Глава 32

-Почему ты решил, что я встречаюсь с Мелеагантом и могу тебя представить ему? – огромным усилием воли Моргана взяла себя в руки и попыталась изобразить лёгкую заинтересованность, приправленную острым пренебрежением к персоне сэра Голиарда.

-Потому что я видел его в замке, - спокойно отозвался рыцарь и усмехнулся, - я видел его, Моргана! Он не станет шпионить сам, и я тогда решил, что он пришёл либо к Мерлину, либо к тебе. Я не знал точно, поэтому…

-Ещё Уриен! – напомнила Моргана. – Он мог…

-Соскучиться по другу? – сэр Голиард грубо оборвал фею сухим и почти диким смехом. – Нет, Моргана! Признавайся уже, сестра короля!

-Я не понимаю вас! – притворно вздохнула Моргана, - но, я могу попробовать пойти вам на встречу. Видите ли, как раз сегодня заберут тело Уриена Мори для похорон в землях принца де Горра и я, возможно, могла бы использовать своё влияние, чтобы передать весточку Мелеаганту.

-Возможно, могли бы, - согласился рыцарь. – Я понял вас, фея. Обратите внимание на моё предложение по захоронению Мерлина. Мы можем похоронить его в Лесном крае, как раз достаточно близко к Камелоту, но далеко от…

-Нет! – Моргана ударила ладонью по столу, на этот раз, обрывая уже самого рыцаря. – Нет, Голиард! Мерлин будет похоронен так, как это подобает знатному придворному. Ему место в королевской усыпальнице, вы меня поняли?

-Я-то вас понимаю, - признал Голиард. – Но король…

-Разрешит, - заверила фея. – Король разрешит. Я хочу, чтобы вы подготовили церемонию в королевской усыпальнице к завтрашнему вечеру.

-Начну приготовления, как только увижу приказ короля! – заверил Голиард. – Вы, конечно, его сестра, но я, кажется, присягал не вам.

-Вы ищете встречи с врагом короля! – Моргана тряхнула головой, призывая на помощь всё дарованное ей мужество.

-Вы уже давно с успехом находите её, - парировал сэр Голиард. – Моргана, как только я увижу подпись короля на пергаменте, я тотчас брошусь в усыпальницу и самолично…

-Установите гроб почившему? – не сдержалась фея, мрачно и зловеще усмехнувшись.

-Если то будет написано в приказе! – подтвердил, склоняя голову набок, Голиард. – Если так будет…

-Будет! – заверила Моргана и потянула к себе стопку прошений. – Так, это что?

-Прошение о помиловании, прошение о переводе к южной заставе, жалоба на нарушение правил торговли, жалоба, просьба…- Голиард метал свитки в разные стороны, но пачка будто бы не уменьшалась. Моргана просматривала особенно важные для себя и делала порою пометки в собственном пергаменте. Она сидела, представляя собой одно каменное изваяние внешне, а внутри горела от страха за Ланселота, за себя, за Мордреда и за разговор с Артуром. Фея понимала, что в ближайшее время вить верёвки из Артура она может на раз-два, но в таком

щекотливом вопросе он наверняка за «спасибо» не согласится решать о достойных похоронах Мерлина. Почти наверняка и за «большое спасибо» тоже. Вывод?

Моргана гнала от себя эти мысли прочь, погружаясь в стопку пергаментов, не жалея пальцев, что пачкались в чернилах, и резались о края пергаментов.

-Мне кажется, или эта пачка бесконечна? – через час от непрерывной работы у сэра Голиарда затекла спина и шея, он хотел покинуть общество этой мрачной женщины, общество этих жалоб-прошений-доносов и завалиться в тёмный угол.

-Не кажется, - усмехнулась с ещё более зловещим видом Моргана и, сунув руку за спину, нащупала ещё пачку, швырнула её под нос Голиарду, - здесь то, что не успел разобрать Мерлин.

С проклятием рыцарь Голиард уронил голову на стол…

Тяжко пришлось и Гавейну. Во-первых, оказалось, что, несмотря на популярность Гаюса, почти никто не мог доподлинно сказать, в какой из лачуг живёт целитель. Наконец, искружившись в одинаковых сплетениях лачуг и хижин, Гавейн узнал, где обитает Гаюс.

