Вера в чудо

Снаружи бушевала вьюга, а в охотничьей избушке было тепло и сухо. От печки, в которой догорали последние березовые поленья, шел жар.

Олег лежал на скамейке, подложив под себя полушубок, и слушал, как метель, пытаясь пробиться внутрь, яростно хлещет по окнам и бревенчатым стенам домика. Было слышно, как высоко в небе свистит ветер, как в лесу жалобно скулят под его яростным напором деревья и как хлопает по крыше, оторвавшаяся от кровли, дощечка.

Как же хорошо, что Олег с дедом вернулись к охотничьему домику вовремя - еще до того, как началась буря. Не поторопись они в лесу, может быть там бы и встретили непогоду, ну а так хотя бы переждут ночь и вьюгу здесь, в тепле.

Олег перевернулся на другой бок. 

Керосиновая лампа, висящая под потолком, скупо освещала избушку. На скамейке у печки сидел дед. Он дремал. Его седая голова склонилась на бок, и каждый раз, когда она собиралась упасть на грудь, старик вздрагивал и возвращал её обратно, сонно бурча что-то себе под нос.

Тут же возле печки стояла небольшая елка. В полутьме её пышные лапы, казались Олегу сборищем жирных мохнатых гусениц, а тени, ползущие по стене и полу, лишь довершали это странное сравнение.

Елку эту они срубили недалеко от домика. Дед сказал, что эта отличная ёлка, в самый раз для подарка.

– Настеньке она понравится, – говорил дедушка, укладывая деревце на санки. – Ох, и обрадуется же она, когда такую красавицу увидит.

Олегу елка тоже понравилась, но он не подавал виду.

– Да, хорошенькая, – отвечал он с напускным безразличием, а сам шагал позади и время от времени, когда дедушка не видел, тянулся к ней, чтобы потрогать её густые ветви.

Олег знал, что это смешно – верить в Новогоднее чудо, в загадывание желаний и деда Мороза. Все эти сказки для маленьких детей, а не для него – он ведь больше не ребенок. Ему уже одиннадцать, совсем взрослый, а значит и должен вести себя подобающе – по-взрослому.

Но как это часто бывает с детьми (да и со взрослыми не редкость) их поступки порой идут вразрез с их намерениями. Олег хоть и не до конца понимал этого, но ему тем не менее было трудно признаться родителям в том, что он, словно глупый пятилетний мальчишка, все еще верящий в сказки, написал письмо деду Морозу. 

Да-да, именно письмо, настоящее письмо с марками, адресом и наивной просьбой найти его любимого пса. 

Глупо было, конечно, просить о таком. Ни один человек, каким бы он не был волшебником (даже если они и впрямь водятся эти волшебники, а не просто прикидываются такими) не смог бы вернуть ему Бимку. Пес убежал из дома три месяца назад, и вот теперь его вряд ли кто-то смог бы найти.

Скорее всего на этот Новый год родители подарят ему другого щенка, может даже лучше. Ну и пусть! Он все равно его не примет! Это будет означать предательство. А как он сможет предать того, к кому так сильно привязался? Нет, этому не бывать! Он не предаст дружбу…

Неожиданно дверь избушки, пытаясь распахнуться, скрипнула, протяжно застонали навесы, но ржавая щеколда удержала дверь. Олег вздрогнул. Ледяная волна страха и, ворвавшегося через щель, ветра окатила мальчишку холодом и заставила замереть.

В избушке повисла тишина – даже поленья в печке перестали трещать. И только ветер все еще продолжал довольно свистеть, пробиваясь внутрь домика.

– Деда, – испуганно позвал Олег. – Деда, проснись.

Старик не отвечал.

– Дедушка, – чуть громче повторил Олег.

Снова ничего.

Олег не на шутку испугался. А что если это проголодавшийся волк или куда хуже – медведь-шатун лезет к ним в домик? Если так, то им с дедом точно несдобровать – зверь легко снесет дверь, загрызет их и даже не поморщится.

Хотя может это только ветер? Дедушка ведь ни разу не упоминал, что видел здесь медведей-шатунов, а раз так, то их здесь и не должно быть. Значит это всего лишь ветер…да, точно, просто сильный ветер.

