Глава 63

Моргану подкосило то, что Артур вернулся раньше положенного срока. Она вообще не желала этого, более того, это было, по ее мнению, и не в интересах самого Артура, но это случилось. Моргана не смогла успеть решить проблему с Кеем и шантажом Кармелида (и точно знала, что Кармелид вот-вот заявится к ней и спросит, с ним она топит Кея, или он топит их обоих перед Артуром), не успела решить до конца проблему нехватки золота с Монтессори (они пытались высчитать приемлемый в этом году налог, с учетом голода на юге и более менее пристойной ситуации на севере это было сделать очень трудно, но Монтессори настаивал на общей цифре для всех регионов, чтобы не вводить расслоение между землями), не говоря уже о том, что опять на ее столе была куча бумаг-прошений, которые и в присутствии Артура и в его отсутствие только росли. Раньше часть этих бумаг разбирал Мерлин, и только так удавалось как-то сдерживать эту растущую бумажную массу, но сейчас… Моргане пригодился бы помощник, но вот маленькая неприятность – но с каждым она хотела бы работать, и не каждый мог бы работать с нею. Несмотря на то, что большая часть бумаг означала, мелкие жалобы и неприятности и содержала просьбу: «дайте золота и хлеба», все равно приходилось просматривать все, без исключений, иногда попадались действительно интересные и важные письма.

Но – делать нечего! Судьба научила Моргану ориентироваться и соображать быстрее, чем Кармелида. Пока он крутил головою, чтобы поговорить в решающий раз с Морганой, та ловко увела короля в его комнаты. Конечно, перед Гвиневрой некрасиво вышло, но уж прости, девочка, не всё идет так, как мы желаем. Моргана решила, что если первая сдаст все прегрешения Кармелида Артуру, то получится выиграть время и даже подкосить пронырливого герцога в глазах короля.

Артур же рассказывал Моргане о том, как прошел объезд земель, о том, как ранило Персиваля в коварном налете отступающих, о том, как Ланселот спас жизнь ему.

-Ты знаешь его лучше меня, - продолжал Артур, - как наградить Ланселота за его отвагу? Что ему нужно? Золото? Женщин? Что?

«Развод ему твой нужен», - чуть было не сорвалось с языка Морганы, но она сдержалась и призадумалась:

-Титул.

-Титул? – Артур взглянул на нее с изумлением, - ему нужен титул?

-Рыцари идут из дворян, - напомнила фея, - а он пришел, потому что я привела. Это может быть ему неприятно. К слову, о титулах! Когда ты вернешь мне титул герцогини Корнуэл? Сколько уже ждать?!

-Я забываю, - честно ответил Артур и потер виски руками, - подготовь указ сама, я подпишу, ладно? И подумай, какой титул можно дать Ланселоту?

-Отлично! – Моргана даже обиделась, - хорош братец! Любимой сестре и подарка сделать не может, сама выбери, сама подготовь… ну, раз уж заговорили, то титул герцога Кармелида ему подойдет! Все равно, Леодоган со своими кознями долго не удержится!

И она, пока Артур не успел ее остановить, как на духу выложила и про Марди, которая беременна от герцога, и про то, что он с Гвиневрой обходится так, как та явно того не заслуживает, и про его попытки постоянные вмешаться в политику, в конце, видя, что ее аргументы неожиданно не работают, добавила, что герцог к ней пристает и открыто делает ей грязные намеки и домогается столь развязно, что она уже не знает, куда деться.

-Я никогда не поверю, что никогда прежде мужчины не приставали к тебе, - тихо ответил Артур, - и что ты не находила слов и деяний, чтобы ответить им на это. Никогда, Моргана, я не поверю этому. Герцог Кармелид – скажу откровенно, сволочь, но он сволочь, что не предаст меня. А еще он отец моей жены. И мой советник. Если же говорить совсем честно, мне сейчас не до мелких разбирательств и ваших дрязг между собой. У меня впереди война, война с принцем де Горром.

-А принц знает? – Моргана разозлилась не на шутку, ее план рушился как дурная соломенная изгородь, - Артур, с чего нам воевать с Мелеагантом, когда саксы…

-Они действуют по его воле! Я не знаю, как он это сделал, но их подчинил! – Артур в отчаянии заломил руки и без сил рухнул в кресло, так и не развязав до конца своей рубашки. Моргана проводила его действие задумчивым взглядом, затем присела к нему на подлокотник кресла, неловко приобняла его за шею, и, судя по реакции Артура, он решил, что она его будет душить, король дернулся, и она аккуратно свалилась с подлокотника в кресло.

