Двери

Посвящается леди Dragonfly —

Странной девушке М.

Be a dragon and fly!

Приснись. Табаком пропахшая. И глаза —

болотно-зелёный блеск в ореоле хрупких

ресниц. За анфас в кофейном мареве, за

уютный профиль в дымке́ ароматной трубки

благодарю.

Двери

За дверями двери,

за дверями звери.

Бедное животное, не плачь!

Вот тебе калач.

Ни кола,

ни двора.

Рада, рада детвора!

Ра да Шу, Шу да Ра.

Рудра для шудры.

Мудро ли?

Мудро!

За дверями двери,

за зверями звери.

Всякому зверю

верю,

а тебе не верю.

На Неве — на вене —

полмгновенья.

За дверями двери —

две-две двери.

Ведаю,

не ведаю —

притворилась ведьмою.

Ведь моя,

не моя

ведьма мая.

За дверями две,

за дверями три —

две-три двери

в ветре...

..........................................

Не сдавлю обузою.

Стань моею музою!

* * *

Меня, распахнувшего Звёздам объятья,

Нередко колбасит, но редко заносит.

Пред искусом всяким смогу устоять я...

Но вздёрнутый носик!.. но вздёрнутый носик!..

Охи, ахи… Хули мне в них?

Биться в стенку — не таким как

я. На счастье, я не евнух:

было б скучно спать в обнимку.

Надо, надо пирога мне

с горькой корочкой отведать!

Простынь — девственный пергамент

под осенней Айдо-Хведо.

Ай да я! Да мне бы яду —

что там ви́на! — пить с тобою!

Между хвостиками радуг

бродят кони к водопою…

Братец Кролик, ближе, ближе!

Звёзды — яблоки на ветках.

Сердце — пальчики оближешь:

угощайся, сердцеедка!

भक्ति

Лицом к лицу лица не увидать.

Перебирать

волос густую прядь

искательницы взгляда

с небосклонья —

награда

за сомненье

и бессонье.

Но как мне отплатить

за эту честь —

быть рядом…

просто

быть!..

* * *

Я безумными планами к цели взлетаю:

С «дорогим мирозданием» всё на мази.

Безотказно работает Рыбка златая, —

Правда, служба доставки порой тормозит.

* * *

Из худых и полногубых,

Из бродяжек и принцесс

Я люблю таких, кто любит

И детей, и сам процесс.

* * *

По хмурому Стиксу неспешны паромы.

Давай по Чинвату дорогу протянем

Трамваю четыреста тридцать второму

С платформы «Восьмая с тремя четвертями»!

Посленовогодняя депрессия

Решил любить — люби издалека.

Ни одного входящего звонка.

Не долететь полшага до постели? —

Всё будет хуже, чем на самом деле.

Стреляй не целясь, но наверняка.

Не оскудей, берущая рука!

Дающая, довольствуйся дареньем!

Благословен процесс пищеваренья.

В пизду цветочки, звёзды, облака…

……………………………………………………

Решил любить — люби наверняка.

Under Will

Любовь есть Закон. Подчинённая Воле Любовь.

Какими глазами глядеть на фигуру напротив,

Кого отпустить, не жалея, на том повороте

И чей полувзгляд узнавать в пелене облаков, —

Любовь есть Закон.

Любовь есть Закон. Будь ты суженый, Брат или Брут.

Любовь долготерпит, когда и умолкнут язы́ки.

Незыблемо Пламя. Лишь отблески пламени зыбки,

Творя свою Волю, беспечные к злу и добру.

Любовь есть Закон.

Узнаешь и ты, как обманчивы лики витрин,

Как небо двулико, как звёзды хрустят под ногами,

Как важно, следя, чтобы ты не преткнулась о камень,

Быть камнем снаружи. Не сделаться камнем внутри.

Узнаю и я.

Ташерские страдания

Дружище Гьята, Вам ли сомневаться!

Есть два Ташера, видимых из Ехо:

Ташер, в котором хочется остаться;

Ташер, откуда хочется уехать.

«Им не впилить, унылым и обрюзгшим,

Каким ковшом вливается отрава!» —

Смешной поэт с неустрашимым брюшком

В «Трёхрогой» заливается картаво.

