Багх-и-Муаттар (поэтические фрагменты)
- 91
- 0
- 0
Духовная основа материальных чувств
2. Видение джиннов
В багрянец гибельных болот
Я окунул свой корнеплод.
Но чу! звезда! И джинн-верблюд!
И лёгкий бриз Луну несёт!
Я видел Солнце; ночь взошла
Над бездной тёмных, вечных вод.
Хабиб! младого тела ключ,
Как алый мак, в саду цветёт.
Пусть эхом космоса в крови
Язык твой в колокол мой бьёт!
Пусть аль-Кахар, твой дивный плод,
Нектар твой совершенный пьёт!
Бог Удовольствий обитает в человеке
4. Афлатун
Пою газель тебе, Хабиб! Твой кун —
Цвет Рухнабада, розовый июнь:
Как горло соловьиное в ночи,
Трепещет он, пленителен и юн!
Но вот копьё пронзает диджирид:
И он — дракон и пожиратель лун!
Пред всем есть тьма, но Несветящий Свет,
А всё — недвижный звук Беззвучных Струн.
Когда, мой милый, улыбнёшься мне, —
Мудрее аль-Кахар, чем Афлатун.
Бессилие мысли воспринимать реальность
6. Занавес
Ты, подекс — царственный цветок
Меж ягодиц; жасминный сок —
Для губ моих; моё вино
В тебя вольётся между ног,
Чтоб я склонился пред тобой:
Ведь преклоненье — не порок.
Я погружаюсь в твой бутон,
Не тронув нежный лепесток.
О, помоги мне, чтоб себя
От злобы джиннов я сберёг!
Я не постигну суть вещей,
Реальность не познаю в срок;
Удержит жизни колесо
За ось неумолимый рок.
Но поцелуй, бедра изгиб
Усмешку мира превозмог!
Когда же кончит аль-Кахар,
Проси опять начать, дружок!
Первая радость союза
16. Жасминовый кувшин
Я ль — сар длиннобородый в тюрбане?
Ты ль — мальчик, что прекрасней всех планет?
Ты мой; я на тебе оставлю шрам:
Сильней, чем ты — любовный шрам на мне.
Перед мужами опозорен ты.
Прекрасно! не придут они и не
Прервут любви; летим же сквозь миры
С луной в шатре на золотом слоне!
Вот Дом Аллаха; вот Небес предел;
Преграда ли любви в такой стене?!
Ты Мне вреда не в силах причинить,
Но Отчуждённость Близости сильней.
Тюльпаны, розы, жемчуга горят.
О, сколь прекрасен пламень их огней!
Фарфоровою чашей — подекс твой
С жасминным ароматом в глубине!
Наш веер — ветер; балдахином — ночь;
Постель подобна россыпи камней.
Рука тверда; пей с аль-Кахаром, друг,
Бокал любви (со смертию на дне)!
Поцелуй сознания, человеческий и божественный
19. Вишнёвое древо
Вот Бендемир: здесь место вишни, чей
Неровный цвет — водоворот лучей;
А вот — моя кедровая ладья,
Чей стан глядится голубем в ручей.
Наедине, под вишнею, в ладье…
Поблек Закат, но звёзды всё видней!
Люби меня, как дева; трепещи,
Но, робостью затмивши блеск очей,
Для лотоса свой подекс отвори!
Сестра-слеза — улыбки горячей.
Так тело сотрясает дрожь, когда
Душа к Аллаху просится скорей;
Пронзив своё бессолнечное «я»
Копьём, что ярче тысячи свечей,
И плачет, и смеётся без забот,
Изведав радость Сферы, что светлей
Всего; там Он есть всё, и всё есть Он;
И Я, и Ты — мы растворимся в ней!
Не знаю, совратил ли я тебя,
Иль ты меня, мой маленький злодей!
Прелестней у Хабиба «кир» иль «кун»?
А «кир» иль «кун» у аль-Хаджи мудрей?
Но Отчужденье в Близости умрёт,
Как в Боге мы — всех мертвецов мертвей.
Вот так и наша жизнь, как вишни цвет,
Скользит под полнолунием ночей.
Не время петь; моя невеста здесь:
Хабиб, прелестный принц иль чародей;
Лишь мой Хабиб ступает, словно рысь:
Изящней лани, беркута быстрей.