-Идиота кусок, - прокомментировала фея, барахтаясь в кресле и пытаясь вылезти обратно на подлокотник, - ну как можно-то так?!

-Сама виновата, - отбивался король и вдруг сгреб ее в объятия, - сиди уже, не мешай. И говори.

Моргана нервно сглотнула. Ей потребовалось призвать на помощь много мужества, чтобы заговорить так, как ни в чем не бывало:

-Мелеагант, очевидно, использовал оружие массового уважения для того, чтобы получить себе в качестве сподвижной армии саксонских наемников, но… Артур, нельзя воевать с Мелеагантом!

Артур оставил Моргану в кресле и сам поднялся – резко и быстро, не оставляя ей никакого шанса на попытку в сопротивление:

-Мелеагант… думаешь, я хочу воевать с ним? Я смотрел на него, как на героя! Я хотел быть на него похожим! Наш отец, то есть, наш с Кеем отец, а не Утер, то есть, не мой отец по крови…он взял меня в город с собою, в Камелот, и я видел битвы между рыцарями, поединки. Я видел Мелеаганта, а он не взглянул даже на меня, потому что я был оруженосцем юродивого! А я смотрел на то, как его окружают красивые девушки, как рыцари смотрят на него с уважением, как он ловко орудует мечом, как злословит насчет побежденных… я хотел быть, как он! Я многое бы отдал за то, чтобы походить на него.

Артур взглянул на Моргану диковатым взглядом, в нем сейчас многое можно было прочесть, и фея даже замерла в кресле в неловкой и неудобной позе, сраженная реакцией Артура.

-Я думал, - продолжал Артур яростно, вышагивая перед креслом и перед единственным своим зрителем, - что отдал бы душу за то, чтобы быть рыцарем. Чтобы также уметь находить ответы для своих соперников, чтобы также говорили обо мне! С шепотом, с восхищением… думаешь, я хочу воевать с Мелеагантом? Но я должен! Он отравляет жизнь моим людям.

-Он спас нас от голода…- Моргана как-то неуверенно произнесла свои слова и поняла, что не верит им сама.

-Для того, чтобы мой народ решил, что он достойнее, чем я! – Артур горько улыбнулся. – Думаешь, я не знаю этого? Он травит моих людей своими цепными псами-саксами, он защищает их от того, что я не могу остановить. Я не могу остановить голод, а он милостиво жертвует нам из своих запасов! Я не могу остановить саксонцев, а он… иногда я думаю, что я должен отказаться от престола.

-Иногда мы все так думаем, - кашлянула Моргана. Артур не услышал, сел в кресло, Моргане пришлось сдвинуться, чтобы он сел удобно:

-Я боюсь воевать с ним. Но я должен. За народ, которому он вредит… за свой народ. Иногда я думаю, что мне с ним можно договориться, я не хочу его ненависти, я хочу его дружбы, я знаю, что он не покорится мне, но как сладко было думать, что он примет меня как своего покровителя!

-Ага, как же, - фыркнула Моргана, неловко поглаживая Артура по спине. – Он знал всегда, что если Утер будет бездетным, то следующий по праву наследник – он! И тут – раз, Утер в обход закона устраивает в завещании игрища с мечом, ладно, стерпели. Битва, турнир, Мелеагант обходит своих врагов, уже восходит к мечу и тот ему не покоряется! Хуже того – престол не достается ему по праву, потому что из ниоткуда выходит Утеровский ублюдок…прости!

-Да нет, - Артур взглянул на Моргану и легонько провел рукой по ее волосам, - все правильно, выходит ублюдок, выхватывает меч из скалы и получает все, ничего не делая для этого. Мелеагант еще милосерден, он просто вторгся в герцогство Леодогана, который воспользовался случаем и оскорбил его. Думаю, если бы на месте принца была бы ты, я умер бы прямо подле камушка…аккуратненько с мечом в груди.

