Департамент

1. «ПРЕДВКУШЕНИЕ»

Нью-Йорк, США

Сумерки вечера. Шел сильный дождь. Серая фигура растеклась по серому камню карниза. Ствол винтовки прижат к шее горгульи, венчавшей угол дома. Цель ждала на другой стороне улицы. В большом, сухом, ярком зале с широкими окнами. Заме-тить серого человека сквозь пелену дождя было невозможно. Даже не будь на нем специального костюма. Через прицел и уловитель колебаний человек мог видеть и слышать всё происходящее в зале. Известный писатель анонсировал свой новый проект. Книгу, что вновь потрясет устои общества.

Зал был полон людей, но прицел скользил по лицу одного лишь автора. В большом приближении, видна была каждая линия, каждый изгиб черепа под кожей. Дыхание человека было ровным, точка прицеливания не дрожала и перемещалась как рука любовницы, лаская голову избранника. Мысленно, он уже пронзил её пулей, уже прочувствовал стремительный полет, сквозь стену дождя, сквозь прочное стекло, сквозь плоть и кровь. В этой связи с целью было что-то интимное. Человек любил свою работу. Момент истины, поворотная точка судьбы, только он и цель. Божественная власть даровать смерть и новую жизнь. Ведь семя, чтобы прорасти, должно умереть.

Департамент старался не использовать агента вслепую. Человек знал, почему выбрана именно эта цель. Его произведения приводят к разложению культуры, сначала здесь, в Америке. А затем и в мире. Снижают человеческий потенциал. Во время подготовки он лично знакомился с работами цели. Всё верно. Но даже если бы не успел этого сделать, то верил руководству. Его работа это священнодействие. Слово «убийство» слишком грубое для неё. Уничтожение. Столь чистое в своей мотивации, что почти неподвластно обычному разуму. Ничего личного, ни-какого материального интереса, никакой борьбы за мирскую власть. Уничтожение ради будущего. Поистине, «за други своя».

Местная полиция никогда не сможет раскрыть это преступление их законов. Просто не хватит масштаба мышления, не поверят. С упоением его прицел изучал голову цели. С нежностью его палец лег на спусковой крючок и мягко выжал слабину. Его мотивы были столь бескорыстны, что сама цель должна была ра-доваться свершению. «Лучше быстрая смерть, чем долгое паде-ние», вспыхнуло в мыслях агента. Речь автора в зале приближалась к своей кульминации. Момент истины собрал все мышцы человека в один клубок. Ствол винтовки застыл, прицел остановился, дыхание прекратилось. Под серой маской, его губы тро-нула улыбка…

2. «ТРЕТЬЕ ЦАРСТВО»

Окрестности Нанкина, КНР.

По склонам горы Цзыцзиньшань, утопая в зелени, вилась тропинка, покрытая гравием. По ней не спеша поднимался Ма-стер Чен, старший научный сотрудник одноименной обсерватории. Можно было подняться на лифте или на машине. Но Чен много лет предпочитал взбираться пешком. В ходе прогулки он словно готовился ко встрече с Космосом. И его усилия, уста-лость, придавали свиданию особый, не будничный характер. Нельзя вот просто взять, нажать кнопку и приехать, как делают молодые. Звезды как женщины, берутся усилием. Чен работал в обсерватории уже тридцать лет. Сейчас ему было за пятьдесят. Солнце тысячи подъемов сделало его кожу смуглой и сухой. Он мог бы давно стать начальником. Если бы не увлечение.

Он увлекался литературой. Примерно так же, как звездами. Серьезно и почти всю жизнь. Чен звался бы писателем по праву, если бы не одна оговорка. Он не издал ни одной книги. Удивительно, что в мире «писателем» называют не того, кто пишет и создает хорошие книги, а того кто их печатает и продает, неза-висимо от содержания. Чен был мастером содержания. В его книгах была глубина, мудрость звезд, тонкость чувств, умение наблюдать и слушать природу. Недаром он годами ходил по Пурпурной Горе. Его глаза всё замечали, ни один подъем или спуск не был напрасным. Беда в том, что он не умел продавать и продвигать.

С другой стороны, возможно, он писал то, что трудно продавалось. Но разве доступное ценно благодаря своей доступно-сти? Вопрос философский. Так или иначе, Чен отправлял свои рукописи в разные издательства год за годом. Ответа или не по-лучал вовсе, или получал указание, что «тема не актуальна», «рынок требует другого», «попробовать себя в ином жанре». Его наблюдения Вселенной и жизни вокруг не переставали порождать новый материал. И он писал. И отправлял в издательства.

И получал те же ответы, всё реже. Его это не смущало. Возможность творить была для него уже великим даром.

Чудак, да и только. Кто еще стал бы всю жизнь работать в обсерватории и подниматься пешком по тропинке?

Однако, в тот день всё изменилось. Носителем перемен стала именно тропинка, хоженая вдоль и поперек. За очередным поворотом, его ждали двое белых людей. Слово «белый» было технически и расово некорректным, но именно оно пришло ему первым на ум. Незнакомцы были столь бледны и белокуры, что от них дышало севером в этот жаркий полдень. Оба были крепко сложены, гладко выбриты, в светлых рубашках и деловых брюках. «Гиперборея», было второе слово, пришедшее в голову Чену. Он живо представил себе густые русые бороды на этих лицах. Пара была столь удивительно неуместной для его горы, что он невольно сам остановился.

Белые люди словно поджидали его и невозмутимо приблизились. Сделали легкий поклон.

— Мастер Чен? — начал тот, кто выглядел старше. Вопрос был скорее данью вежливости. Оба явно знали, что делали и ко-го ждали.

— С кем имею честь? — Мастер ответил поклоном.

— Позвольте представиться, Алексей. Мой товарищ — Алек-сандр. Мы представляем издательство «Сириус» и его интересы в Китае.

— Чем могу служить? Вы не против, если мы продолжим беседу на ходу?

