У старой лавры есть тихий остров,
Есть мертвый остров у старой лавры,
И ров ползет к ней, ползет под мост ров,
А мост минуешь — хранятся лавры
Царицы грез.
Я посетил, глотая капли слез,
Убогую и рубую могилу,
Где спит она — она, царица грез…
И видел я — и мысль теряла силу…
Так вот где ты покоишься! и — как!
Что говорить о прахе величавом?
Где памятник на зависть всем державам?
Где лилии? Где розы? Где же мак?
Нет, где же мак? Что же мак не цветет?
Отчего нагибается крест?
Кто к тебе приходил? Кто придет?
О дитя! о невеста невест!
Отчего, отчего
от меня ты сокрыта?
Ведь никто… Никого…
Ни души… Позабыта…
Нет, невозможно! Нет, не поверю!
Власти мне, власти — я верну потерю!
Взрою землю!… сброшу крест гнилой!..
Разломаю гроб я!.. поборюсь с землей!..
Напущу в могилу солнца!.. набросаю цветов…
Встань, моя Белая!.. Лучше я лечь готов…
«Забудь, забудь о чуде»,-
Шептала мне сентябрьская заря…
А вкруг меня и здесь ходили люди,
И здесь мне в душу пристально смотря…
И где же?! где ж?! — У алтаря.
Из черного гордого мрамора высечь
Хотел бы четыре гигантские лиры,
Четыре сплетенные лиры-решетки —
На север, на запад, на юг, на восток.
У лир этих струны — из чистого золота прутья,
Увитые алым и белым душистым горошком,
Как строфы ее — бархатистым, как чувства — простым.
А там, за решеткой, поставил бы я н часовню,
Не памятник пышный, не мрачный — как жизнь — мавзолей,
А белую лилию, символ души ее чистой,
Титанию-лилию, строгих трудов образец.
В молочном фарфоре застыло б сердечко из злата,
А листья — сплошной и бесценный, как мысль, изумруд.
Как росы, на листьях сверкали б алмазы и жемчуг
При Солнце, Венере, Авроре и мертвой Луне.
И грезил бы Сириус, ясный такой и холодный,
О лилии белой, застывшей в мечтанье о нем…
И в сердце пели неба клиры,
Душа в Эдем стремила крылия…
А сквозь туман взрастала лилия
За струнной изгородью лиры…
1909