-Да, - Моргана не стала отрицать. – Он впал в тоску, которой ты, надеюсь, никогда не узнаешь. Он едва-едва не сотворил много бед, но затаился…

-Я думаю, что Гвиневра жалеет иногда о том, что не осталась с Мелеагантом, - неожиданно, совсем лишая Моргану внутренней опоры, промолвил король.

-Во-первых, он жалел бы больше, - Моргане понадобилась почти минута, чтобы взять себя в руки, во-вторых, даже если она не сожалеет, ей стоило бы начать! Ты не уделяешь ей внимания, ты грубый, ты не спишь с ней, ты вообще вспоминаешь ее?

-Тебя вспоминаю чаще, - отозвался Артур, - почему она со мною, Моргана? Она меня еще любит? Ведь так?

Моргана промолчала, потому что точно знала ответ.

-А ведь теперь я не могу ее отпустить, - Артур доверчиво положил голову на колени к Моргане, - я знаю, что я должен выкинуть тебя из своей спальни и мыслей, и стать мужем, отцом наследника, но почему это так сложно? Почему я настолько… ладно!

Артур решительно оторвался от Морганы, вводя ее снова в удивление:

-Хватит! Хватит страдать не о том, хватит сожалеть о несовершенном и совершенном, я должен освободить свой народ от угрозы Мелеаганта, я должен закончить войну или пасть, я должен…стать королем. Меня ждет мой Совет, меня ждут дела, а разбирать, как поступать по сердцу и по душе – мы станем позже. Когда я смогу, Моргана, я разберусь с Кармелидом и твоими обидами на него, но пока мне не до него, и не до тебя с вашими ссорами. Идем, Моргана…

-Титул мне верни, - прошипела фея, и довольная, и недовольная, и раздосадованная словами Артура. Вроде бы ему не до Кармелида, но черт знает, что сейчас лучше? Кей со своей виною, герцог с шантажом самой Морганы или война с Мелеагантом, на которую нет ни ресурсов, ни желания?

-Составь указ, я все подпишу, - пообещал Артур, придерживая для нее дверь.

***

Если бы не вмешательство Гавейна, Лея лишилась бы чувств прямо там, во дворе, подле носилок Персиваля, на котором лежал рыцарь, накрытый окровавленной простыней, а так она сумела выстоять, сумела сдержать вопль ужаса, который разрывал ей грудь, и только тогда. Когда оцепенение спало, смогла броситься за носилками в лазарет.

Раньше пациентами часто занимался Мерлин, но в его отсутствие (теперь уже окончательное), лазарет снова вернул свою популярность. Придворные лекари, показавшиеся Лее такими безликими, втроем уже работали над Персивалем. Один готовил повязки, промачивая светлую льняную ткань в специальном растворе, от которого желудок Леи сделал опасное сальто, рискуя повторить приступ тошноты, другое расшнуровывал одежду рыцаря, чтобы иметь доступ к ранам. Персиваль, похоже, от этого пришел в чувство и слегка, сдавленно и очень слабо (Лея поразилась, как этот сильный мужчина может иметь такой слабый голос), застонал.

-Мы не можем обработать ваши раны через доспехи, рыцарь! – строго заметил лекарь, продолжая осторожно развязывать кожаные проклады ткани. Третий лекарь сосредоточенно, обращаясь к маленьким медным весам, взвешивал, чего и сколько следует растолочь.

-Я помогу, - вмешалась Лея, мгновенно беря себя в руки. Она уловила тревогу – так тревожилась Гвиневра, когда ей пора было выходить, а к ее платью еще не пришили дополнительных юбок, так тревожилась Моргана… так тревожится всякий человек, когда не хватает рук.

Лею не посмели остановить, один из лекарей сделал, было, порыв, но второй остановил его рвение, и Лея бережно, чувствуя странную силу в собственных руках, приподняла голову Персиваля, чтобы ворот рубахи легко отошел от его тела и обнажил, наконец, плоть израненного рыцаря. Персиваль же, полубессознательный, затих, почувствовав, как руки Леи легли ему на голову, он задышал ровнее…

-Вот дает девка, - услышала Лея сквозь серый плотный комок шума, сжавший ее в объятиях. Она осознала, что руки покоятся все еще на волосах Персиваля, поглаживая его – безотчетно, по-матерински тепло, но как-то неловко, робко.

