Трилогия. Часть II. Двуликий Янус

Наутро все газеты раструбили
Что был застрелен Клоун - психопат.
Меня сие известие убило
Ведь психопатом стал родной мой брат.

Я сам работал генеральным прокурором
И в Алькатрас бандитов засадил.
Пришел к его последнему пристанищу весь в горе
Букет из красных роз на холмик положил.

Я видел Тельму, видел комиссара
Как целовались мрази на похоронах.
И я ушел, а в голове немало
Мелькало мыслей, как и старые дела.

И вот, процесс - приговорив маньяка к смерти
Ко мне приходит вдруг его старушка - мать.
- Он не такой, у вас к нему нет веры
Мне помогите, надо сына оправдать.

Прошу обжаловать его я участь к смерти
И мне на стол кладет она большой пакет.
Я сморщился и взятку отодвинул:
- Но у него был найден пистолет!

И из него он застрелил трех женщин,
И восьмерых прохожих, это что ж
Хотите, изменить мое вы мнение?
Так знайте - не любил всегда я ложь.

Когда был суд на пересмотр дела
(Ту взятку получил мой друг - судья).
Затрепетало вдруг убийцы тело
И покатилась по щеке слеза.

Убийца плачет, будто бы играет в театре
Но здесь никто не верит в этот акт.
Я не поверю в жалость, пусть здесь будет Дьявол
Который за плечами у него как адвокат.

Процесс окончен, и ко мне бежит старуха,
И с криком: - Получи за все сполна!
Меня толкнула, и с улыбкой глупой
В лицо мое попала кислота.

Я закричал от этой дикой боли,
Судья - обезображен и убит.
Ее скрутили приставы, отыграны все роли
Старуху - в карцер, там где сын ее, бандит.

Все потерял - любимую работу,
Жену свою я тоже потерял.
Не станет жить красавица с уродом
Я это все прекрасно понимал.

И день за днем, глуша тоску глухую
Употреблял я беспробудно алкоголь.
Но мысль вдруг поселилась - с той минуты
Я должен причинять ублюдкам боль.

И имя мне теперь - Двуликий Янус,
Блестит зловеще за спиной топор.
Теперь узнает каждый хулиган и гангстер
Кем будет выноситься смертный приговор.

И в ночь с дождем я растворился, вскоре
Убил двоих наркоторговцев у метро.
Газеты пишут - и заметок море
Что появился мститель, прячущий лицо.

Общественность гудит, они довольны
От полицейских проку нет давно.
Я делал боль тому, кто слабым делал больно
Их лица ужасом мелькали как в кино.

Вот, Быстрый Джонни был зарублен в кинотеатре
Он постоянно пил, в людей стрелял,
И проституток бил, порой играя в карты
Простой народ до нитки обирал.

А вот недавно я увидел, наркоманы
Ограбить девушку решили по ночи.
Сверкнул топор, разорванные раны
Забрали жизни их, кричи хоть, не кричи.

А третий ломанулся в подворотню,
И я поймал его, домой привел к себе.
Квартиру собственную превратил я в бойню
Для тех, кто осквернил лицо людей.

Он плакал, умолял: - Пусти, не надо!
Но посадил ублюдка силой я на стул.
Рубильник подключил, и тело гада
Отправилось к Небесному Отцу.

И запах плоти тлеющей от тока
Меня так безусловно возбуждал,
Что я решил - вот око - и за око
Пора тебе подохнуть, комиссар.

Приехавши в Нью - Йорк, безлунной ночью
Я в Тельмы дом вломился сам не свой.
Ублюдок развлекался, ну и в общем
Я в ухо дать сумел ему ногой.

Он пал на пол, и тут же удивился:
- Ты кто? Сюда не звали мы тебя.
- Как честный коп, так низко опустился
Ведь говорят - не отрекаются любя?

Заставил Тельму ты забыть о муже,
И падчерице психику сломал.
Кому такой как ты ублюдок нужен?
Стал бить его я, руки поломал.

