время хрипит, кровью кашляет, заливается
не синицей, не соловьем, не зимородком хохотуном,
заливается, рассыпается, выдирает из груди моей
колтун за колтуном - прядей твоих - чистого золота
отливающих ломотой в костях и едко пахнущих чередой,
так ты прорастаешь внутри меня от пят до макушки
в лихорадке меж ребер бьются охотники за рудой,
вот и набор от волхвов из чекушки и погремушки
но волхвам пора на постой, постой, постой, постой,
отмени же рожденье свое, эмбрионом свернись в нутре,
в злом, голодном, смоляном - в моем нутре,
выплавленном в холоде звездного прикосновенья
разрождаясь, четвертую Марию в себе, тебя же рву пополам,
кровь твоя проливается соком жимолости
тем собачьим богам на алтарь, что бросают на стол
игральный брусочки из бедренной твоей кости
стремечко твое проходит в одном метре в секунду
от моего сердца, и то, как ты еси - все, что я теперь слышу