-Шли бы вы, леди, - грубовато вернул ее в сознание другой лекарь, положив ей руку на плечо. Она вздрогнула, как пойманный врасплох зверек и также затравленно взглянула на лекаря, пытаясь понять, что он ей сказал.

-Идите, - с нажимом повторил ей лекарь, видя полное оцепенение.

Лея кивнула, спохватилась, медленно убрала руки от Персиваля, поднялась от его постели и Персиваль, ощутив разлуку, глухо и протяжно застонал, дернулся в своем бреду. Лея бросилась к его постели дикой кошкой, и никто уже не смог, кажется, ее отогнать, да и лекари, переглянувшись между собою, решили, что отгонять уже не следует. Чёрт с нею.

Кровь остановили. Рану почистили от гноя и комков земли, частичек железа, перевязали крепко, промочили рану бальзамом и перевязали на второй раз, создавая полный покой и безопасность, если Персиваль вдруг дернется или слишком резво попробует встать. Персиваль не приходил еще в сознание, но его дыхание выровнялось, его лоб все еще оставался горячим, и девушка-лекарь торопливо прикладывала к его лбу холодные компрессы, меняя их ловко и быстро.

-Дайте мне…- попросила Лея и девушка, лишь взглянув в ее глубокие, печальные глаза, не посмела ей отказать, протянула холодную миску с колотым льдом и холодной колодезной водой, по краю миски были скручены кусочки льняной ткани, которые надлежало промачивать в воде и прикладывать, затем, чтобы не допустить переохлаждения, поднимать ото лба через пару минут, протирать сухим полотенцем, прикладывать снова, промачивать и менять компресс, начиная все с самого начала. Нудно, долго, натружено. У Леи замерзли пальцы, разбухли от воды, покраснели, но она не заметила этого. У нее ныла спина от постоянного стояния внаклонку, но и это проходило как-то мимо, она не замечала…

Заходила Моргана, пока до совета оставалось еще время, забегала она вместе с Ланселотом, и, судя по звуку и отрывку услышанного Леей, бежали они наперегонки от лестницы. Убедившись, что рыцарь еще жив, Ланселот дружески пожал Лее мокрую руку, а Моргана как-то неловко, краснея от собственной неловкости, приобняла ее. Затем Моргана сказала:

-Лея, ты держись, мы зайдем…после. У нас Совет. Ланселот, спорим, я добегу до зала быстрее, чем ты?

-Опять будешь жулить? – спросил рыцарь.

-Честно-честно, - обиделась Моргана, и оба сорвались с места, едва не сбив с ног входящего с подносиком микстур лекаря, лекарь только выругался им вслед, но Лея даже не улыбнулась. Все ее внимание было приковано к человеку, что лежал перед нею, человека, о котором она говорила, что не любит его, но продолжала менять ему компрессы с покорностью монахини-отшельницы.

Заходила Гвиневра, когда уже отступила от лба Персиваля горячка, сдаваясь перед упорством Леи. Лея, в момент прибытия Гвиневры спала, опираясь на свои руки, уложенные на постель мужа. Гвиневра хотела уже уходить, но Лея проснулась.

-Прости меня, - промолвила Гвиневра, садясь рядом с подругой на колени, - прости, я гадкая, ужасно гадкая, вздорная! Я тебя обидела, а ты…предчувствовала, да?

-Похоже на то, - прошептала Лея, и Гвиневра заметила, как глубоко залегли тени под ее глазами.

-Бедная, милая Лея, чем тебе помочь? – Гвиневра суетилась у постели Персиваля, у служанки, пыталась поправить подушку рыцарю, обнять Лею, но все это было пустым и холодным, ненужным сейчас.

-Ничем, моя королева, - ответила Лея, - я боюсь его потерять. Кажется, я полюбила его, а это не лечится, и нет средства.

-Не потеряешь! – деловито пообещала Гвиневра. – Скажи, что нужно делать? Я помогу тебе менять повязки и…о, господи, почему у него так много крови на повязке? Боже…

-Моя королева, - Лея улыбнулась, - моя добрая, милая и отважная королева! Вы потрясающая. Я люблю тебя, Гвиневра, за твою доброту и отвагу, но это моя любовь и мне сражаться за его жизнь. Ступайте… помолитесь. Помолитесь за нас всех!