— Конечно же. Пурпурная Гора прекрасна в это время года. Что может быть лучше долгого подъема, чтобы настроить себя на работу с небесной сферой? — товарищи переглянулись и многозначительно посмотрели на Мастера. Он недоверчиво посмотрел в ответ.

— Так чем обязан?

— О, Вашим талантом, разумеется. К нам попали Ваши руко-писи, и мы хотим обсудить условия публикации книги.

Вопреки себе, Чен вновь остановился. Происходило что-то совершенно необычное. Он собрался с мыслями и пошел дальше. Собеседники терпеливо следовали за ним.

— Не помню, чтобы когда-то связывался с Вашим издательством.

— Всё верно. Партнеры познакомили нас с Вашими проектами. Мы под впечатлением. «Симфония смыслов», «Заветы Неба», такая изящная проза сделала бы честь самому учителю Куну. Единый закон развития жизни от галактики до человека, это сильно и смело!

Чен уже исчерпал резерв удивления. Эти люди, в самом деле, читали его книги. Что ему еще нужно?

— Благодарю за добрые слова. Что от меня требуется?

— Прибыть в наш офис в Нанкине, обсудить детали, подписать бумаги. Мы также слышали о Вашем проекте новой книги. О космическом порядке и земных царствах. Предлагаем кон-тракт на её создание. Как у Вас говорится: «Через эпохи, нота перемен, Звучит неотвратимою струной. Как пух, Три Царства обратились в тлен. Не плачь о них, но овладей Судьбой». Вот моя карточка.

— Последний вопрос. Вы планируете публикацию только в Китае?

Собеседники переглянулись.

— Как Вы могли догадаться, мы прибыли с Севера. Поэтому «нам нужен мир, и желательно весь».

Три человека продолжили подъем в тишине, пока не достиг-ли первого купола Обсерватории. Мастер Чен обратился к гостям, поклонился и обещал: «Я прибуду». Они ответили на по-клон, и попрощались. Чен поднялся к двери у основания купола и прежде чем зайти, кинул последний взгляд на тропинку. Она была совершенно пуста.

Когда они покинули зону операции, второй агент, представ- ленный как Александр, обратился к старшему.

— Давно думаю, почему не выбрать менее броскую внеш-ность. Разве китаец не поверит скорее китайцу?

— Поверит, но это будет обычно. Он подумает, что его время пришло, рукописи оценили, и мы просто хотим заработать.

— Разве наша цель не издать его книги и заключить кон-тракт на новые? Раз уж содержание признано ценным.

— Этого мало. Он должен понять, что произошло нечто особенное. На него указал перст судьбы. Он избран для великого дела. Всё, во что он верил и втайне надеялся — правда. Вот тогда его следующая книга будет такой, какую никогда не написал бы ранее.

— «Нельзя изменить мир, если не верить, что меняешь его»?

— Именно.

— Хорошо, ну а язык? Он же заметит. Подумает, тут дело нечисто.

Старший внимательно посмотрел в глаза младшему.

— По нашему опыту. И я прекрасно могу это понять. Каждый писатель, ждет и надеется, что к нему придут два белых человека и предложат контракт всей его жизни. Ждет вопреки здравому смыслу. Поэтому добавить мистику в нашу встречу — затронуть его самые глубокие чаяния. Вот увидишь, он будет благодарить небо.

— Это положительный сценарий. Как мы поступаем в отри-цательных?

— Все положительные схожи. Каждый отрицательный уника-лен.

 

3. «ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ СЦЕНАРИЙ»

Нью-Йорк, США.

Офис Гарри Стила был на семнадцатом этаже небоскреба в центре Нью-Йорка. Известный писатель, крупный блогер и неофициальный лоббист, он предпочитал работать вдали от дома. Всему своё время и место. Тем более, что ему необходимо было проводить множество встреч конфиденциального ха-рактера. С женщинами тоже. Офис отражал эту черту характера хозяина и был полон стекла, прямых углов, синего цвета. Ничего лишнего, ничего личного.

Может показать странным, что творчество Гарри называл «работой» и приходил в офис, одетый по-деловому. К сожалению, литература, письменное слово, давно превратились для него в источник доходов. Но он не забыл, что сделало его из-вестным. Вдохновение продолжало посещать его, пусть всё ре-же. Он планировал, и как человек дела, искренне собирался, на-писать еще не одну «настоящую» книгу. Свою, от души. Одна идея как раз сейчас витала в воздухе. Он собирался сделать анонс. Его харизма, мужественный профиль, умение выступать, помогали ему продвигать любые плоды своей работы. «Таланта для успеха мало», как он говорил.

Его мысли о новой книге были прерваны стуком в дверь. Это было столь необычно, что он машинально ответил, «Войдите!».

В кабинет вошли двое мужчин в гладких серых костюмах и мощных галстуках. Они приподняли шляпы, произнесли приветствие и попросили разрешения сесть. Гарри смотрел на них с недоумением и махнул рукой в сторону кресел по обе стороны его стола. Впрочем, самообладание быстро вернулось к нему, и он напористо начал беседу.

— Джентльмены. Боюсь, вам не назначено. И как вам уда-лось проскользнуть мимо Джейн? — Молодая, но исключительно способная секретарша занималась его графиком. Непрошенных гостей быть не должно. Вдруг они прервут заветный миг вдохновения.

— Мистер Стил. Прошу Вас, уделите нам время. Вопрос исключительно профессиональный. А что касается Джейн, Вы же знаете этих женщин. Нет-нет да и убегут попудрить носик. Легкомысленные создания. — Незнакомец с улыбкой говорил на та-ком изысканном и плавном английском, что Гарри почувствовал себя мексиканцем. Он знал, что Джейн была очень легкомысленной в нужных областях, но и работала на совесть. Такое бы-ло с ней впервые.

— Хорошо, могу уделить вам десять минут. Представьтесь, пожалуйста, и без обиняков изложите своё дело.

— Конечно, Мистер Стил. Ваша репутация делового человека не оставляла иных ожиданий. Моё имя Алексей, мой товарищ — Александр. — Оба еще раз склонили головы. Мы будем предельно кратки и прямолинейны. Вам надо прекратить писать и прав-доподобно выйти из профессии. А также отправить покаянное письмо читателям и Ассоциации Американских Издателей.

