, чем помнил и знал.
Умножил на два я жилплощадь в квартире,
затем разделив на количество стран.

Сгущают мрак мерцающие свечи.
Надежду губит их слепящий свет.
Чтобы огонь не стал конца предтечей,
Купи глаза мои, за несколько монет.

Весна
Трава зеленеет и ласточка с песней
Уже не видна в чернеющем небе,
Оно забивается пернатой спесью

Какая она странная, любовь...
Мне говорит, что правду пишут болью.
Когда я выберу, один из трёх углов,
то рот зашью серебряной иглою.

Пришел спасти - останься нищ и наг.
Пусть грудь дрожит от острия копья.
Как не противься - всё свершится так,
Ведь смерть не завершает бытия.

В небе лунная опушка,
Заколдованный ларец,
Утомившись звать кукушку
дремлет в том ларце мертвец.

Ты уронила два ключа,
две строчки из двух разных книжек.
И тень, у самого плеча,
к моей душе прижалась ближе.

Зима
Вдруг показалось: ледяных оков - земле уже не сбросить никогда;
Уныло будет ветер завывать в пустых лесах и стылых подворотнях.
Метель в сердцах метнёт свой взор и жизнь замрёт в бетонных городах...

Ночью безоплачен был небосвод,
Звёзды дрожали от холода.
Вновь откупиться несли в свой черёд -
Золото, золото, золото...

Волнующий вопрос решен,
Застыл в груди кровавых судей.
И стал отчаянно смешон
весь быт аналоговых буден.