И Лея, взяв обратно из рук Гвиневры чашку с микстурой, принялась смачивать кусочки ткани, чтобы протереть ими рану Персиваля. Она улыбалась, выполняя это и, кажется, ничего важнее в этот миг не было.

Гвиневра пошла к себе, терзаясь тяжелой мыслью. Она знала, что если ранен будет Артур – ей придется, это ее долг, ходить за ним вместе с лекарями, но за Ланселотом…смогла бы она так? Кровь, гной, температура, горячный бред, умолять смерть? – за Ланселота, у которого нет перед нею ничего перед богом, кроме слов любви, несказанный во всей полной мере, во всей мощи сердец?

Гвиневра очень не хотела бы знать ответа на этот вопрос!

***

Пока Моргана уводила Артура от двора и ото всех, кто мог бы ей помешать, Ланселот шел к себе. Ему хотелось, чтобы Моргана как-то отреагировала и на него, и желательно – словами, а не вдруг испуганным взглядом после грандиозного выброса своего тела во двор. Чего она выскочила-то? Босая же…

Ланселот пошел к своим покоям, чтобы переодеться перед советом (Артур обещал ему, что теперь Ланселот, как его верный названый брат будет тоже полноправным членом совета), через сторону покоев Морганы. Он решил пройти ее лестницами, чтобы попытаться найти ее обувь, зная, что у Морганы даже на ее положении вряд ли так много туфель, чтобы разбрасываться ими по Камелоту. Она оставалась достаточно скромной и совсем нерасточительной, просто не понимая, зачем ей по платью на каждый прием, или, день. Учитывая же уровень ее загруженности, она запросто засыпала за столом или у себя в платье, в котором проводила день, а затем, проснувшись, снова шла в этом же работать, решать, разбираться, карать правых и виноватых. Вопль: «позовите Моргану», раздавался чаще, чем: «сию минуту к королю!». К Моргане шли даже когда дело было не в ее ведомстве.

Ланселот не ошибся и нашел обувь феи. Одну туфлю ему растерянно вынес поваренок, ошалело моргая, и весь вид его говорил о том, что он, конечно, много повидал, но летающих туфель на его памяти прежде не было. Вторую рыцарь нашел на лестнице, и, чувствуя себя идиотом за такой вид, Ланселот пошел к себе.

Возле покоев, принадлежавших раньше Мерлину, Ланселот остановился. Ему показалось, что дверь, ведущая в спальню друида- дрогнула. Не смея скрывать своего любопытства, рыцарь, держа в руках туфли Морганы, шагнул в коридор. Дверь из комнаты Мерлина открылась прямо перед его носом, являя на свет Леди Озера в образе Виты…

-Ой! – радостно захихикала она, улыбаясь Ланселоту, - а туфли тебе к костюму не подойдут!

-Что? – что-то был в ней неприятное, змеиное, очень отталкивающее, что-то, пришедшее из самых глубин памяти, но никак, почему-то не удавалось извлечь это на свет. Он где-то видел эту улыбку, и этот взгляд так почему же не может вспомнить – где? Почему не может понять, что лицо другое, но…знакомое. – Это не мои.

-Еще бы твои! – Вита закатила глаза, - ты же рыцарь, тебе не престало носить женскую обувь!

-Что-то для бродяжки ты больная резвая, - обозлился Ланселот, - раньше у Мерлина была, сейчас в его комнатах сидишь, со мною, рыцарем-советником, тоже говоришь так, как не говорят такие, как ты! Не забывайся, я не всегда и не со всеми добр!

Вита залилась колокольчиком-смехом и едва-едва коснулась руки Ланселота, но тот поспешно убрал руку, не давая ей возможности коснуться себя полностью.

-Какой злой рыцарь к нам пришел! – веселилась Вита, - а я нравлюсь твоему королю?

-На его счастье, - ответил Ланселот, - здесь важно нравишься ли ты Моргане, его сестре советнице и фее.

-И твоей подруге, рыцарь, - Вита очаровательно склонила голову, - ох, ладно, милый, мне пора, у меня много дел.

-Какого черта ты здесь делаешь? – спросил рыцарь, перекрывая ей выходной проход, - это спальня друида Мерлина!

-Я знаю, - сообщила Вита, - герцог Леодоган Кармелид был очень добр и ласков, и он дозволил мне перейти в эту комнату, она больше, просторнее и удобнее. Мне пора, меня ждут дамы и королева! Сама королева, рыцарь! Если король не желает устраивать нам праздник, мы его устроим сами!