«Обитал», - поправил сам себя рыцарь, и от этой поправки стало больнее.

Но хуже оказалось то, что Гаюс всегда держал дверь открытой и к нему сбежались любопытные, глядели на мёртвое тело и шумно переговаривались, толкались локтями. Гавейн с огромным трудом сумел избавиться от непрошенных гостей в течение получаса, но и то оглядеть тело и хижину мешало периодическое появление голов жителей в окнах или дверях.

Сделать выводы помимо очевидных было невозможно. Яд – флакончик валяется рядом. На теле Гаюса никаких следов насилия или угроз. Всё вполне чисто и порядочно. И мертво.

-Не смог, бедолага…- сам себе сказал Гавейн и решил, что Гаюса нужно похоронить по-человечески. С почестями, которые он действительно заслужил.

Найти достойную телегу, выстлать её мягкой соломой и накрыть покрывалом, чтобы бережно положить тело старца и повезти его в замок было нелегко. Каждый норовил остановить его, требовали ответа, почему умер Гаюс, требовали совета, как лечиться дальше и хотели знать, кто станет следующим целителем.

В конце концов, Гавейн перестал отвечать и просто расталкивал любопытствующих в сторону, собирая на свою голову и ношу проклятия и пожелания скорейшей и мучительной смерти.

Ланселоту и вовсе пришлось оббежать половину города. Он спешно выяснял о привезённых и уже проданных, перепроданных товарах и совсем сбился с ног, задыхался, постоянно споря с лавочниками и приезжими гостями. Отдавать в неизвестность часть товара из-за какой-то странной болезни, поразившей герцогства Кармелида, никто не желал.

-А приказ короля? – хитро блеснул глазками торговец пряностями.

Ланселот, который уже порядком устал от всего и всех, практически сорвался в крик. Набрав в грудь воздуха, и не заботясь более о почтении, он выпалил:

-Приказ короля? У меня есть приказ его сестры! Если ты не послушаешь сейчас по-хорошему, я явлюсь сюда с рыцарями и сожгу к чёрту твою лавку со всеми товарами. Сожгу, как логово того, кто желает смерти своему народу! Понял меня?

Торговец понял и сопротивление прекратил.

Самая большая беда ждала Ланселота позже. Оказалось, что часть специй, привезённых из герцогства, уже куплена и, что много хуже, отправляется на кораблях в соседние земли.

-Стоять! Именем короля, стоять! – замахал руками Ланселот, бросаясь в новый виток борьбы с напастью.

Конечно, по закону следовало сообщить об этом королю или Моргане, но ушло бы драгоценное время, и Ланселот бросился в обход законов и уставов спасать соседние земли. Красноречие не было его стезёй, но стало на короткий миг, пока он, призывая в памяти все когда-либо слышанные угрозы, объяснял ситуацию. Благо, торговцы согласились подождать с отплытием, и у Ланселота появилось время добраться до замка и запросить официальный запрет.

Опрометью Ланселот бросился к своей лошади, во весь дух пронёсся через половину города, с трудом успевая расчистить дорогу перед собой, и въехал в замок.

Из пиршественной залы тянулись странные лиричные напевы гуслей, и стража почти дремала. Ланселот поднялся к залу Совета, но там не застал Морганы, только рыцаря Голиарда, который почти скрылся за ворохом пергаментов и явно одурел от происходящего.

-Где Моргана? – спросил Ланселот грубо, не тратя времени на церемониал.

-Моргана…- тупо повторил Голиард и протёр глаза, - Ланселот, ты! А сколько я здесь уже сижу?

-Не знаю! – Ланселот в отчаянии заломил руки. – Друг мой, где Моргана?

-Ушла к королю, - сообщил сумрачно Голиард и ткнулся носом в пергаменты, - господи, я уже в аду?

Ланселот в сердцах сплюнул и пошёл в королевскую залу. Он услышал голос Артура ещё за дверями и прислушался помимо воли…

-Моргана, я не собираюсь восхвалять того, кто всю жизнь строил козни нам! – вещал Артур, он звучал бодро, к сестре обращался ласково, но чувствовалось, что он слегка заговаривается от большого количества выпитого накануне.

-Он спас мне жизнь! – Моргана прозвучала как-то визгливо, нервно, но Ланселот в принципе мог её понять. Речь явно шла о Мерлине…

-Он уничтожил твоё детство, - мягко возразил Артур. – Ты его ненавидела.