Не предсказать несбывшиеся встречи.

Маршрут — каймою синею на блюдце.

Один Ташер останется навечно:

Ташер, куда захочется вернуться.

* * *

Я мало что знаю из тайн, что ты мне простёр,

Но саламандрой в огне я дышу в одной:

Я знаю, когда подкинуть дрова в костёр,

И знаю, когда огонь заливать водой.

Песнь Льда и Пламени

Ей во что бы то ни было надо успеть

В океане сгинуть из облаков.

Это то, что она называет — Смерть.

Это то, что я называю — Любовь.

Испокон веков принимать удар

Ледники учились у горных лав.

Это то, что они называли — War.

Это то, что я называю — Love.

И навек бы словарный запас иссяк:

Языкам и скалам не устоять.

Это то, что каждый — и так, и сяк.

Это то, что Я.

Превосходи!

Я расписался в...

«Зимовье Зверей»

В очередную Дверь миров и судеб

Едва протиснув толстую харизму,

Я незаметно приближался к сути

И создавал религию дверизма.

Кем из богов обласкан, кем пронзён ты —

Забудь, владыка Фив! Превосходи!

Недостижимость звёзд и горизонта —

Вот знак, что ты на правильном Пути.

Неотвратимость звёзд и горизонта —

Твой знак, что ты на правильном Пути.

* * *

Когда не спится, и в груди

слова упрели,

когда балтийские дожди

звенят в апреле,

когда сквозь веток решето

щебечет зяблик —

так пахнет яблонями, что

не надо яблок.

* * *

Снова сердце влюблённо замерло,

Чувства просятся: «Отвори!»

Это сердце — четырёхкамерно,

Хватит сердца на четверых.

* * *

Святые дамские угодники!..

Весна — и в Трое, и в Магдале!

Грехоотводы-громоводники

Сегодня в главном угадали:

Земней, подземнее, небеснее —

Не пусто место святотатства.

Два древних града славлю песнею:

«Мои года, моё влюблядство!»

Милое личико смерти

[6] Милое

личико смерти.

искоркой глаз

догорает

окурок.

[5] Алою

линией смеха

вздёрнут носик,

словно взведён

курок.

[4] Райское яблочко,

евою

съеденное,

вспомнишь ли мой

урок,

[3] если

перед глазами,

пред мыслью

выстрелит

рок?

[2] И судьбе,

и тем, что на небе,

не отвечу я:

бэби,

ок! —

[1] ибо искры —

и выстрел

быстр.

но

[0] тебе

прижимаюсь —

сжимаюсь

до пустоты

[] Я;

а ты?

* * *

Блудница. Дитя. Богомолиха. Лань.

Вселенная. Атом. Перина. Игла.

Нетленное благо и древнее зло.

(Банальная рифма, но мне — повезло?)

Эдемовым Змеем успею ль обвить.

Не смею похитить тебя у (¿оɹǝҺ).

(Уреем, хвостом, тетивой, бечевой

Банальная рифма свернулась в крови.)

Забудешь? Разбудишь звонком на заре?

Я Лебедь, влетающий в твой Назарет.

О Дева! О Леда!

О Леда! О Дева!

Я Голубь, влетающий в твой Назарет.

Rara avis

Несказанье, наказанье —

Нежных пальцев некасанье,

Лепетанье, трепетанье

Неизведанных ресниц...

Пал я ниц, вознёсся го́ре,

Горе мыкал в ладном хоре,

Перемерял, переспорил

Снежных птиц, мятежных птиц.

Расставаньем, расстояньем,

Бденно-всенощным стояньем,

Вдохновеньем, волхованьем

В соловейной голове —

Безголовье, безоглядье,

Рукоблудье, рукоблядье...

Мы — два образа в окладе:

Али я не человек?

Сообразен с образами:

Ни сказаньем не сказанен,

Ни перами описанен,

Ни тобою зацелов,

Перебрешник, пересмешник,

Небезбрежник, небезгрешник,

Пташкам северным — скворечник,

Вешним пташкам — птицелов.

Σαλώμη

От тебя до меня Отраженьями полчаса.

От меня до тебя — несусветные полчища.

