В Риме есть обычай в Новый год выбрасывать на улицу старые вещи.
Рим гремит, как аварийныйотцепившийся вагон.
А над Римом, а над
Новый год,
Новый год!
Бомбой ахают бутылкииз окон, из окон,ну, а этот забулдыгаванну выпер на балкон.
А над площадью Испании,как летающий тарел,вылетает муж из спальни -устарел, устарел!
В ресторане ловят голого.
Он гласит:
Долой невежд!
Не желаю прошлогоднего.
Я хочу иных одежд".
Жизнь меняет оперенье,и летят, как лист в леса,телеграммы, объявленья,милых женщин адреса.
Милый город, мы потонемв превращениях твоих,шкурой сброшенной питонасветят древние бетоны.
Сколько раз ты сбросил их?
Но опять тесны спидометрытвоим аховым питомицам.
Что еще ты натворишь?!
Человечество хохочет,расставаясь со старьем.
Что-то в нас смениться хочет?
Мы, как Время, настаем.
Мы стоим, забыв делишки,будущим поглощены.
Что в нас плачет, отделившись?
Оленихи, отелившись,так добры и смущены.
Может, будет год нелегким?
Будет в нем погод нелетных?
Не грусти - не пропадем.
Образуется потом.
Мы летим, как с веток яблоки.
Опротивела грызня.
Но я затем живу хотя бы,чтоб средь ветреного дня,детектив глотнувши залпом,в зимнем доме косолапомкто-то скажет, что озяблабез меня, без меня...
И летит мирами где-тов мрак бесстрастный, как крупье,наша белая планета,как цыпленок в скорлупе.
Вот она скорлупку чокнет.
Кем-то станет - свистуном?
Или черной, как грачонок,сбитый атомным огнем?
Мне бы только этим милымне случилось непогод...
А над Римом, а над миром
Новый год,
Новый год......
Мандарины, шуры-муры,и сквозь юбки до утралампами сквозь абажурысветят женские тела.