-Я и тебя ненавидела! – выпалила Моргана и что-то грохнуло. Ланселот, стоя за дверью, предположил, что это, скорее всего, упал опрокинутый стул.

-Попалась! – голос короля торжествующе взвился. – Ненавидела! Именно! А сейчас, Моргана?

-Снова начну ненавидеть, если ты не появишься на его похоронах! – что-то снова грохнуло, на этот раз с большим треском. Возня – неприятный скрежет металла и сами слова заставили Ланселота поёжиться. Он попятился от дверей, когда услышал снова торжествующего Артура и замер.

-Я появлюсь на его похоронах в королевской усыпальнице и позволю Уриена похоронить в землях де Горр при одном условии…

-При каком ещё условии? – голос Морганы зазвенел от напряжения и Ланселот скользнул к дверям, понимая, что не может пропустить этого, не может позволить себе пропустить.

-Ты будешь любить меня! – Артур засмеялся – бешено и радостно, загнав Моргану в угол, он чувствовал нескончаемое торжество.

Ланселот понял, что более не может выносить подобного унижения королевской крови. Он нарочито громко рванулся в двери и влетел в залу, застав там удивительную картину.

Артур сидел в кресле, словно бы на троне, и, как триумфатор, как победитель, не сводил глаз с идеально прямой, вытянувшейся в струну Морганы. Она стояла у окна, пожираемая его взглядом, скрестив руки на груди, и кусала губы до крови.

«Победитель слабой женщины!», - с ненавистью подумал Ланселот и сам испугался той ярости, что шевельнулась в нём.

Его появление Артур встретил с дружелюбной, но удивлённой улыбкой, намекая, что он здесь лишний. Зато Моргане его появление показалось едва ли не божественным спасением.

-Ланселот? – она с восторгом встретила его, протянула к нему руку, приветствуя. – Что-то случилось?

-Да, ваше величество, ваше высочество, - наигранно-безмятежно сообщил Ланселот, поражаясь тому, что ему не так уж и сложно лгать и притворяться. – Случилось очень срочное и очень важное событие, товары из герцогства Кармелида собираются отправить на кораблях к Седым Берегам, но я задержал отправление до официального приказа. Однако…

-Король подпишет, - заверила Моргана, беря себя в руки и надевая на лицо маску деловой собранности.

-Да, Моргана, - легко отозвался Артур, улыбаясь Ланселоту. – Но мы с тобой ещё не закончили. Моргана, скажи одно только слово и можешь возвращаться к своим делам!

Моргана повернулась к брату, сжимая руки в кулаки, помедлила, затем обернулась через плечо к Ланселоту, пытаясь угадать – слышал ли он? Наконец, решила, что нет.

Перед её мысленным взором скользнуло лицо Мерлина, она вспомнила, как многим обязана ему, как много он сделал для неё. Она поняла, что даже если придётся солгать, Моргана пойдёт на это.

Но, что было хуже всего, ей не приходилось лгать. И сейчас в эту минуту она поразительно ярко и болезненно осознала это!

Артур истязал её душу, терзал плоть и творил с ней то, что хотел, а она…не могла не любить его. Два чудовища сплелись в Камелоте. Мальчишка на троне, ослеплённый собственной

властью и жаждой страсти и его сводная сестра – жестокая и горящая собственной местью. Две линии, истязающие друг друга, не могут существовать вместе и отдельно. Вместе горят и вместе душат того, кто ближе всего и кто более любим.

-Да. – Моргана как-то обессилела, обмякла, принимая поражение.

***

За телом графа Уриена прибыли рано. Ещё не начался новый пир, но уже заканчивался прошлый. Моргана выскользнула из залы, и направилась к усыпальнице, желая проститься с телом рыцаря до того, как это ей придётся сделать на похоронах в землях де Горр.