Он — царственный эмир; его лицо —
Луна, что осеняет путь хаджей:
Змеиный стан — пленительный изгиб
Сей череды бесчисленных мужей…
Ты обовьёшь, дыханье затая…
Уста провидца аль-Кахара пей!
Вечная любовь Бога
21. Приворотное зелье
Хабиб, мой милый, востанцуй, играя!
Воссмейся над женьшенем из Катая!
Твой подекс знает тайну заклинаний,
Что джинна разрушенья изгоняют.
Касанье, взгляд — и жёлудь прыгнет к дубу:
Так Бог звезду дневную зажигает.
Хоть Сулейман с заката до рассвета
С наложницами ложе разделяет,
Но только бархат ягодиц Хабиба
Из глины человека подымает.
Спешит кази в твой дом; надеюсь, членом
Врастёт он в землю, корни выпуская!
А если призовёшь, Иса восстанет,
Как христиане сдуру утверждают.
Твой подекс — он не розовый, не серый —
Для аль-Кахара златом расцветает!
Мистик счастливее своих товарищей
22. Начертанное на лбу
Нанёс Аллах на лоб твой, суфий, рок.
Как многим путь начертанный — широк!
Лишь только на тебя посмотрят с крыш, —
Пленит их мастурбации порок!
Но я и ты — свободны, как любовь;
Мы курим, пьём, смеёмся — всё в свой срок.
Пророк-захид смиренный бьёт поклон;
Пусть мается, осёл, под гнётом догм!
А виночерпий и его малыш
Слились в экстазе над петлёй дорог.
О суфий, не на небе Небеса:
На небесах земных — влюблённых Бог!
И если подекс твой кровоточил —
Он, Милосердный, боль утешить мог.
Ведь ненависть, — ответит аль-Кахар, —
Любовью прекращается, пророк!
Мистик — подлинная основа всей религии
23. Миррих
Как Марс, на грудь Земли восходный плат
Багряный кинув, светит сквозь закат,
Так блещет подекс твой, о мой Хабиб,
Прекрасный царь, возлюбленный и брат!
Марс — будто роза или шар огня;
Марс — будто змей, что источает яд.
В нём, чудном — боль и сладостный экстаз;
В нём радость и печаль отыщет взгляд.
Мягки, скучны поклонники пизды, —
Пускай ползут; но кто как мы — летят!
Как Марс, кружа по вечному кольцу,
Так трепетаньем подекс твой объят.
И защебечет, словно соловей,
Мой член, Хабиб, войдя в сей дивный сад.
Восславил я тебя на весь Иран
В газелях дерзких, что в ночи звенят.
Когда хозяин вял или свиреп,
Наложники прелестные кричат:
«О, любишь ли меня, мой господин,
Как аль-Кахар любить Хабиба рад?»
Так джинн, любимца Божьего узрев,
Стремится бросить всё, чем он богат,
К хрустальному Престолу среди звёзд,
Дабы раскрыл Ислам свой аромат.
Хвала Аллаху! раб Твой, аль-Кахар,
Достойнейшую взял из всех наград!
Безбожник
25. Безбожник
Ни я не рад, ни ты не рад, Хабиб.
Зачем сплеталось смуглое с румяным?!
Но мысли затопил слепой восторг;
Вино к вину; ужель не быть мне пьяным,
Когда Аллах придумал виноград?
О подекс! обитать в твоих пещерах —
Волшебный дар, что сводит член с ума
И сотрясает тело непрестанно.
О член, ты несгибаем и могуч!
Могучий член, ты проникаешь в подекс,
Чтоб кровь согреть в груди и в голове;
Чтоб каждый нерв окрасился тюльпаном!
Ты тянешь из меня жемчужный сок —
И от него, как от вина, пьянеешь…
Так отгоняет пьяницу Имам
От места для Священного Корана.
Муштари и Миррих ведут войну
За право зваться Господином Ночи, —
Но вот на небе солнце; где ж теперь
Муштари синий и Миррих багряный?
Вот аль-Кахар Хафизу бьёт поклон,
Почтя его поэтом из поэтов;
Но песня есть ничто, а Ноты — всё:
Кто из поэтов ноты слушать станет?!