Потрепав Ланселота по щеке, Вита ускользнула в проход и исчезла в коридорах замка.

Ланселоту Вита совершенно не нравилась. Она его напрягала, настораживала, заставляла чувствовать себя неуверенно. Так он чувствовал себя лишь в жилище Леди Озера, когда одно присутствие его приемной матери рядом вселяло такие же чувства в его душу. Она также трепала его по щеке и глаза ее были такими же – пустыми, ничего не выражающими, змеиными и повадки казались.

«Она просто из прислужниц нового времени, распутна, как бродяжки, нагла, как певицы…» - Ланселот пытался унять свои мысли и свое тревожное сердце, но это не давало ему покоя. Если какая-то бродяжка вхожа к Мерлину и теперь поселилась в его покоях? Герцог Кармелид… может быть, эта Вита – доносчица Леодогана? Моргана говорила, что вокруг друида сплели сеть, но что, если сеть сплели не только вокруг него? Леодоган внедряет своих людей? На него похоже, с него станется!

Герцог так себя запятнал, что любое проявление активности, имеющее хоть что-то общее с ним, воспринимается как «этот может». У Морганы почти та же беда, только с тем оттенком, что она-то, может быть, и может, но ты, поди, и докажи!

Ланселот хотел дойти до Гвиневры, обнять ее, прижаться к ее волосам, поцеловать, выкрасть у нее хоть один поцелуй перед советом, но все его время ушло на встречу с Витой, разговор с нею, тягостные размышления после, когда он по два-три раза не мог надеть правильно чистую рубашку, потому что все возвращался к разговору с нею. Она ему совершенно не нравилась, настораживала и вызывала лишь одно желание – облить ее водой. Ланселот сам не знал, откуда это желание и почему водой, если есть и вино, и янтарная медовуха, и эль…

Но ему казалось, что стоит облить ее водою и весь ее облик расползется, растечется, обнажая что-то совершенно новое, но вроде бы…уже бывшее в его жизни.

-ты чего такой мрачный? – спросила Моргана, - и почему у тебя моя обувь?

-А не надо разбрасывать, - проворчал Ланселот, протягивая Моргане подобранные туфли и ожидая, пока она обуется. – А мрачный я…не нравится мне!

-Я? Совет? – спросила Моргана сразу.

-Вита, прибившаяся недавно ко двору, - честно ответил рыцарь, - звучит глупо, но я не могу избавиться от чувства, что она какая-то…не такая. То есть, пойми меня правильно, но я не могу…это какое-то чувство, преследующее меня!

-Как сказал мой брат и твой король – мне сейчас не до этого, - отмахнулась Моргана, - у нас до начала есть еще четверть часа!

-И что? – Ланселот с удивлением воззрился на фею, уже не ожидая ничего хорошего. Что она соберется предложить ему за эти четверть часа устроить? Переворот? Войну? Отравление? Кажется, он был готов ко всему, кроме:

-А давай до лазарета наперегонки? – предложила Моргана.

-Ну-ка, дыхни! – потребовал Ланселот, - ты перепила уже? Ты чем занималась с королем своим, что тебя такие идеи посетили?

-А что не так? – Моргана оглянулась, - коридор пуст, вряд ли…

-Ты собираешься бежать в туфлях, которые явно слетают у тебя с ног, по каменным коридорам, к части замка, где редко появляешься, - Ланселот взял Моргану за руку, опасаясь, что она рванется прямо сейчас, - как ты думаешь, что тут не так? Что тут вообще может быть так?

-Ты…зануда, - Моргана щелкнула его пальцами по лбу свободной рукой и высвободила руку, - давай так: кто последний добежит до лазарета, тот…

Моргана задумалась, пытаясь придумать что-то обидное, но не очень, чтобы не оказаться в провале, если проиграет.

-Тот Артур! – решила Моргана и не дожидаясь согласия Ланселота, рванулась вперед по коридорам.

-Детей наделали люди, которых уже нет, а разгребаю это почему-то я, - промолвил вслед ей Ланселот и погнался следом, выбирая путь подлиннее с тем расчетом, чтобы проиграть ей, но небольшим отрывом.