Артур не препятствовал. Более того, он даже как-то решил, что тоже хочет посмотреть на героя песенок Кея, но в результате поленился, и Моргана ушла одна. Кей же, довольствуясь вниманием к своей персоне, прожигая бледную Гвиневру глазами, полными ненависти, взял гусли и запел очередные куплеты:

-В землях одного короля Были две женщины и трус. Одна родила королю дитя, А другой кричал: «боюсь»

Гвиневра охнула, но в смехе зала её вздоха слышно не было. Лея испуганно сжала руку сестры, и королева удержала себя в руках, пытаясь делать вид, что не видит дурных намёков в песенке Кея. А тот, думая, что Гвиневра становится всё опаснее для хрупкого счастья его обожаемого брата, продолжал:

-А король размышлял день и ночь: «Зачем мне жена без приплода? Чем она сможет королевству помочь, Когда в постели холодна…и недотрога?»

Зал грохнул. Артур зааплодировал. Он не был глупцом и понимал, о чём говорит Кей в своих песенках и…не протестовал! Он сам думал о том же. Моргана согласилась его любить, Моргана подарила ему сына, значит, что Гвиневра ему больше и не нужна, так?

-А король любит ту, что горяча душою, И сердцем, умом и плотью цветёт. Ну и зачем ему трус и тело пустое, Зачем ему подлец и в поцелуях лёд?

Гвиневра почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Яростная волна накрыла её душу, не готовую к резким порывам, душа её не была боевой, она не искала войны, но были порывы, когда ей хотелось войны. И сейчас, глядя в смеющееся пьяное лицо Артура, она чувствовала, что хочет вцепиться ему ногтями в лицо и рвать, рвать, рвать!

-Моя королева, уйдём? – предложила Лея, и даже потянула Гвиневру, как Артур удержал жену:

-Дорогая, разве ты не хочешь отпраздновать рождение наследника?

-Твоего сына! – взвилась Гвиневра. – Твоего и твоей сестры! Кажется, я уже достаточно веселюсь и праздную, ваше величество!

-Гвиневра, ты ведёшь себя неприлично! – возмутился Артур, утягивая жену на её место. – Садись, и выпей за здоровье Мордреда и Морганы!

-Ваше величество, - лукаво блеснула глазками какая-то танцовщица, вьющаяся у Артура, - разве вы не рады?

-У королевы нездоровый сон, - попыталась вступиться Лея, удерживая Гвиневру от опрометчивого шага чуть более грубо, чем это могло быть позволено служанке. – Королева желает…

-Королева просто спит на холодных простынях! – возвестил чей-то визгливый мужской голос и зал разразился смешком.

Гвиневра вырвала руку из руки Леи и блеснула стальным взглядом.

-Ваше величество недовольны, что я не веселюсь? – шипящим и срывающимся голосом заговорила она, мгновенно превращаясь в подобие фурии. – О, Артур, я веселюсь! Ещё как!

Гвиневра вырвала из рук подвернувшейся под руку леди Вивьен её бокал, полный крепкого вина и залпом осушила его в два больших глотка.

Лея разрывалась на две части. С одной стороны – остановить Гвиневру, с другой – как здесь полезешь?

-Я за Ланселотом! – шепнул Гавейн, пробегая мимо Леи, она вцепилась в его плащ рукой и рыцарь обернулся:

-Да все почти знают!

Поражённая Лея выпустила плащ и рыцарь умчался. Гвиневра же вошла в абсолютно безумное чувство. Ей хотелось выместить всю ярость и злость на всех и всём, что было рядом.

Она выскользнула из-за стола, почти танцуя, почти плавно и почти поразительно грациозно, метнулась к Кею, вырвала из его рук гусли, и тот даже не успел тявкнуть что-то в ответ, а королева уже ужасно фальшивя, играла или, вернее сказать – изображал игру на гуслях, и отплясывала.

Она неслась в жутком суматошном танце и судорожно дёргалась, поворачиваясь к ликующему и сражённому залу, и на ходу выкрикивала, задыхаясь от быстрого движения:

-Жил был король, что любил сестру

 Больше, чем когда-то жену. 

С ней проводил он свои ночи, 

И не слушал, что ему Наставник пророчит!

-Ваше величество! – в ужасе выдохнула Леди Вивьен, пытаясь поймать королеву за руку, но та толкнула её в толпу и, смеясь, наигрывая что-то бредовое на гуслях, продолжала:

-У короля и сестры родился сын, ура! 

Что до правления? Народ проживёт!

Есть тот король на земле и это беда, 

Ведь кроме сестры народ никто не спасёт!