Аллах — безбожник! Никакой Аллах
Над ним не бог. Невежда, насмехайся!
Сам бог себе, не преклоня колен,
Вино пьёт суфий: истина — в стакане!
Приди же, мой Хабиб! вода блестит,
Алеют розы, соловей щебечет, —
Чтоб член вонзил в твой подекс аль-Кахар:
Неистово, нещадно, долгожданно!
Экстаз сильнее труда человеческого или гнева Божия
26. Башня Сеннара
В Сеннаре башню возвели
Из грешных дум людей Земли.
(Кто прах её теперь найдёт? —
Аллах дотла её спалил!)
Но башню славы и любви
Возвёл тебе я выше, джилт!
Он выше башни, твёрдый член!
Он подексу Хабиба мил!
Ни Бог, ни джинн не повредят
Ему, пока он не излил
Хрусталь вина. Приди сквозь хлад,
Тепло под пледом раздели!
Галопом поскачу сквозь дол,
Копьём пронзая диджирид,
И зад твой аль-Кахара вмиг
Прелестным ритмом наделит.
Экстаз сильнее смерти
27. Всадник верблюда
Вот всадник сквозь пустыни плащ —
Верблюда оседлав, — как джинн,
Летит, ревёт, творит разбой:
Неукротимый бедуин!
Но восхитит ли он тебя?
Пред ним колена преклонил:
Я тайным ужасом сражён;
Незримый страх явился с ним!
Любови Смерть не уязвит;
Смерть столь желанна для Любви,
Картины вечные творя
И уловив плутовку-жизнь.
Захид глядит из Жизни в Смерть;
От Жизни суфий Смерть берёт.
Твой подекс — между ягодиц,
Как меж Грядущим и Былым.
Пронзает суфий и хранит
Сей миг; увянет ли сей миг? —
О нет! чрез все моря времён
Он будет острым и прямым.
Член — словно киль, морских владык
Готовый подексы пронзать;
Он будет грудь-волну ласкать
Тебе, нежнейшей из ундин.
«Бытьможет» и «Дабудеттак»,
«Яверю» и «Премудраллах»;
«Каксладко» и «Япозову»,
«Моглобыть» и «Жальгосподин», —
Сквозь буруны несут свой груз:
Свой чёрный — страх, свой тусклый — грусть,
Свой тяжкий — ненависть, и свой
Груз жалкий — горестных годин.
Но нам — «Весёлый Роджер» наш,
Чей груз — волшебный жемчуг рос;
Там трюм без окон, без дверей:
Там член мой с подексом един.
Страх, жалость изгоняем прочь;
Надежда, память — сгинут вслед;
В тебе весь истинный экстаз,
Срединный Путь Златых Средин!
Бог вечен; вечна и любовь:
Так аль-Кахар всегда поёт,
Пройдя от молока молитв
До медитаций сладких вин.
Мы, гласом евнуха крича,
Раскроем тысячу очей;
Педерастический свой хвост
В саду распустим, как павлин.
Глас — звук, и с воздухом умрёт;
А свет прекрасен, словно Бог;
Как ненависть — для счастья яд,
Так исцелим любовью сплин.
Ты — Истина, о аль-Кахар,
Но для Аллаха — габардин:
Венцом Он злато и нефрит
Возложит вкруг твоих седин!
Источник религии
28. Гончар
Роса на розе; погляди,
Как солнце въявь огнём блестит!
Роса моя в твоём цветке;
Что сможет свет любви смутить?
Ни Жизнь, ни Смерть, ни зной, ни хлад,
Ни глад, ни жажда — на пути
Им не преграда. И аскет
В своей мечети не постиг
Восторгов наших. Вот наш дом:
Сады, луга, река, трактир…
Гончар не изваял тебя:
Ты прах у ног Его; прости.
Страх кормит Ад, Надежда — Рай;
А мы — в Любви Экстаз летим!
Иллюзий многих долог век,
А этой — вовсе не уйти.
(Хабиба подекс посему
Пронзать я буду и блюсти.)
Лишь от томления любви
Смерть верблюжонка понести
Способна. Золото и кость
Украсят аль-Кахара стих!