— Что? — Челюсть Гарри убедительно отвисла. Только он был уже не мальчик и угрозы получал не впервые. Руки под столом сами нашли нужную кнопку. Весь дальнейший разговор снимала и записывала скрытая камера. С разных ракурсов.

— Ваши расходы будут компенсированы на много лет вперёд. Вы получите поддержку в любых начинаниях, не связанных с публикацией плодов Вашего вдохновения.

— Да кем Вы себя возомнили? Кто Вас прислал? — эмоции били через край, но Гарри старался получать информацию.

— Группа крайне заинтересованных читателей, скажем так.

— При всей дикости ваших слов, могу поинтересоваться, что не устраивает в моем творчестве?

— Это меньшее, что мы можем сделать. Пропаганда нежелательного для будущего типа поведения. Успех за счет других, индивидуализм и культ сверхпотребления как символ статуса. Вражда вместо братства. Вы не лишены таланта, энергичны и агрессивно продвигаете свои книги. Они повлияют на сознание миллионов. А этого нельзя допустить. Мы должны «прервать Ваше командование». — Трудно поверить, но гость говорил та-кие вещи с душевным расположением, даже сочувствием.

— Предположим. Что всё это не шутка и нас не снимает скрытая камера. — «Хотя она снимает», подумал Гарри про себя. — Что мешает мне отклонить ваше щедрое предложение и попрощаться?

— Ничего. Деловое предложение, деловой ответ.

— Как же Вы тогда «прервёте моё командование»?

— Единственным доступным способом. Вы будете уничтожены.

— Вот мы и дошли до угроз. Ожидаемо. Полиция будет заин-тересована. Всего хорошего. — Хозяин офиса поднялся и протянул руку.

— Это вовсе не угроза. Полиция об этом никогда не узнает. Ваша камера ничего не запишет. А Вы, в случае отказа, не смо-жете вспомнить наш разговор.

Градус безумия повысился, Гарри стало даже любопытно. Он плавно опустился обратно в кресло. О камере догадаться мог любой, но остальное уже на грани мистики.

— Джентльмены. Вы меня заинтриговали. Может быть, вы посланники сверхъестественного? В самом деле, какой смысл угрожать, если я должен всё забыть?

— Не более сверхъестественного, чем сам человек. Но мы исполним всё, что сказали. Мы не угрожаем, потому что нам нужна Ваша вера, а не страх. Мы даем свободу выбора.

— Вера? Свобода как осознанная необходимость, разве что? — Гарри улыбнулся.

— Ваша проницательность широко известна. Понимаете, Ми-стер Стил, нам не нужно, чтобы Вы прекратили писать потому, что испугались за свою жизнь. Это не решение проблемы. Страх требует постоянной подпитки. Как только Вы подумаете, что прошло много времени, или мы уже забыли, Вы сорветесь и продолжите писать. Кроме того, Вы просто можете оказаться гордым и смелым человеком, презреть опасность. Мы так не ра-

ботаем.

— Тогда зачем? — Гарри недоумевал, и это его раздражало.

— Для полной картины мира. Посудите сами: Вы нас не зна-ете, никакого подтверждения своих слов мы не предоставляем, времени подумать не даем, условий не выдвигаем. Разве так угрожают?

— Нет.

— Зато так создают истинную свободу выбора. Вы знаете все последствия. Принимайте решение.

— Вы не можете говорить серьезно. Что мешает мне «согласиться», сохранить память и потом вызвать полицию?

— Ваша совесть, искренность и деловая репутация, конечно. Кроме того, нас нельзя обмануть. — Гости были спокойны, уверены, и не создавали ни малейшего впечатления шутников. Руки Гарри начали постепенно холодеть.

— Мне нужно время подумать.

— Пожалуйста, Вы уделили нам десять минут. Осталось еще пять.

— За это время я должен сделать выбор между уничтожением и молчанием? Кто в здравом уме выберет первое!?

— Достаточное число людей, поверьте. Героическая смерть одних так же важна, как плодотворная жизнь других.

— Это безумие!

— Вы просто не слышите нас, Мистер Стил. Вам мешают про-фессиональные стереотипы деловых людей. Мы не предлагаем сделки, не продаем и не покупаем. Единственный выбор, который Вы делаете, это поверить нам, или нет. В своем сердце. И если поверите, то поймете, что факт наличия в мире группы читателей, которая следит за Вашим творчеством и готова предложить любые ресурсы, чтобы его прервать — куда более удиви-тельная и чудесная вещь, чем любые угрозы.

— Другими словами, за оставшиеся минуты я должен осознать свои преступления и раскаяться?

— Совершенно верно.

— Только искренне, по-настоящему.

— Разве можно иначе?

— Кто же судья?

— Здесь только мы с Вами.

— Это просто невозможно! — Спина Гарри покрылась холод-ным потом.

— Мы тоже не прогнозировали Ваше согласие.

— Тогда к чему эти игры? Убили бы сразу, если такие умные.

— Мы делаем серьезное дело. Вы уникальная личность и заслуживаете право на осознанный выбор. Сейчас творится исто-

рия. Как известно: «Кто выносит приговор, должен заносить меч». Меньшее, что мы можем сделать, это сказать Вам правду и посмотреть в глаза. — Оба гостя обратились к нему с таким уважением, что Гарри стало не по себе.

Он говорил уже без плана, вопреки желанию прогнать гостей взашей.

— Но дайте же мне больше времени, я не могу за две мину-ты взять и поменять свою картину мира!

— Можете. Даже сейчас Вы думаете не о том, почему мы к Вам пришли. А лишь о том, как нас переиграть. У Вас осталась минута. Будьте честны с самим собой.

Гарри не находил слов. Он насупился, побледнел и тяжело дышал. Думать получалось только об утекающим секундах. Наконец, он не выдержал.

— Убирайтесь к черту! Я не верю вам. И посмотрим еще, кто кого.

