Нет места для волшебства
Принц, в этой соли нет места для волшебства.
Да, я могла бы однажды двуногой стать.
Петь тебе тихо, практически про себя,
жить с тобой рядом, напрасно себя губя.
Принц, в этой соли нет места для волшебства.
Да, я могла бы однажды двуногой стать.
Петь тебе тихо, практически про себя,
жить с тобой рядом, напрасно себя губя.
То не брызги соленые моря,
И не шум шелестящий волной.
Это полные боли и горя
Слезы девы Ундины морской.
Рассвет алел на щеках небосвода
и отражался пламенем в волне.
Я шел, не зная, что подарят сети,
расставленные мной среди камней:
Он ведёт её в лавку глядеть на серьги, часы, колье.
Алый отсвет на пальцах – такие камни, под цвет зари.
Ювелир молчалив, угрюмо смотрит из-под бровей:
Ну же, думает он, коль был бы ты хоть чуть-чуть мудрей,
По мотивам сказки Х.К. Андерсена*
Море трепещет, шумя и блистая
В свете лучей уходящего дня.
В волнах я снова теряюсь, седая:
В открытом море вода совсем синяя, как лепестки самых красивых васильков, и прозрачная, как чистое стекло, — но зато и глубоко там! Ни один якорь не достанет до дна; на дно моря пришлось бы поставить одну на другую много-много колоколен, только то...
Ты, чьи ладони нежны, не изрезаны лезвием волн,
ты, чья душа наполнена солнечной теплотой,
ты, на чьей шее вьются нитями жемчуга,
добытые мной в подарок, будь вместо меня — жена!
Обещали любовь, а досталась с тоскливым воем
загрудинная боль: не утешишь и не укроешь.
Пинать гальку морскую, истаптывая ботинки,
повдоль берега путь класть по грязной воде и тине,
Под волнами не топит; я трогаю пальцем жабры,
а вода затекает солью под кожу жадно,
отнимая дурное, плохое и человечье.
Пузырьками взлетают к поверхности моря речи,
Мне жаль только времени — пена у ног твоих.
Рыбацкие снасти закинуты за плечо,
душа рыболова, охочая до морских
просторов и тварей, она тебе палачом
Вечность чернилами расплывается по волнам,
жгутом-любовью связывая навек
дерзкую и влюбленную — вот так дар! —
маленькую русалку, готовую на побег
Вспомни слезы русалки, которая, нож сжимая,
в тень шатра не ступила, простив свою смерть тому,
кто спал тихо и сладко, не слыша, как тело камнем
соскользнуло ее, и позволил ей утонуть.