Экстазу хватает мистического, но не научного взгляда на свою природу. Пантеизм
30. Писец
Захид, чего ты оробел,
В Творении коль ты узрел
Творца? Кривой горбун возвёл
Ту башню Йон, чей мрамор бел
И мил любовнику. Отбрось
Причину, факт — оставь. Хотел
Искать причину ты — зачем?
Положит радости предел
Причины поиск; о Хабиб,
Прелестный подекс ты б посмел
Явить тем слабакам, чью страсть
Занудства червь давно разъел?
Я лучше в ножны погружу
Меч вожделенья, что воздел!
О, я по всей земле свою
Любовь содомскую воспел!
Забудь, коль хочешь, про писца;
Но сердце слог его задел!
Каков же слог? Каков писец?
Сколь подекс многое стерпел!..
Врата садов? Мечети зал? —
Клянусь, Аллах: осёл взревел!
Аллах, коль есть Он, есть во всём
Прекрасном. Он — для тех, кто смел
Любить — нефрит, а не молить:
«Нефритель, дай Нефрит!»
УделДля сада-подекса — не культ:
Жар члена, чтоб его согрел!
Презрение мистика к кривотолкам
32. Лягушки-быки
Дурная слава божьего народа!..
Вот суфию — смешна её природа:
Как путник, слыша кваканье лягушек,
Не внемлет им, шагая вдоль болота,
Так я, не внемля голосу Аллаха,
Вхожу с восторгом в твой заветный подекс.
Пока мой член стоит цветущей розой,
Пока люблю вино, кальян, свободу,
Смеяться буду я над Афлатуном,
Пронзать Аристу ироничной одой.
Твой нежный зад — великолепье солнца,
Дарующего радость мне с восходом.
Полно экстаза сердце аль-Кахара:
Душа его богаче год от года.
Концентрация
34. Талисман
Ах, шах! Его рубин пылает
На третьем пальце солнцем мая.
На нём — твердят — лежит заклятье,
Что от лукавых грёз спасает.
Коль подекс твой мой член объемлет,
Мне не солжёшь ты, мальчик, знаю.
И даже если думы гложут,
Тебя, мой друг, не забываю.
Так тем, кто верует в Аллаха,
Учитель спесь глупцов сжигает,
Чей разум чувствами охвачен, —
И чувствами толпа пылает!
Но аль-Кахар любовь дарует;
Все реки в океан стекают.
Преданность лучше знаний
35. Земзем
И Буква, и Писание, сдаётся,
Грязней воды Священного Колодца.
Лишь твой нарциссов стан, жасминный подекс,
Уста, ланиты, жаркие, как солнце, —
Вот всё, что нужно мудрецу, чьё Небо,
Любви лишившись, адом обернётся!
Хоть тыщу раз за ночь прочту Фатиху —
Увы, мой член в ответ не шевельнётся;
Ночь проведу я со своим Хабибом —
Он тыщу раз приляжет и взовьётся!
Любовь, не поклоненье — ключ от жизни;
Молчаньем, не молитвой мир плетётся.
Как, преклонившись, мне прижать Хабиба?
Поцеловать — молясь? Мне остаётся
Приветливый твой подекс, милый мальчик:
В нём член и возопит, и воссмеётся!
Так суфий молвит; страсть Аллах пробудит
К Себе; и Вечной Жизнью отзовётся,
Как в раковине слышен отзвук моря,
Что для захида — чуждо судоходству;
Но суфий, вплавь его пересекая,
Из грудей Божьих волн Любви напьётся.
Так аль-Кахар, презрев Владыку Судеб,
Лишь в подексе, как в крепости, спасётся.
Тщеславие метафизики
36. Сурайя
«7 звёзд Сурайи в небесах блестят;
7 совершенств: твой подекс ими свят.
Ты суше, чем Аравии пески;
Ты жаром — жарче, чем Джахим — объят;
Ты тесен — тесным обручем стальным;
Твой аромат — жасмина аромат;
О! сколь подвижны мускулы твои;
О, мягкость персика! её твой дарит сад;
И всяк погибнет, на тебя взглянув, —
Столь совершенством облик твой богат!
(Так пламенем слепит глаза Аллах;
Все воды мира пламень не затмят!