Гости молча поднялись с кресел. Синхронно сделали шляпами старомодный жест прощания, вышли и закрыли за собой дверь.

Гарри посмотрел на часы и хмыкнул. Как быстро летит время, когда о нем не думаешь. Затем в голове возникла странная мысль: «Книги тоже легче писать, не думая о последствиях». Вроде и не поспоришь, но как-то ни с того, ни с сего… Он встряхнулся, поправил галстук и вызвал Джейн. Надо выбрать площадку для анонса нового проекта.

4. «ПОВОРОТНЫЙ МОМЕНТ»

Гейдельберг, ФРГ

Старый особняк на краю города утопал в зелени. Высокий каменный забор защищал аккуратный сад с тропинками для прогулок и размышлений. В доме жил профессор Лист, препода-ватель государственного Гейдельбергского Университета и автор исторических монографий. Глубоко уважаемых в академической среде. Профессору было за шестьдесят, но он был крепок, под стать германскому дубу. Носил длинную бороду и курил трубку.

В этот ненастный вечер, он работал в своем кабинете при свете настольной лампы. Оконные стекла дрожали на ветру, дождь шептал и барабанил за стенами. Даже работая дома один, про-фессор носил приличный твидовый костюм. Очки аккуратно си-дели на носу, и казалось, что до ночи его ждет лишь История.

Оказалось, что История не просто ждала, но сама позвонила в дверь. Профессор удивленно повел бровями, поправил очки и прислушался. Звонок повторился, ошибки быть не могло. Прислугу он терпел как неизбежное зло и старался отпускать при первой возможности. Поэтому, мягко ступая в домашних тапках, отправился к двери сам. Звонили во входную дверь. Не у ворот сада, на подъездной дороге, а вот прямо в двух шагах от него.

Что за чудеса! Кто-то из слуг забыл запереть калитку? Здраво рассудив, что грабители, коль уж проникли за забор, не стали бы звонить, он распахнул двери и впустил ветер.

На пороге стояли два джентльмена в серых костюмах при шляпах. Было ощущение, что ненастье обходит их стороной. Одежда сухая и гладкая, поза полного спокойствия. Оба приподняли шляпы и старший нарушил молчание.

— Герр Профессор, просим прощения за внезапное вторжение. Позвольте нам зайти и всё объяснить. Мы по вопросу публикации и направления Вашей работы.

Если с публикацией было всё ясно, то «направление» его ра-боты сбивало Листа с толку. Но гости были вежливы, терпеливо стояли на пороге, угрозы от них не ощущалось.

— Что же, проходите, пожалуйста, в гостиную. Можно не разуваться. Могу предложить вам чаю.

— Герр Профессор, это очень любезно с Вашей стороны. — Гости прошли в дом. От них веяло свежестью, но Лист поклялся бы, что на костюмах не было и капли воды! Мужчины повесили шляпы у входа, расстегнули пиджаки и уютно расположились вокруг чайного столика. Их поза и улыбки создавали впечатление, что к профессору зашли два старых друга, которых он не видел много лет.

Через несколько минут он вернулся с чайным подносом и кипятком. Гости сделали себе крепкий черный чай, пригубили его раз, другой, и после долгой паузы продолжили беседу.

— Еще раз приношу наши извинения. Внешние ворота были открыты и мы восприняли это как приглашение. Столь поздний час выбрали для того, чтобы застать Вас дома. Наше предложение требует комфортного диалога. Мое имя Алексей, мой товарищ — Александр, и мы представляем крупный издательский дом. Среди наших спонсоров известные в Германии люди, меце-наты. Многие желают оставить свой вклад тайным. Поэтому каждое издание — особый случай, вопрос деликатный. Мы можем позволить себе не беспокоиться о коммерческом успехе, и выбираем очень тщательно. — Гость вновь медленно пригубил чаю, зажмурив глаза.

У Профессора осталось еще много вопросов. Его успокоило, что гости хотя бы пытались развеять туман.

— Полагаю, я должен быть польщен. Скажите, пожалуйста, какие из моих работ вы хотели бы издать?

— В первую очередь, ненаписанные. — Гость смотрел на него так, будто дал исчерпывающий, само собой разумею-щийся ответ.

 

Профессор тоже взял паузу, заварил себе чай с чабрецом, вновь взвесил адекватность происходящего и спросил.

— Уточните, пожалуйста, что вы имеете в виду?

— Герр Профессор, я понимаю, что Вам наш диалог кажется странным. Прошу Вас, немного терпения, и картина сложится. Я отвечу. Но прежде, скажите, Вы любите свою работу?

— Я занимаюсь Историей почти всю жизнь. Миграция, пан-культурный диалог, новая европейская идентичность, это мой конёк. Тема востребована, материал живой…

— Разве это слова любви? С нами Вы можете быть откровен-ны. Вспомните, с чего Вы начинали? О чем мечтали? Какая рабо-та дорога Вашему сердцу? Не издателю, не Университету, а Вам лично.

Профессор запустил пальцы в бороду. Кто бы ни были гости, они задавали вопросы, о которых он старался не думать. Но как часто бывает, незнакомцу легче излить душу. Вся ситуация была столь необычна, что он заговорил, уже не думая о последствиях. Из чистого любопытства, желания чуда и открытия.

— Я… хотел понять смысл Истории. Куда и зачем она идет.

Есть ли какой-то основной закон, который мы не замечаем. Категорический императив развития, как у Канта, знаете ли. «Дух германского народа сквозь века». Вот это было время. — Профессор мечтательно улыбался.

— Оно прошло?

— А Вы знаете, как-то одно за другое. Пригласили преподавать, потом заведовать кафедрой, получили гранты от Совета Европы на нужные им темы. И вот, ты уже признанный эксперт по мигрантам. И научный график уже расписан, оплачен…

— Вы ведь понимаете, что я хочу сказать?

— Дорогой Алексей, понимаю: «Следуй за своей мечтой. Иди по зову сердца». Прекрасные, хорошо известные слова, но дале-

кие от реальной жизни. У меня студенты, репутация и долго-срочные контракты. Всё это. — Он обвел глазами обстановку. — Тоже надо заслуживать.