Достал я ствол, смеясь, направил дуло
Уроду прямо в сердце, слышен шум.
Наряд приехал, так ведь их сюда тянуло
Чтоб дать на небесах мне отдохнуть.

А после - суд был, и судья - предатель
Приговорил сурово, дал мне десять лет
Не сумасшедшим домом это пахло
Сидеть я должен был среди зверей.

Средь тех, кто мной был в Алькатрас посажен
Я шел, в наручниках с руками за спиной.
Они показывали пальцами, смеялись:
- Добро пожаловать! Добро пожаловать домой!

И я сидел пять лет сам в одиночке,
За то, что руки гадам тем ломал.
Они сломать хотели прокурора
Сломали плоть, не демона внутри меня.

Так проходили тускло мои годы,
Со мной сокамерник сидел, он был хирург.
Вздохнул: Среди какого сброда
Сидишь давно ты, дорогой мой друг.

Я встрепенулся, маячком надежды
Вдруг солнце вышло из - за черных туч.
В груди забилось сердце, вновь, как прежде
И на лицо урода солнечный пал луч.

Он обещал, что мне сбежать поможет,
И обещание свое сполна сдержал.
Меня мои поступки не тревожат,
Мое лицо хирург смог заново собрать.

Уже урода нет, я вышел - боже!
Что натворил я - изменился город вмиг.
Ничто меня уж больше не тревожит,
Иду по улице, харкаю, как старик.

И в старой моей маленькой квартирке
Я стул свой электрический убрал.
А после - взял себе бутылку виски,
Напился, стал себе прощение искать.

Вот - пистолетный ствол, блеск черной рукоятки
Манил мой взгляд безумный как во сне.
Вздохнул, и вспомнил, что творил как Янус
И справедливый вынес приговор себе.

Кем был я? Прокурор. А стал кто? Линчеватель
Под эти мысли с силой взвел курок..
Один звук - Бах! - не вижу Божью Матерь
Да ну все к черту, мне уж все равно.

Единственное что сумел я сделать -
Погиб продажный коп от рук чужих.
А Тельма, сразу же как овдовела
Ушла спокойно в женский монастырь.

Малышка Лиззи тронулась рассудком
И в доме сумасшедшем в четырех стенах
Зовет ко мне, то к папе, душу мутит
Мне зов ее, недобрая молва.

Она опять кричит, и бьется, словно рыба
Когда я прихожу порой за ней.
Лекарства добрые помогут, и отступит
Ее любимый дядя, призрак серых дней.

Но я не умер, я живой средь мертвых
И мертвый я отныне средь живых.
Могилы нет мне под землею теплой
Меня изгнали по земле бродить.

Мне Бог сказал: Пойди отсюда к черту!
А черт сказал: Нет, только не сюда.
У нас полно для грешников здесь топок
Но с твоим зверством - полная беда.

Тебя все бесы испугались в преисподней
И демоны трясутся в ожидании
Когда придет за ними в мир загробный
Мстить за людей чужих Двуликий Янус.

Так вот, иди, - и он мне кинул лампу
Что будет путь мой вечный освещать.
Внезапно катят по полу каталку,
Я понял, суждено мне заключенным стать.

Бессмертен я, но в сумасшедшем доме
Я буду жить, и быть для вас как экспонат.
Малышка Лиззи криками исходит,
Ей не дают уж больше повидать меня.

Мне дали в руки старую монетку
Чтобы я мог решения принимать.
Читаю поутру за завтраком газету
А что газеты - те умеют врать.

Я повторяю в приступе: Виновен!
Виновны все, кто горю не помог.
Меня никто не слышит, вот ведь горе
И не могу свой поменять я рок.

Есть лишь монета - Масса и Мерива
Те фразы, что сказал нам Моисей
Они написаны столетиями иврита
Есть Укорение для всех людей.

Есть Искушенье, что порою губит
И не дает обратного пути.
Приходится порой скрываться людям
Чтобы законы мироздания обойти.

Вот, сумасшедший дом, и я в нем - шизофреник,
Но я не сумасшедший, только призрак, навсегда.
Двуликий Мститель, но мои идеи
Не перестанут жить до Страшного Суда.