Любви Его твердыни не падут;
Но высшим «Я» в экстазе наградят;
Любовь Его — благоуханье роз;
И нежен Он, как девственницы взгляд;
Нет слова на Земле Его воспеть;
Нет песни в Небесах Его объять.)
Аллаха, как (о нет, дороже, чем!)
Зеницу ока, береги, мой брат!
Познавший Как — отринет Почему,
Когда с Ним перестанет размышлять.
Так я, Хабиб, твой подекс познаю;
Муллы простые речи мне претят
В познанье тайн; мне нет забот, пока
Семь звёзд сквозь тьму галактики горят
Сурайи семиокой; аль-Кахар
Воздвиг свой член сквозь весь небесный плат». —
Так аль-Кахар — себе (мудрец — глупцу) —
Пел песнь, и аль-Кахар ей вторил (бард).
Ведущая страсть сильнее в смерти
37. Журавль
Всегда ли доказует нам услада,
Что разум твой, любовник, полон яду?
Злой демон поселился в зиккуратах;
Змея проникла в поле сквозь ограду;
Побила спорынья ржаное злато!
О плоть моя! ей не видать пощады:
Пусть мышцы скрутит болью, чрево — гладом,
Пусть не смогу укрыться от распада,
Пусть сдавит нервы глупых дум осадок,
Пусть в каждом члене — толкотня разлада, —
Пустяк! одна любовь — за всё расплата!
Живой ты, мёртвый, бедный ли, богатый, —
Страсть подлинная — дарит нам отраду,
Неся двоим — живительную сладость,
Как летний дождь — блаженную прохладу!
Верти, неверный флюгер жизни, взглядом!
Сама Любовь — да шествует парадом
На Колеснице Карла, звёздным платом
Нас осенив! Пленительного сада
Любви — не одолеть посланцам Ада;
Пускай терзают душу бесновато,
Во гневе, в силе, в пламени крылатом, —
Велик Аллах! Он злобе их преграда:
Любовь укроет нас в своих палатах.
Но чу! Шайтану суд Аллаха надо
Попрать, и в Небеса плюёт Рогатый
В бессильной злобе. Но в его окладах
Какой же знак, скажи? — наш лев косматый,
Клянусь! И одинокий путь в аркады
Чертога смертного — мне царская награда
За то, что возлежал Хабиб мой рядом,
За то, что тешил уд мой без огляду.
Вот истина; так содрогнись, когда ты
Верблюда моего тропой к закату
Узришь бредущим; хоть спасён, хоть смят я,
Любовь — не месяц, чтоб бледнеть и падать
За окоём. Любви ревнитель — Святый!
А смерть — окно, и сквозь него загадок
Вселенских я испытываю клады.
Налейте кубок! осушу проклятый!
Мой член ликует, подексом объятый:
Ещё, ещё в твою пучину падать! —
И в каждой вене вострепещет радость,
Ведь в гиблый разум аль-Кахара яду
Судьба плеснула: «Вот твоя услада!»
Удовлетворённость исключает догадки
38. Сад
Есть дом мой. В нём — жасминовый сосуд
Весь в тёмно-красном: знаю, в пятнах крови!
А я лежу, лежу в своём саду:
Клематисы цветут у изголовья.
Над головой щебечут соловьи,
Белеют лилии, алеют розы;
Шиповник мне — шатром над головой,
Сирень, нарцисс — постель мне приготовят.
Невольники ждут слова моего;
В руках — вином наполненная чаша;
Кальяна дым вихрится в небеса:
Каннабис ум курильщика уловит.
Ласкает взор жасминовый сосуд;
Давно мой ум с его красою дружен;
Приносит в сердце аромат восторг
Коварной сетью амбры. Мой любовник,
Хабиб, в моих объятиях повис;
Жасминовый сосуд — Хабиба подекс;
Его уста дрожат в моих устах,
Сомкнувшись в поцелуе двухголовья.
Всё, всё кругом — восторг; кто хоть на перст
Продвинет тайну в сторону ответа?
Тот глуп, кто, не познав разгадки «quis?»,
Задумчиво над «quid?» насупил брови.
Я есть Ничто, зато любовь есть Всё;
О чём жалеть, когда грехов не знаешь?