Тишина. Пили чай. По прищуру гостя, Лист понимал, что готовится азартный ответ. Вопреки всей его степенности, было ин-тересно, что прозвучит.

— Герр Профессор, мы предлагаем Вам вернуться к теме Ва-шего истинного научного интереса. К теме Вашего сердца. Все расходы будут компенсированы и «всё это» Вы более чем заслужите.

— Заманчиво, но я связан обязательствами…

— Университет предоставит Вам бессрочный отпуск с сохранением содержания, а все контрагенты пришлют письма под-держки Вашему смелому выбору.

— Вы не можете такого обещать. — Профессор медленно по-ставил свою чашку на столик и сплел пальцы узлом.

— Можем. Мы не обещаем, а даем гарантии.

— Один Бог дает гарантии. Как Вы этого добьетесь? — Теперь уже гости по очереди поставили свои чашки с блюдцами на стол. Стало понятно, что разговор перешел в стадию условий.

— Вы же знаете поговорку про «доброе слово и пистолет»?

Мы добьемся этого с помощью обаяния и дипломатии, конечно. Панкультурного диалога, как Вы говорите. Плюс неограниченные ресурсы.

— Звучит достаточно безумно, чтобы быть интересным. Что ожидается от меня?

— Бросить все Ваши текущие проекты. Создать серию работ о смысле Истории, о том, куда идет Европа и человечество. И ку-да стоило бы идти. Да поможет Вам «дух Германского народа».

— Каким временем я располагаю? На какую долю Ваших неограниченных ресурсов могу положиться?

— Вся жизнь впереди. Работайте на совесть. Нам нужен не продукт, а откровение. Книга, не просто изучающая, а создающая Историю. Что касается ресурсов. — Гость достал из карма-на небольшой лист белоснежной бумаги, ручку и мягко написал на листе цифру. Затем положил его на столик лицом вниз. Бума-га была такой чистой, что почти светилась.

— Прежде, чем я даже посмотрю на листок. Господа, Вам не кажется, что вы знаете обо мне многое, а я о Вас ничего. Какой дом вы представляете, каковы ваши интересы?

— Поиск истины, конечно. Разве этого мало? Получая гранты от чиновников, Вы твердо знаете их мотивы? Что касается на-званий, последним условием нашего соглашения является пол-ная деловая тайна. Вы ничего не пытаетесь о нас узнать, и как следствие, ничего не можете рассказать. Нарушение этого усло-вия влечет немедленное прекращение взаимных обязательств.

А также санкции.

— За чиновниками стоит государство… А что касается санкций, угрожаете?

— Считайте, что за нами тоже стоит государство. Тайна позволяет считать, что угодно. Мы полагаемся на Ваше честное слово. Если Вы планируете нарушать договор, то угрожаете сами себе.

— Справедливо. — Профессор хмыкнул и улыбнулся, но пальцы пока не расслаблялись. Внезапно, его осенило. — Когда вы сказали про «государство», знаете ли, в голове у меня кое-что сошлось. Вы ведь из «Империума Человека», скажите честно?

— Мы не подтверждаем и не отрицаем. Ваша мудрость, одна из причин того, что мы находимся именно здесь. — Гости много-значительно переглянулись.

— Только оттуда могла придти столь безумная идея и все эти разговоры про «неограниченные ресурсы».

— Не позволим этой мысли увести нас от сути. Вы вольны строить любые предположения. Что это меняет?

— Как что? Вы хотите работу «по совести», откровение. Раз-

ве это возможно по заказу политической системы? Как бы великодушно она себя не называла. Приняв ваше предложение, я всегда буду думать, «это служит чужим интересам»! Которые да-

же не озвучены.

— Таинственное страшит. Но как истинный ученый разве Вы не обратили внимание, что мы поддерживаем Вас безусловно?

— Выше прозвучали, как минимум, два условия.

— Верно, но они не касаются содержания работы. Мы не платим за результат, или за нужные выводы. Мы хотим, чтобы Вы задались определенными вопросами. А каков будет ответ, скажет только Ваш научный поиск. Разве может быть мотив безупречнее? Тем более, что эти вопросы Вы давно ставили и без нас!

Профессор, наконец, разжал пальцы, вскочил со стула и стал шагать по залу туда и сюда. Он молчал, в явном смятении и внутренней борьбе.

— Но зачем, зачем вам это надо?

— На секунду предположите, что Вы правы. Мы прибыли из Империума. Вы же понимаете, что это значит. Какое кредо мы исповедуем. Разве подобный заказ не кажется совершенно ло-гичным? Ваша работа просвещает или отупляет людей? Собирает мощность или растрачивает?

— Просвещает…

— Если бы кто-то хотел объединить человечество, то он хо-

тел бы добра или зла своим подданным?

— Добра. Но мы живем не в сказке!

— Самая большая ошибка воспитания, это потеря веры в сказку. — С этими словами гости также поднялись. — Герр про-фессор, Вы располагаете всей необходимой информацией. Ре-шение за Вами. Решение всей Вашей жизни, на самом деле. Ве-рить или нет.

— Сколько у меня времени на размышление? Как связаться с вами?

— Мы уверены, что Вам хватит этого вечера, возможно, бес-сонной ночи. Просто решайте и действуйте. Мы непременно обо всем узнаем. — Гости направились к двери, взяли шляпы, сделали мушкетерский поклон и ушли в дождь.

Профессор Лист несколько мгновений простоял в растерянности, затем устремился к окну. На дорожке у ворот никого не было. Это вызвало самую нежданную реакцию. Пожилой профессор, убеленный сединами, рассмеялся во всю свою окладистую бороду. В этом смехе был выход напряжения, расслабление нервов, способ принять необъяснимое. Но были в нем и нотки юности Листа, восхищение перед огромным миром, щедрая готовность делать глупости и открытия. Впервые за долгие годы он почувствовал, что перед ним открываются пути. Что еще не поздно. Что сказка еще может быть.

Он не стал даже трогать белый лист, чтобы не сбить это чувство. Он и так знал, что там написано.