К малахитнице-ящерке на гору влезу я —

Засверкают в ладошках капризные лезвия.

Упиваюсь фасеткою глаз богомоловых.

Соловей-Саломеюшка, съешь мою голову!

Хочешь — нежною сделаю, хочешь — опасною.

Приходи же к тетрарху на пир, не опаздывай!

Будет Сила струиться в самсоновы локоны:

Доверяю от Силы пароли и логины.

Пеплом царства покрылись, а танец не кончится.

От меня до тебя Отраженьями — полчаса.

Перекрёсток

Мы с тобой будем трахаться изредка

Под июньским распахнутым небом,

Оставляя небу полвыкрика,

Притворяясь, что ничего не было.

Или нет. Мы будем жить долго и счастливо,

Неразлучные, как Маркс и Энгельс —

Половинки (или ещё какие-то части),

С сердцем, рукою, почками —

привет товарищу Менгеле.

Нет, мы будем тупо жиреть на диване:

Сериалы, футбол, приближающаяся старость...

Я буду бегать к Тане, ты, разумеется, к Ване,

Но все будут думать: «Какая прекрасная пара!»

Хотя нет. Конечно, даже не дойдя до постели,

Мы расстанемся холодно

и не будем вспоминать друг о друге.

Я буду дрочить у компа, ты — стоять на панели,

И оба, как прежде — писать стихи на досуге.

Нет! Конечно же, нет! Мы отправимся грабить банки,

Охотиться на слонов, искать пиратские клады.

Мы даже, наверное, въедем в Берлин на танке

И погибнем — весело, словно Бонни и Клайд.

Мы умрём молодыми, опрокинув мартини в бокале —

Или, может, четвёртую у судьбы отвоюем треть.

Это будет. Будет... будет потом. А пока —

А пока мы только что встретились.

Солнцесон

Спишь ещё, Невероятная?

Алой лентой — тропка марсова.

И на Солнце вижу пятна я;

На тебе — одёжка барсова.

Словесами заплетаемы

Паутинки — нити Логруса.

Расползаются проталины

По словам, по снам, по образам.

Горечь имени полынная —

Присной Девицы моление.

Не проснёшься, не помилуешь,

Новый вымолишь миллениум.

Очевидною уликою

Снова, милая, побрезгуешь.

Кали Ма тысячеликая,

Неприступна — крепость Брестская!

Не подамся на попятную,

Дочь Шанирды солнцегривая:

И на Солнце вижу пятна я;

И на барсах вижу пятна я —

Блики-зайчики игривые.

Orgia sanguinea

Вожделеющая, вожделенная,

Смерти, музыки, воли пленная,

Приходи плясать на Вальборгию:

Асмодею устроим оргию.

Под десницею, под Кернунновой,

В серебре ритуала лунного

Кровью алою, белым семенем

Древеса окропим весенние,

Дабы Солнце цвело во славе.

Ио! Ио! Мария, Аве!

* * *

Любых побед в любых прошедших войнах,

Любых наград, ранений и боёв

Важнее та, которая достойна

Стремленья быть достойным для неё.

孫子兵法

Если долго плыть на трупе своего врага,

можно увидеть себя, сидящего на берегу.

Непозволительна нелепость

Преданий мрачной старины,

Когда не ту штурмуешь крепость,

Не с той боишься стороны.

А я мгновений зря не трачу,

Внимая музыке грозы.

Сижу, и облик их невзрачен —

Плывущих по реке Янцзы.

Amalgama

От милых полупризнаний

тепло на душе.

Омеловой веткой

полупронзает шипучий дюшес —

как полупамять

на кончике языка

о будущем. —

о несбыточном.

и непременном.

Блестящем на амальгаме

чистейшего из зеркал.

Оно — негасимый пламень,

перед которым

склоняю колена: —

Дабы разжечь.

Иного —

ни перед кем.

Ты знаешь сама,

драконоглазая,

золотокрылая,

странная девушка М.

Невероятная, видишь — огонь таёжный

Отражается в холоде глаз озёрных?

Когда ты щетинишься, я вижу испуганного ёжика,

Цыплёнка, заблудившегося в трёх зёрнах.