-Гвиневра! – Артур резко подорвался с места и с ненавистью впился в лицо своей жены взглядом. – Ты несправедлива ко мне!

-Я не справедлива, я! – бешено хохотала Гвиневра и выводила на ходу новые куплеты:

-Я не нужна, дочь полуживого отца, 

Искалечена презрением и пустотой. 

Вышла замуж за подлеца, 

И теперь я живу будто вдовой!

-Ой, что будет! – громким шёпотом возвестил Кей, хватаясь за щёку, словно при зубной боли.

-Всем веселиться! – громыхнул Артур, с лёгкостью поймал королеву за руку, вырвал из её рук гусли и перекинул её через плечо.

Гвиневра хохотала демонически, царапала и била его спину, пока он нёс её через всю залу под косые взгляды придворных, но Гвиневра не жалела ни о чём.

-Ваше величество! – Лея наперерез бросилась к Артуру, преграждая ему путь и преданно заглядывая в глаза, - королева слегка увлеклась вином.

-Прочь, - прошипел Артур, слегка отталкивая Лею в сторону, и та улетела прямо в широкие объятия леди Вивьен, которая удержала её новый порыв, осторожным шёпотом:

-Дитя, прошу вас, будьте благоразумны!

-Я не могу, - плакала Лея, вырываясь из цепких рук леди Вивьен, - вы не понимаете. Вы же не знаете…вы же ничего не знаете!

-Знаю, - торжествующе прошипела леди Вивьен. – Я не ослепла ещё, Лея из рода Кармелида…

Артур вынес Гвиневру и долго затихал её хохот в переходах и галереях.

-Так, веселиться! – рявкнул Кей и пнул кого-то из рыцарей. – Ну? Чего стоим? Танцуем, танцуем! Ну же! Славься, посланный Небом король…живее!

***

Моргана стояла, глядя на то, как тело графа Уриена мрачные воины с гербами де Горра заворачивают в шёлковые одеяния, собирая того в последний путь. Слёз уже не было. Они высохли бледными дорожками на её лице и оставляли только следы, но ещё более глубокий след вёл в сердце.

Моргана могла не любить Уриена, но не могла смириться с его потерей. У него было замечательное свойство – любить её, защищать и позволять ей чувствовать себя хрупкой и нужной. Нужной в любом виде, в любом образе и облике.

-Моргана? – Ланселот тихо вынырнул из темноты и также тихо приблизился к ней. Она вздрогнула, но кивнула:

-Пришёл?

-Я приду проститься и на похороны, - твёрдо сообщил Ланселот. – Он не заслуживал такого!

-Меч, - коротко кивнула Моргана на бледные скрещенные руки тела, под которыми блестел металл, - твой ведь?

-Даже если и так, то что?- с вызовом, но каким-то пустым и усталым отозвался рыцарь.

-Я ценю, - Моргана робко взяла Ланселота под руку. Ей требовалась опора. Срочно. Ланселот не возражал и как-то даже приобнял её в ответ, помогая устоять. – Но ты не обязан здесь быть.

-не обязан, - глухо повторил он и не пошевелился.

-Так почему ты здесь? – спросила Моргана, бережно кладя свободную руку на грудь графу. – Можно, я…

Мрачные воины отступили с почтением на шаг и фея, придерживая волосы, бережно склонилась над графом Уриеном и коснулась его лба в последний раз живыми губами, ещё кровоточащими от сильных укусов волнения.

-Прощай, мой дорогой граф. Я не стала твоей судьбой, но стала твоей погибелью. – Моргана закрыла лицо рукавом, Ланселот обнял её, поражаясь тому, как хрупкая она под маской своей силы на самом деле.

-Не твоя вина в этом, - в горле рыцаря пересохло, когда он наблюдал за тем, как равнодушно, хоть и почтительно воины обряжают графа. Перчатки, обвившие его пальцы кожей, заставили его и вовсе вздрогнуть.

Моргана почувствовала его дрожь и обняла его крепче в ответ. Так было легче. Обоим было так гораздо легче, делить боль друг с другом, испивать и размышлять…

-Моргана? – Гавейн влетел в усыпальницу так быстро и рвано, что мёртвое оцепенение спало на миг с этого места, и фея круто обернулась, отпуская Ланселота. Гавейн сделал вид, что не заметил и обратился к нему:

-Ланселот, королева взбунтовалась.