Младший агент вновь обратился к старшему.

— Почему в Китае мы говорим правду, регистрируем некий

«Сириус», а тут работаем на мистификации?

— Каждый случай уникален. Нет одного рецепта. Чен и так писал свои книги, он ждал такого предложения, надо было лишь подтолкнуть. Тут годится официальный путь.

— А Профессор мог отказаться?

— Каждый мог. Дело в том, что мы предлагаем ему неслы-ханное. Выход за пределы. Тут обычное «издательство Икс» не годится. Мы предлагаем то, чего не может быть. Следователь-

но, сами должны обладать атрибутами небывалого.

— Предлагать чудо. Быть или не быть. А не куплю-продажу.

— Верно. Начинаешь понимать.

— Можем ли мы ему доверять? Что не поднимет шум. «Рука Императора дотянулась» и пр.

— Доверие всегда означает риск. Иначе это знание. Но следов нет, доказательств нет, свидетелей нет. Наша сила в том, что никто не поверит.

— А лист бумаги?

— Ты и так знаешь, что на нем написано.

 

5. «СОВЕРШЕНИЕ» НЬЮ-ЙОРК, США

Зал был полон света, вспышек, камер. Всё как любил Гарри. Его выступление шло и в Сети, в прямом эфире. Новая книга, но-вый проект, нешуточная заявка. По замыслу романа, Герой Стила повергал само государство! Настоящий волк бизнеса, он был пророком нового мира, глобальных корпораций. Где больше нет ничего общественного, ничего публичного. Только частный интерес той или иной компании. Только амбиции, находчивость и выживание сильнейших. Новая парадигма, стиль жизни, система ценностей. В запале, Гарри хотел затмить саму Айн Рэнд. И не без оснований. Его успех был только его собственным, без политической коньюнктуры. В этом он был убежден.

Он выступал с небольшой сцены. Перед ним стоял целый ряд микрофонов. Прядь волос налипла на лоб, полы пиджака распахнуты. Гарри был в ударе. Его энергетика захватывала зал. Слова сами складывались в крылатые фразы, он уже чувствовал, как это будет круто звучать после обработки.

— Государства отжили своё. Всё, на что они способны сей-час, это карать и запрещать. Но даже это не обеспечивает нашу безопасность! Будущее за свободными людьми, которые могут позаботиться о себе так, как считают нужными. Которые сами зарабатывают, создают бизнес, сами тратят и никому ничего не должны. Которых не заставить молчать! — Гарри сделал эффектный жест указующим перстом в сторону аудитории в зале и в многочисленных эфирах. Камеры взяли его лицо крупным планом. Разгоряченное, с искрами в глазах, полное жизни.

Потом был щелчок. Точнее, это следователь на записи потом нашел щелчок. Тогда стали долго искать, и всё же нашли вход-

ное отверстие в окне. Слишком уж дикая была траектория. На месте всё выглядело так, будто голова Гарри Стила взорвалась изнутри. Как арбуз. Была, и нет. Крупным планом. Тело с пальцем, направленным вперёд, быстро обмякло и рухнуло на подкосившиеся ноги. Камеры продолжали снимать и люди вообще не сразу поняли, что произошло. Что это не какой-то модный «перфоманс».

Наконец, одна женщина вскрикнула. Это дало сигнал к общей панике. Лишь операторы каналов стойко продолжали сни-мать. Видимо, привыкли отделять себя от происходящего. Люди рванулись к выходу. Устроили столпотворение. Кто-то снимал на мобильные даже утекая в толпе. Одного такого беспечного «блогера» чуть не затоптали. Ему помогли двое мужчин в серых костюмах, оттеснили толпу и вытащили обратно в зал. Затем один из них вызвал полицию.

— Благодарю, что спасли паренька и остались на месте. — Рослый сержант с блокнотом закончил сбор их показаний.

— Это наш гражданский долг, офицер. Мы можем идти?

— Оставьте свои контакты, пожалуйста. Расследование толь-ко начинается.

— Конечно. — Алексей достал из кармана чистый белый лист бумаги, ручку, написал что-то и передал полицейскому. — Рады помочь.

Они покинули торговый центр и спокойно отошли по улице на пару кварталов. Затем не выдержали и рассмеялись.

— Нет, ты видел этот палец и «…не заставить молчать». Пуф!

Крупным планом. До слёз. — Старший агент не удержался. — Ис-полнитель просто художник, так подобрать момент. Крещендо!

— Да, в работе есть свои яркие моменты. Он ведь по идее через прицел всё видит и слышит. — Младший тоже улыбался.

— Не зря их называют «Храмом». Искусство совершенного возмездия.

Мужчины вдоволь насмеялись. Успокоились, поправили костюмы и приосанились.

— Алексей, вновь спрошу. Почему не убрать тихо. Не сделает ли яркая смерть из него мученика, героя? Нужно ли внимание полиции? Вдруг кто-то раз и свяжет ниточки по всему миру.

— «Лишь безумные побеждают…». Здравый смысл не способен подняться до нашего плана. А безумная догадка не найдет никаких подтверждений. Отрицательный сценарий всё же край-ний вариант. Мало примеров, ничего явно общего.

— Но вдруг найдется безумный следователь нам под стать. Новый Шерлок Холмс. Можем ли мы играть с огнем?

— В этом суть работы. Иногда я полагаю, что Департамент специально бросает удочки, не родится ли столь безумно гени-альный следователь.

— Чтобы найти его…

— И привлечь на нашу сторону. Его масштаб мышления дол-жен быть поистине космическим. Такими людьми нельзя разбрасываться. Либо с нами, либо сам понимаешь.

— Уничтожение?

— Да шучу я. Если он будет так умен, то послужит нашему делу в любом случае. Со знанием, или без.

— Хорошо, а что насчет публичности, мученичества?

— Для этого важен мотив деяния. Его никто не сможет уста-новить. Он останется загадкой, висящим вопросом. Холодом

в груди. Гарри Стил, как и многие «герои нового времени», при-обрел куда больше врагов, чем друзей. Тайное страшит больше явного. Очень скоро армия его ненавистников сама придет к идее «божественного вмешательства». А это то, что нам нужно.