Один лишь миг на болтовню муллы
Есть миг один, отнятый у любови.
Бывавшие в притоне Фатимы
Благоразумно бегают к Хакиму.
«Давай свои лекарства! Мы хотим
Поссать!» — вот их обычное присловье.
Захид корпит в мечети день за днём
И мямлит, бедный, нудную Фатиху;
Но тот, кто радость подекса презрел —
Презрел весь мир в своём тупоголовье.
Приди ж, Хабиб, как близок подекс твой
К любовному оружью аль-Кахара!
Пусть Бог нам незнаком, пусть сложен мир,
Хоть в этом мы уверены на совесть.
Слава экстаза — искупление мира
41. Загадка
Услышь меня, малыш! Пусть весь Иран,
Что знает алфавит от А до Я,
Поёт тебе хвалу, когда поймёт,
С кем в брачную постель возлягу я;
Пусть фаллоса и подекса игре
Внимают люди, слёзы не тая,
Пред мечем Азраила, в грозный час,
Когда всю Землю Исрафил объял
Дыханьем трубным; восхвали любовь
И в мире мёртвых, и в людских краях;
Приди к любви! пурпурною главой
В пурпурный зад извергнет Он свой яд —
Росу жемчужную, покуда не падёт,
Зарю рубином крови напоя.
Багрян, мой милый, наш с тобой союз, —
И был багрян вчера закатный час;
Склеп ночи гиацинтами расцвёл:
Грядущее светло — в последний раз.
Прими полудня злато, что прольёт
Поток лучей — слепящий свет — на нас!
Резвясь, бушуя в подексе твоём,
Сей член как мачта твёрд: ему ль упасть?!
Он горд, всесилен, как сама любовь,
Широк в обхвате, путь его — экстаз!
Дары его белы или златы,
Стремительно бежит его «сейчас»…
Счастливый жребий, право! Вот бросок,
Самой Венере радующий глаз.
Джаханнам будет восклицать: «Хабиб!» —
И мрачный пламень светом озарять,
Гулей своих сзывая для любви,
Желания в шайтанах пробуждать!
Отвергнув с гневом нежных Гур аль-Айн,
Небесный житель будет ликовать,
Открыв уста для горечи беды,
Готовый душу ни за грош отдать!
Мужи пустынь сквозь зыбкие песни
Готовы гнать коней и смерть принять,
Лишь только бы бессмертное лицо
Моей распутной лиры созерцать.
О, совершенна песнь моя, Хабиб;
О, совершенен наших чувств пожар:
Вот ладана и амбры аромат;
Нарцисс душистый, розовый аттар,
Сирень и лилия, — до утренней звезды
Струится их благоуханий дар.
Весна светла, свобода хороша.
В бокале яд! разбей! развей кошмар!
Довольно мне, что рядом ты, мой друг,
Но будь ты и далёк, как Ахернар,
Ужель, сколь сладок члену подекс твой
Жасминный, позабудет аль-Кахар?
Ужель, сколь сладок подексу твой член
Миндальный, позабудет аль-Кахар?
Восторг в восторге
42. Багх-и-Муаттар
Ко мне сквозь тьму и зыбь явись,
Мой мальчик, стройный кипарис!
Жасмин груди открой, затем
Лилейной попкой повернись!
Пусть, пробудясь, горит Любовь,
Из лона звёзд сошедши вниз,
Где члена пламенный челнок
Рождает упоенья бриз.
Тюльпан ланит и роза уст!
Аллаха радость — твой каприз:
Ликуй же в сладостной игре —
В великолепье пенных брызг,
В храм тайный устремясь навек,
До Дня Суда. Так восхитись,
О подекс: сила мышц твоих —
Блеск звёзд, с которых пролились
На тьму земли, на лет позор,
На страх могилы — Свет и Жизнь.
На мир, тревогу утоля,
Льёт нежный аромат нарцисс,
Природу превзойдя, прервав
Кисмета нестерпимый визг,
Овраг и горы, лес и дол
Нектаром сладостным, вглядись:
Всегда любовь, любовь, любовь,
Любовь — пленительный нарцисс.
О, полюби меня, певца;
Всю ночь, всю ночь со мной резвись,
Придя в Благоуханный Сад, —
И аль-Кахаром насладись!