...А когда ты молчишь, море Вечности бьёт акрилом,

Вертикален зрачок, острее утраты — гребень,

Безупречен полёт, спокойствием дышат крылья,

И неведомо — ты ли в небе, в тебе ли небо...

The Wind of...

Нежным дыханием — не телефонным звонком —

тебя разбужу однажды и, плоть от плоти

небу причастен, сделаюсь сквозняком.

Ты встретишь ветер, который тебе не знаком.

Я буду ветер. И ветер будет полётен.

Истончаются...

Истончаются маски от Зверя дыханья неровного,

а извечные лики морщинами эр не истоптаны.

Потому — не боюсь ничего. Повторяю дословно Вам

эти древние тайны,

что к сердцу от сердца нашёптаны.

Вы ещё недоверчивы, леди с зелёною гривою.

Ни одними устами с рождения крови не ведали.

Безмятежная кобра, царица-тигрица игривая

Вы ещё не сегодня. Сегодня-то Вам до победы ли?

А под окнами будто каштаны ликуют метелями.

Торжествует весна. И на улице — сыро-то, сыро-то!

Наши белые простыни, леди, ещё не постелены,

наши чёрные норы до горных корней недовырыты.

Истончаются маски в сегодняшней утренней сырости,

а из ликов извечных ни капельки лишней не выделить.

Вам ещё бы, моя незабвенная, чуточку вырасти —

чтобы ярче мне звёзды

меж крыльями Вашими виделись.

* * *

До Антарктиды поездами скорыми

всегда могли.

Наперечёт те женщины, с которыми

на край земли.

Не закрывайся!

Не закрывайся! В комнате душно. Память поблёкла.

Я буду Феникс, я буду Финист — крыльями в стёкла.

Не обернусь, не преклонюсь, сердце не спрячу,

Но — впереди, но — на руках, но — по горячим.

Было довольНо. оттого ль больно и грустно?

Лишь улыбнусь, если другой — станет игрушкой.

Мы игроки. Только играй — не заиграйся.

Где ни души — в комнате душно. Не закрывайся.

Unio pictorum

Ещё одна попытка достучаться

к перловице, проснувшейся зимою.

В ракушке — перламутровое счастье.

Снаружи — неизведанное море,

ветра неутомимые поют... Но

она, не слыша, тихо мантру шепчет:

«В ракушке перламутровой уютно».

...В ракушке тёмен самый светлый жемчуг.

* * *

Живи — не дрожи, можжевеловый ёжик!

Ты сможешь.

* * *

Зыбкое пламя

щепкой легко загасить,

гаснет без щепки.

Цветок сирени

Цветок сирени льёт нектара каплю

на кончик языка

Ласкающего ночь. Вишнёв закат,

и длинноноги цапли

в ладони озерка...

Из озорных — озёрных — озарений

цветов не рву. Лелею куст сирени.

смс

поэзия в формате смсок и память о вчерашней чешуе крыло к крылу зовёт в полёт совместный продешевить но не удешеветь иллюзия нездешнего замеса к тебе лечу в формате смсок

чёт-нечет-кречет

...на горних весях ликует кречет.

...до встречи, Шлезвиг!..

...весна крылата... твой день отмечен

букетом лезвий...

...из Нидархольма грозит отрогам

твой настоятель...

...любой — блудницей и недотрогой —

но Настоящей!

...заставлю плакать без снисхожденья,

смеяться вусмерть...

...вишнёвой трубки паникажденье —

...и на траву с ней...

...о чём бы там ни наплёл оракул —

не станешь лишней.

...крыла раскинешь над Скагерраком,

мой милый хищник.

Мороженка

Вылетай, и давай по мороженке.

Перельём из пустого в порожнее.

Покурили, поцапались — хули вам!

Нам бы ветром дышать июлевым,

Нам бы стопом по всем галактикам, —

Нет — оставьте-ка, ах, оставьте-ка!

А луна улыбнётся вечером.

Лишь бы шаг. Только шаг навстречу бы.

Красота-милота-мороженка,

Ясноглазенка-златокоженка...

Triangulum

Твоя невеста, хромающая на один лад,

Выехала в полночь из стольного града.

То ли ты её, то ли она тебя — кто-то сожжёт дотла;

И тебе, и мне — это единственная награда.