— Чтобы следующий Гарри подумал дважды?

— Да. Важнее всего, чтобы люди не переставали думать: «За что?». Не могли успокоиться. А ответ только один. И вот, мы на шаг приблизились к ответственности за творчество. За поступки. За будущее.

— Жаль, что нас не было во времена Рэнд.

— Жаль. Но мы доберемся. Обязательно.

— Есть и такие проекты?

— Мы уже в пути, дружище. «Кто владеет настоящим, владеет прошлым. Кто владеет прошлым, владеет будущим»

6. «ЗАГОВОР»

Империум Человека

Кабинет Первого Инквизитора был полон света. Витражи за его спиной лучились разноцветными бликами, придавая обстановке праздничный вид. Иллюзия, конечно. Помещение было глубоко под землей, а стены видели мало радости. Работа здесь была связана с таким набором угроз, что даже победы и успехи воспринимались как затишье перед боем. Облицовка черным камнем напоминала всем, где они находятся. Кроме витражей, грозную атмосферу разбавляли картины русской классики: Васнецов, Шишкин, Врубель. Были и полотна современного стиля, новой эпохи. Всё вместе создавало двойственную игру света и мрака. Надежды и рока. Ровно тех сил, что олицетворяла со-бой Священная Инквизиция.

Хозяин кабинета был на месте. Он был на месте куда чаще, чем хотел бы. Наделенный абсолютными полномочиями, он был, тем не менее, связан. Для координации работы всех Департаментов, для принятия финальных и долгосрочных решений, он нужен был здесь. В центре сбора информации, в центре раз-мышлений и диалога, в центре философии. Без этого нельзя вершить судьбы мира. Он часто улыбался своей грустной доле. Этого никто не видел, потому что по новой имперской традиции, он почти всегда носил шлем. Непознаваемая, безликая рука за-кона, не ограниченная им самим. Живой символ Инквизиции.

«И неподвижная рука», думал он порой. Живые символы были не только символами, но и живыми. Первый тосковал по го-рячим дням полевой работы. Сердце рвалось обратно. «Смерть легка как перышко, а долг тяжел как скала». Он вздохнул и с ожесточением велел представить следующий доклад. Шлем помогал ему воспринимать и передавать огромные объемы ин-формации. Каждая картина на стене была не только украшением, но окном в мир тысяч камер и связных устройств. Древний символизм был вооружен последним словом техники. А также тем, что выходило за её пределы. И даже за пределы слов.

Этот доклад был именно таким. Доставлен парящим на уровне лица серво-черепом. Значит, будет психический кон-такт. Число возможных отправителей считалось по пальцам. Первый приготовился к сообщению особой важности. Череп за-вис в воздухе и выдал голографическое изображение. В центре кабинета возник Старший Библиарий Мефистон.

Сервочереп содержал в себе уникальную технологию связи. Цифровая кодировка и психическая проекция. Более тайного канала нельзя было представить. С помощью голограммы и обычного потока данных, череп передавал основную массу сведений. В теории, её можно было расшифровать. Хотя и очень трудно. Но получилась бы галиматья. Потому что все финальные смыслы, увязки и логика передавались вторым каналом — психическим. Понятным только одному адресату, с его уникальным сознанием, символизмом и ассоциациями. В итоге, послание мог воспринять лишь один человек во Вселенной — Первый Инквизитор.

Технология была разработана с участием самого Мефистона и делать такие сообщения могли лишь тренированные моги. Отправитель посылал часть своей психической энергии, маленький слепок личности, связанный с проблемой. В итоге с голо-граммой был возможен ограниченный диалог. Она могла ответить на простые вопросы, уточнить исходный текст послания. Как беседа с самим автором. Это снимало даже теоретическую возможность перехвата.

В голограмме, Старший Библиарий выглядел как рыцарь в багряной броне, покрытой светло-серым плащом. Длинные светлые волосы и горящие глаза не скрывались шлемом. Его истинный облик мало кто знал. Наделенный психическим даром, он мог выглядеть как угодно. Говорят, за его спиной видели даже белые крылья. Первый Инквизитор подозревал, что видимый

«Ангел Крови» был скорее эманацией внутреннего состояния коллеги.

Встреча таких персонажей в подземелье из черного камня могла быть иллюстрацией к волшебной сказке. Только дела их жизни оставили сказки позади.

— Приветствую, дорогой друг. — Начал образ гостя. — Наше расследование обнаружило следы заговора могов на западе. Ровно по части твоего Департамента. Литература. Веками формировался книжный образ «одаренных». «Гарри Поттер», «Эхо», «Сумерки» — лишь верхушка айсберга. В сухом остатке, мы по-

лучаем «волшебников», которые замкнуты на своих делах. Отгораживаются от большого мира, не пытаются решать проблемы людей. Субраса, «выродки».

— Хмм… Стереотип снижает пассионарность потенциальных могов. А тех, кого найдут, легче будет принимать в Круги. Ведь доверять можно только своим… — Инквизитор быстро схваты-вал мысль.

— Верно. Кому это на руку, пояснять не надо. Психический потенциал расы снижается, идет по ложному пути. Это противо-речит нашему образу будущего.

— Какие доказательства влияния на процесс извне? Что не сами люди так пишут?

Фигура гостя подернулась рябью, лицо озарилось улыбкой. Первый хорошо знал это выражение зловещего энтузиазма.

— Наши доказательства не имеют материальной природы.

Враг использует весь арсенал методов. Тёмное зеркало Департамента. Только дурное дело нехитрое. Заказы через издательства, гипновнушение, ложное вдохновение, подсказка темы. Под-держка одних авторов и стилей, забвение других. Ты прекрасно понимаешь. Им не нужны «поворотные моменты» и «отрицательные сценарии». Тема кажется правдоподобной, деньги и слава прилагаются.

— Давайте вводные.

— Другое дело. А то «доказательства». Джентльменам надо верить на слово. Прилагаю списки авторов на «отрицательный», «поворотный» и «положительный».