Наконец, чуть успокоившись, Олег откинул полушубок, сел на скамью и, собираясь пойти и прикрыть дверь обратно, опустил босые ноги на пол. Но как только бледные его пальцы коснулись прохладного деревянного пола, дверь снова скрипнула, – на этот раз не так громко, – а после послышался звук, тот самый звук, который бывает, когда кто-то огромный и мохнатый, учуяв добычу, начинает скрестись острыми когтями о преграду.

 Мурашки пробежали по коже. Олег уже хотел было броситься к деду, чтобы разбудить его и предупредить об опасности, но какой-то новый звук вдруг его остановило – словно невидимая сила заставила замереть мальчишку, положив тяжелую свою руку ему на плечо.

Олег застыл посреди избушки в полном изумлении и недоумении. Мысли проносились в его голове, словно ослепительные вспышки молний. Внутри все сжалось в тугой клубок.

 Неужели он и вправду слышал что-то? Нет же, нет, это ему только послышалось, это все из-за страха. Не может же быть такого, чтобы там, под дверью, сейчас был...Да нет же! Такого ведь не бывает. Все это глупости, все это от страха, все это...

В дверь снова настойчиво заскреблись, и на этот раз, отметая все сомнения и страхи, Олег принял решение.

 Не отдавая себе отчета, что сейчас он творит, мальчишка кинулся к двери. Щеколда не поддавалась. Он навалился на засов всем телом, стал вытягивать запор, чуть не прижал палец, но все же распахнул дверь. Снег больно резанул по лицу. Он зажмурился.

На пороге перед ним, виляя хвостом и высунув язык, сидел пес...хотя даже и не пес вовсе, а щенок, маленький продрогший от обжигающего холода щенок. Снег налип на его черную шерсть, одно ухо было отморожено и болталось, другое стояло торчком.

Маленькое сердце Олега затрепыхалось в груди, к горлу подступил комок, а в глазах заблестели слезы. Он смотрел на щенка, а тот в ответ смотрела на Олега, ворочая своей маленькой головкой и виляя хвостом.

 Олег еще не понимал, что все это происходит на самом деле. Лишь когда осторожно протянул руку и коснулся носа пса и, почувствовав мокрую и холодную его кожу, понял, что все это взаправду, только тогда, наконец, сгораемый от радости, бросился к щенку, крепко стиснув того в объятиях. Щенок принял ласку и уткнулась мордой в мальчишечье плечо. 

Олег уже не чувствовал ни холода, ни ветра. Детская радость заполняла все его сердце и согревала теплом. Он и не мог мечтать о таком подарке – пусть это и не Бимка, пусть это не тот старый его друг, которого он хотел сейчас увидеть, но щенок был точно таким же, каким был Бимка, когда его впервые принесли на день рождение Олегу, а потому мальчишке было наплевать на все остальное.

Какое-то время они сидели обнявшись – мальчик и его новый обретенный друг; два маленьких создания, которых возможно свела сама судьба.

Наконец, Олег отнял собаку от себя и потрепал её по голове. Потом поднялся, и в тот самый момент, когда он уже хотел было войти обратно в избушку и завести за собой щенка, Олег заметил в отдалении фигуру.

 Она стояла, размахивая одной рукой, а другой опираясь на большую палку-посох. Рядом с ней на снегу возвышался чья-то тень, будто рядом с фигурой сидела большая черная собака.

Олег поднялся, улыбнулся и замахал ей в ответ, наивно веря в то, что это вовсе не старое засохшее дерево, которое стояло так далеко, от чего казалось (особенно в такую пургу), что там стоит человек; и веря в то, что там рядом с фигурой вовсе не обычный сугроб, а добрый старый пес Олега, который привел для своего хозяина нового друга.

Все это для Олега уже не имело значения. Он хотел верить в то, что щенок этот пришел не сам, что он не заблудился в метели, бродя по лесу; что письмо Олега, которого он так сильно стыдился, все же дошло куда нужно и его наивную просьбу все же исполнили. 

Это сейчас было самым главным – вера в чудо, в чудо, которого никогда не бывает, но которое мы сами может сотворить.