И опять. Надоевший шум.
И будильника мерзкий звон
Пробивает сквозь ухо ум,
Разрезая налипший сон.
Освещает унылый мрак
Мне фонарь, на столбе горя,
За окном раздаётся шаг,
Кто-то бродит вокруг фонаря.
Я лежу в бесструктурной мгле
И внемлю, как графист-мороз
Чертит инеем на стекле
Силуэты лазурных роз.;
Чьи-то тени идут в окне,
чьи-то тени в него стучат,
Чьи-то тени ползут по стене,
чьи-то тени со мной молчат.
И, усевшись в моих ногах,
Тихо спорят всё меж собой,
Мой животный смакуя страх,
«Что, живой до сих пор?» - «Живой».;
Окружают со всех сторон,;
Но не могут рукой достать,
Ни услышать тяжёлый стон,
Ни схватить за седую прядь.
Пусть я загнан, закрыт в углу,
И крошит боем сердце кость,
Я дышу, согревая мглу –;
Это чувствует злобный гость.;
Трупом можно назвать того,;
Чьё белее, чем снег, лицо,
Кто не чувствует ничего,
Кто протух, как в жару яйцо.
Коль корабль стоит в порту
И дымок слабый есть из труб,
Если пашет печник в поту –
Разве можно сказать: «он труп»?;
Разве можно отправить в слом,
Разобрать до винтов, гвоздей,
Мачту сплавить в фонарный столб,
Чёрный якорь отдать в музей?;
Разве можно купить венок,
Коль мутнеет стекло у губ?
Коль по венам струится ток…
«Что, не труп до сих пор?» - «Не труп».;
Я дрожу, словно мокрый пёс,
И теней вижу наяву,
Одно радует – что без слёз.
Я боюсь
Следовательно, живу.;