— Круги, затеявшие это, нас не разоблачат? Они способны мигом связать ниточки агентов по всему миру. Рисковать всей работой Департамента нельзя. Надо пропустить через прогностиков.

— Мы понимаем. — Мефистон любил переходить на «мы».

Порой было неясно, говорит он о себе, Библиариях или всей породе могов. Или это свойство голограммы? — Рекомендации из-ложены письменно. Планируем бить врага его же оружием. Опе-

рация М. «Чтобы никто не догадался».

— Раскрой.

— Прежде всего. Первый список предельно сжатый. Отри-цанию подлежат только ключевые фигуры. Разброс по сроку на несколько лет. Храм «Возмездия» исключен. Рекомендуем Храмы «Преображения», «Незримого». Либо создание роковых обстоятельств силами агентов. Всё должно выглядеть естественно.

— Принято. Это самое простое. Отрицание оставляет меньше всего следов. Другое дело, смена вектора творчества и появление нового автора.

— Согласен. В оперативные группы должны быть внедрены моги. Психическая защита, экранирование, прямое воздействие. Технологии на основе «нульзоны». — Образ подернулся пеленой мечтательных воспоминаний, но скоро продолжил. — Мы уже обучаем таких специалистов. В худшем случае, можем обрубить концы и пустить по ложному следу. Создадим впечатление кон-куренции Кругов. Передел влияния на авторитетов.

— Предположим. В частный интерес поверят охотней, чем в глобальный план. Что предлагаете в качестве «положительного» сценария? Каковы наши цели?

— В мире и так ходят слухи о психическом рассвете в Империуме. Надо их разжечь. Не официально и даже не серьезно. Наша цель — молодежь. Одаренная, в особенности. Вызвать со-чувствие и мечту о понимании. Сыграть на том, что соседская трава зеленее, а лучше всего, где нас нет. Информационная про-зрачность мира лишь иллюзия. Давно зреет ощущение, что всего настоящего нет в Сети. Что всё важное скрывается. Используем это. Подспудно посеем мысль: если родился с даром, или подозреваешь об этом, то есть лишь одно место в мире, где тебя пой-мут, примут и помогут развить его.

— Надеешься породить волну паломничества? Новую «утечку мозгов»?

— План максимум. Достаточно того, что люди начнут меч-тать, чтобы за ними пришли и забрали в лучший мир. Где их та-ланты будут признаны и расцветут. Ведь мы обязательно придем. — Голограмма выдала страшноватую улыбку, чуть шире, чем задумала природа.

— Ты никогда не думал, что выглядеть можно попроще, по-добрее? — не выдержал Первый.

— Конечно. Всегда, когда это необходимо. Напомню, что по-слание одностороннее и моя личность тебя не слышит.

— Ах ты ж..!

— Привыкай. Ключевые параметры новых произведений. Ге-рои — прекрасные юноша или девушка. Психический дар. Окружение не принимает, мир жестоко подавляет и даже преследует. Ложные друзья с корыстными целями, подмена развития игрой — ударим по всей модели Кругов. Желание переделать мир, восстать против старого порядка. Беспроигрышно. Поиск приводит к группе людей, месту, организации за пределами всего при-вычного. Герой находит понимание, служение, раскрывает дар и возвращается в старый мир, чтобы изменить его навсегда. Далее вариации на тему. Намеки на то, что и взаправду есть такие места, надо только поискать. А кто ищет, тот найдет.

— Осталось добавить «вот так мы это и сделаем».

— Вот так мы это и сделаем. — Даже живой Мефистон имел сложное чувство юмора. — Нет ничего важнее души человека. Как вообще можно было отдавать писателей, творцов, «инженеров душ» в руки Хаоса и случайности?

— Нельзя было. Но столь подробный положительный сценарий… отдает навязчивостью. «Не надо толстить». Чем больше однообразия, тем больше риск обнаружения.

— Это общий вектор. Детали и тонкости всегда в руках аген-тов. Риск — благородное дело. Нет смысла не пытаться.

— Судя по цитатам, полагаю, что сообщение окончено. На-правьте материалы операции по закрытым каналам. — Ключевые документы вновь стали заносить на свитки и создавать от руки. Это исключало утечку и повышло символическую цену слов.

Первый Инквизитор расслабился, вздохнул и подумал, что возможно, впервые, кто-то видит время и события с такой пер-

спективы. Пытается направить ход Истории в целом. Для всех людей. Строит планы на эпохи. Превращает время из слепой стихии в реку, которую нельзя остановить, но можно управлять течением. Он посмотрел на свои руки. Будто влага времени уте-кала меж пальцев каждый миг, призывая сделать его особым, уникальным, полным смысла.

Под взором своих инфо-картин, в шепоте передач, Первый часто радовался, что носит шлем. Что не видно его человеческого лица. Ведь он смертельно устал. Чем больше видишь, тем больше думаешь о последствиях каждого шага. Так что надо учиться тормозить. Под его руководством люди рисковали каждый день, лезли на рожон судьбы, отнимали и спасали жизни.

Были моменты, когда он боялся, что человек просто не создан для такой ответственности, такого уровня игры. Не хватает мас-штаба мышления. Хочется отдохнуть, просто пожить, на за что не отвечать.

Он встряхнулся и поднялся с места. Момент пришел и ушел. Империум существует, Инквизиция работает, Департамент пи-шет по живому. Всё это сделали люди. Наверное, они тоже хоте-ли просто пожить. Тоже уставали. Тоже сомневались. Но делали. Мелькнуло отражение шлема в темном экране на стене. Его грозный, немигающий взгляд и высеченные символы. Может быть, это лицо больше ему подходит, чем мягкая плоть и кровь? Может быть, в нем больше правды?

«Может быть», решил Первый. Операцию М надо готовить. Он стремительно вышел из кабинета, вызывая по пути нужные контакты. Время действовать, время предвкушения и улыбки. Хозяин шлема был добрым, отзывчивым, даже весёлым челове-ком. Только этого никто не видел.