Я словно разговариваю с галлюцинацией или фантомом. Это похоже на разговор с Богом, только не молитву, нет — Бог отвечает тебе, но это очень насмешливый Бог, он несерьёзный, похож на ребёнка, крикнет что-нибудь и тут же убегает, прячется за угол, оттуда смотрит хитрыми глазами и ждёт, а когда получит то, чего дожидался, снова подбегает, снова смеётся и вовлекает в игру.
Но я устал играть, я ужасно утомился. Утомился до такой степени, что хочу плакать. Мне больше не весело, мне с самого начала не было весело, но я играл, потому что ты хотела, а я боялся тебя расстроить.
Боялся, что ты скроешься за углом и больше не появишься.
Сколько ещё это будет длиться? Я словно неведомой силой выброшен в пустыню, без еды и воды, и всё, что мне остаётся — плестись без цели и направления, изводясь видениями несбыточных оазисов, в которых всегда, неизменно и обязательно есть ты.
Я так устал, Бог свидетель, но если Бог и вправду такой же ребёнок, как и ты, то он точно будет на твоей стороне.
Ты делаешь что-то и сразу исчезаешь.
Говоришь, но не объясняешь.
Ты как будто все время бросаешь в меня волны света и звука, но я ничего, ничего не понимаю.
Я вижу огромное пшеничное поле, и небо такое, как если оживить любую из картин Ван Гога — неправдоподобно яркое, до рези в глазах голубое с синим, и всё время в движении.
Мы с тобой на этом поле вдвоём, и мы оба дети, лет семи или восьми. На нас свадебные наряды: на мне маленький, но самый настоящий смокинг, а на тебе платье невесты, хотя это больше похоже на длинный белый сарафан.
Ты носишься вокруг меня, смеёшься, берёшь меня за руки, целуешь в щёку, и я понимаю, что ты на самом деле маленькая девочка, совсем дитя, но я, я — нет.
Я словно заперт в теле ребёнка.
Я всё хочу спросить тебя — почему мы здесь, что мы здесь делаем, как оказались здесь?
Но я знаю, что ты не поймёшь. Тебя это не тревожит.
Ты улыбаешься, в последний раз обнимаешь меня и убегаешь. Я смотрю тебе вслед, смотрю, как твой силуэт становится всё меньше и меньше, превращается в точку на горизонте, а потом исчезает совсем.
Ты прости, что я не побежал за тобой. У меня не было сил, я бы выдохся и упал где-то на полдороги, да так и остался бы лежать и смотреть в это психоделическое небо, а ты всё равно убежала бы, мне тебя не догнать.
Я не знаю, кем завтра проснусь, и не знаю, была ли это наша последняя встреча, но как бы мне донести до тебя через толщу пространства, времени, бытия и небытия, что в любом воплощении, в любой из форм существования моих разума и души, мне всегда, всегда, в каждую из этих горьких, страшных, тягостных и мучительных минут, проведённых с тобой или без тебя, хотелось только одного-единственного — мне хотелось
твоей
любви.
