·
3 мин
Слушать

Посвящается Пиранези

Не то — лунный кратер, не то — колизей; не то —

где-то в горах. И человек в пальто

беседует с человеком, сжимающим в пальцах посох.

Неподалеку собачка ищет пожрать в отбросах. Не важно, о чем они говорят. Видать,

о возвышенном; о таких предметах, как благодать

и стремление к истине. Об этом неодолимом

чувстве вполне естественно беседовать с пилигримом. Скалы — или остатки былых колонн —

покрыты дикой растительностью. И наклон

головы пилигрима свидетельствует об известной

примиренности — с миром вообще и с местной фауной в частности. ‘Да’, говорит его

поза, ‘мне все равно, если колется. Ничего

страшного в этом нет. Колкость — одно из многих

свойств, присущих поверхности. Взять хоть четвероногих: их она не смущает; и нас не должна, зане

ног у нас вдвое меньше. Может быть, на Луне

все обстоит иначе. Но здесь, где обычно с прошлым

смешано настоящее, колкость дает подошвам — и босиком особенно — почувствовать, так сказать,

разницу. В принципе, осязать

можно лишь настоящее — естественно, приспособив

к этому эпидерму. И отрицаю обувь’. Все-таки, это — в горах. Или же — посреди

древних руин. И руки, скрещенные на груди

того, что в пальто, подчеркивают, насколько он неподвижен.

‘Да’, гласит его поза, ‘в принципе, кровли хижин смахивают силуэтом на очертанья гор.

Это, конечно, не к чести хижин и не в укор

горным вершинам, но подтверждает склонность

природы к простой геометрии. То есть, освоив конус, она чуть-чуть увлеклась. И горы издалека

схожи с крестьянским жилищем, с хижиной батрака

вблизи. Не нужно быть сильно пьяным,

чтоб обнаружить сходство временного с постоянным и настоящего с прошлым. Тем более — при ходьбе.

И если вы — пилигрим, вы знаете, что судьбе

угодней, чтоб человек себя полагал слугою

оставшегося за спиной, чем гравия под ногою и марева впереди. Марево впереди

представляется будущим и говорит ‘иди

ко мне’. Но по мере вашего к мареву приближенья

оно обретает, редея, знакомое выраженье прошлого: те же склоны, те же пучки травы.

Поэтому я обут’. ‘Но так и возникли вы, —

не соглашается с ним пилигрим. — Забавно,

что вы так выражаетесь. Ибо совсем недавно вы были лишь точкой в мареве, потом разрослись в пятно’.

‘Ах, мы всего лишь два прошлых. Два прошлых дают одно

настоящее. И это, замечу, в лучшем

случае. В худшем — мы не получим даже и этого. В худшем случае, карандаш

или игла художника изобразят пейзаж

без нас. Очарованный дымкой, далью,

глаз художника вправе вообще пренебречь деталью — то есть моим и вашим существованьем. Мы —

то, в чем пейзаж не нуждается как в пирогах кумы.

Ни в настоящем, ни в будущем. Тем более — в их гибриде.

Видите ли, пейзаж есть прошлое в чистом виде, лишившееся обладателя. Когда оно — просто цвет

вещи на расстояньи; ее ответ

на привычку пространства распоряжаться телом

по-своему. И поэтому прошлое может быть черно-белым, коричневым, темно-зеленым. Вот почему порой

художник оказывается заворожен горой

или, скажем, развалинами. И надо отдать Джованни

должное, ибо Джованни внимателен к мелкой рвани вроде нас, созерцая то Альпы, то древний Рим’.

‘Вы, значит, возникли из прошлого? ’ — волнуется пилигрим.

Но собеседник умолк, разглядывая устало

собачку, которая все-таки что-то себе достала поужинать в груде мусора и вот-вот

взвизгнет от счастья, что и она живет.

‘Да нет, — наконец он роняет. — Мы здесь просто так, гуляем’.

И тут пейзаж оглашается заливистым сучьим лаем.

0
0
13
Подарок

Иосиф Бродский

Стихи Иосифа Бродского. (24 мая 1940 года — 28 января 1996 года) — русский и американский поэт, эссеист, драматург и переводчик, педагог. Автор …
Комментарии
Вам нужно войти , чтобы оставить комментарий
Сегодня читают
Ryfma
Ryfma - это социальная сеть для публикации книг, стихов и прозы, для общения писателей и читателей. Публикуй стихи и прозу бесплатно.