Даже если её и тебя не спасет ручей —

И в меня, и в неё твоих пальцев стекает брага.

Закружусь пентаграммой на брошенном вниз луче,

Из тебя, и меня, и её выплавляя Мага.

Ἀράχνη

Юная паучиха,

вам бы многому ещё научиться:

плести сети,

на жизнь не сетовать,

божьих коровок проспаривать

и есть самцов после спаривания.

Юная паучиха,

как же это так получилось,

что тебе не досталось яда,

которого я даю?

Юная паучиха,

по ниточкам по лучистым

божья, бычья

ползёт добыча

в пасть,

не чуя опасности.

Юная паучиха,

это паук плечистый

лапкой-смычком по струнке

дёргает по-старинке.

Юная паучиха,

вы и меня полечите

ядом

и взглядом рядом,

струны дребезжащим ладом,

розовым виноградом.

Последний звонок

(Magicicada septendecim)

Семнадцатилетним, гнездо покидавшим

мы листьями пели — стволы вековые —

о жизни большой, о счастливой дороге,

усыпанной розами, о серенадах,

любови до гроба. О том лишь молчали,

за что их звонок называют последним.

Но знали цикады:

так надо.

После спаривания самец быстро ослабевает и умирает. Жизнь самок несколько дольше: они делают от 6 до 20 V-образных разрезов в коре молодых прутьев, где откладывают до 600 яиц. Вскоре после этого самка также умирает. После от шести до десяти недель из яиц появляются новорожденные личинки, которые закапываются в землю, где они поселяются в норах и начинают новый 17-летний цикл. Мертвые тела цикад усыпают землю, обеспечивая ресурсами лесной биоценоз.

Волшебник Перна

«Ты — брат?» Гед рад, а Рут — нет. «И ты, Брут?! — рёк Рут. — Мой Перн! Бег серн во всю прыть... Стой, Нить! Спой, Гед, об том, как Коб был тень, и день средь зим нов». — «В глаз, не в бровь. Влёт, Рут! Твой труд — Перн, мой — Рок. Так, мол, и так, ты — маг, я — змей... Злей и злей. Волк. Вой. А мир — он не мой, не твой. Он наш — и Перн, и Рок. Я не Коб? Ты не Смог? Вот. И я о том. Тот же мир — твой и мой дом».

Caer-Myrddin

Я бродяга Дхармы, и я навсегда on Road.

Мой дорожный посох по пояс стёрся an Grenze.

Сегодня Вас будут звать Мэрлин Монро,

Послезавтра Вы будете Мэрлин Мэнсон.

Это Ваш Камелот — на Прегели и Неве.

Каждый камень Вами в городе том зацелован...

А Вы помните, как звали прежде меня, Гвенивер —

До Артура и — боже прости — Ланцелота?

На оленьих рогах ворожу теперь наговор,

Эту руну в Вашу вплету испокон и присно.

Только именем этим не надо звать никого.

Никого. Слышите, Гвендолин? — ни единого принца.

найдись!

лети, товарищ!

зима шагает —

мудра, конечно...

В стране Чу

«Был я весел, был я грешен», —

песнь под древом снится Будде.

Кот Чеширский яйца чешет

на златой цепи на дубе.

Здравствуй, девочка Алиса!

Всех ли Шляпник оболванил?

Брось-ка Будде горстку риса

в норки кроличьей Нирване.

* * *

я двери — ты стены

я в море — ты в вены

я криком — ты молча

я следом — ты волчья

и снова ни слова

и свято не смято

другою — другого

распита — распята

я вижу — ты выше

я слышу, чем дышишь

я знаю — ты тоже

иглою по коже

и мы так похожи

до боли похожи

* * *

Слава богу, я не шовинист:

Всем благословения найдутся.

Пусть хорошим будет заебись.

Пусть плохие тоже заебутся.

Эпохами шаги драконы мерят

неторопливо. Счёт не на минуты,

и что неприходяще — не изменят,

а что непреходяще — не минует.

Что потеряла ты, что обрела ты —

Откроется не завтра и не вскоре.

И мы крылаты. И они крылаты.

Да только их полёт иначе скроен.