-Ей полезно, - помрачнела Моргана.

-Что? – поразился Ланселот. Признаться, поразился он больше тому, что Гавейн сообщает об этом…ему!

-Оскорбляет всех и вся, поёт и смеётся, - сообщил Гавейн хмуро, кивая Моргане в знак приветствия.

-У меня это называется совещанием, - снова влезла встревоженная, но непримиримая фея. – Ладно, я разберусь. Ланселот, бога ради, стой здесь! Гавейн, а вот ты бы исчез!

Гавейн впился взглядом в тело Уриена и смутился, осознав, какой момент разрушил.

-Мой брат, - рыцарь подался к нему, - я буду помнить тебя всегда! Ты верный рыцарь! Ты верный друг!

У Гавейна возникло стойкое желание рассказать Моргане про подделанное письмо, покаяться перед нею во всём, но она была занята тем, что пыталась убедить Ланселота остаться возле тела Уриена, а не рваться на выручку Гвиневре, подставляя её.

-Не везёт нам всем с братьями…- странно улыбаясь, отозвалась Моргана и бросила воинам де Горра, - передайте своему господину, что это честь для нас. И ещё то…что с ним хочет познакомиться некий сэр Голиард.

Моргана исчезла, оставив после себя только вопросы и горькую невыплаканную скорбь.

Артур нашёлся быстро. Лея и леди Тамлин шёпотом рассказали о проделках Гвиневры, и Моргана бросилась на выручку королеве, не думая о том, что совершает сама в эти минуты.

Полминуты фея стояла под дверью комнаты, приводя себя в надлежащий вид: трепала волосы и готовила фальшивые слёзы, затем прислушалась…

-Если ты ещё хоть раз, неблагодарная дрянь…- вещал Артур тяжёлым, железным голосом и Моргана не выдержала.

Она резко распахнула дверь и вбежала с торжествующим видом:

-Ага! – закричала она, обращая на себя внимание и Артура, склонившегося над чем-то светлым на полу и королевы, которая и оказалась чем-то светлым, заплаканном и с раскрасневшейся, хранящей след прикосновения, щекой.

-Моргана?! – изумился Артур, и заметался взглядом по комнате, не зная, что привело её в этот час.

-Вот оно как! – бушевала Моргана, поймавшая вдохновение. – Вот оно как! Сам говоришь. Что любишь меня, а сам…

Она не договорила, имитируя истерику, схватилась за свой плащ, срывая его на пол и обнажая расчётливо плечи для взгляда короля.

-Вот так ты меня любишь! Меня только отозвали, а ты уже здесь…с нею! – Моргана не нуждалась в представлениях, но страшно любила их. Бушевала, рвалась и была очень убедительна.

Артур даже растерялся от таких нападок. Гвиневра тоже.

-Мерзавец! Предатель! – кричала Моргана, вырываясь от рук Артура, и жестом одновременно веля Гвиневре убираться. Гвиневра сообразила, что это спектакль и на четвереньках выпала в коридор, где три пары рук: леди Тамлин, Лея и Ланселот подняли её с пола.

-Всё не так! Всё не так! – перепуганный Артур и виноватый король в одном лице – прекрасное зрелище!

-А как? Ты меня не любишь! – громыхнула Моргана и занесла руку для удара, но Артур перехватил её и фея ещё поизображала борьбу прежде, чем сдаться…

***

Тело Уриена Мори доставили в земли принца де Горра быстро, аккуратно и почтительно. Он встречал печальную возницу сам, сопровождала его молодая девушка, явно не в самом лучшем расположении чувств.

-Распорядись обо всём, - приказал Мелеагант, поворачиваясь к своему подоспевшему управляющему. Тот с почтением кивнул и велел уже готовому отряду воинов бережно и осторожно внести тело графа в прощальную залу, чтобы предать земле после службы.

-Ваше высочество, - позвал один из воинов, когда Мелеагант уже повернулся прочь, готовясь к печальному моменту жизни.

-Да? – он обернулся, выжидая продолжения.

-Мне сказали, что некий сэр Голиард хочет быть вам представленным, - замялся воин, робевший, как никогда перед принцем. Слова его звучали неуверенней обычного, но принц рассмеялся:

-Давно пора! Я уже начинал беспокоиться!