Высота

Красота-высота, шёпот крыльев.

Эбонитовых стай эскадрилья.

Ветер крылья колотит в полёте

Среди алых и белых полотен.

Были-небыли неба листаю.

Стая леса, небесная стая...

Не видать мне края и во сне бы,

Где бы не было, не было неба.

Молчаливый вопрос без ответа.

Нас Луна породила от века,

Породнила ночная дорога,

Несмеяна моя, недотрога.

Что нашли — что нашла — что нашёл ты?

Очи волчьи и змеевы жёлты.

Серебристыми искрами ламен:

Красота-высота под крылами.

спустя...

спустя полтысячи эпох,

как тень рассветная поблекла,

иСкриЛся НекаЗИстЫЙ бОГ

и р ас п

а д

л с

я н а м ол

е к у

* * *

Изольда, я не изо льда —

Из плоти, вечности и перьев.

Изольда, ich bin dein Soldat,

You are my fairy.

Отворившей

Леди,

позволите ль Вас поздравить?

Эти врата

открываются только раз,

и какие куда ведут,

даже Вам я сказать не вправе.

А впрочем, леди,

я искренне рад за Вас.

Наверное,

мне даже немного грустно

(если скальпелем по́ сердцу —

и взглянуть,

что же там внутри).

К счастью — лишь малость.

И это, конечно, плюс,

но

знаешь, леди,

для тебя оно всегда нараспашку —

смотри.

Тебе так сладко, леди,

прикоснуться к святая святых,

как мне —

хоть изредка

к твоим волосам.

Даже знать,

что где-то есть рядом

ты.

И, конечно,

что я

где-то рядом с тобою сам.

Леди, ты...

Вы, конечно,

стали такою взрослой,

но простите, леди,

трижды, леди, меня прости:

между первым взмахом и Небом,

как между «до» и «после»,

надо всё-таки, леди,

немного Вам подрасти.

Ну а слово моё ты знаешь.

Я знаю тоже.

И оно столь твёрдо,

что твердить его не резон:

я не жажду, леди,

меньшего, чем Невозможно,

и не знаю, леди,

ближнего, чем Горизонт.

מרים באבאלען

Отождествляй меня с Вселенной...

Winterdrache

У Януса два, три у Гекаты, у Брахмы четыре,

А у неё — несчётное множество.

Одни — от тысячи бед защитили,

С другими — всё невозможное сможется.

Иные — до боли в скулах, до кома в зобу,

Одни пылают огнём, другие сверкают инеем.

Знаешь ли, Златокрылая, как её зовут —

Ту единственную, которую называю Богинею?

Лики её — пятна на Солнце, Луны гало.

Её клинком я воскрешён, зарезан.

Она теперь — развратная Бабалон,

Она всё та же Дева из Назарета.

Тебе же, одной из ликов её святых,

Дано так много, что большего дать не в силах.

Не бью поклонов и не дарю цветов,

Не угощаю вином, зато

Отождествляю с Вселенной, как ты просила.

* * *

Она дожидалась Самого Важного,

Которое с нею случится однажды.

А он принимал мгновение каждое,

И каждое — становилось Важным.

Андрогин

(Следуй за мной)

Следуй за мной.

Оставь мертвецам хоронить своих мертвецов

и следуй за мной.

Взгляни на лицо, которое было у тебя до рождения,

и следуй за мной.

Тебя пленяет аркан вожделения.

Следуй за мной.

Выйдешь одной и станешь другим.

Следуй за мной,

мой безжалостный андрогин.

Следуй за мной

только своим путём.

Следуй за мной.

Край моего плаща потёрт.

Следуй за мной.

Только так я смогу пойти за тобой.

Следуй за мной.

Сделай мне тринадцатый посох железный.

Следуй за мной

Левиафаном над Бездной.

Следуй за мной.

Я твой земной,

ты мой небесный путь.

شهریار

Кто ты, нищий в сером плаще? Где твой подарок?

Брось его. Лишь рассмешишь Женщину в Белом.

Ей ничего не нужно, кроме гитары,

Но даже с ней она не знает, что делать.

Брось её. Будь что будет, но час не задан.

Не повторят касыду твою акыны.

Тысячу сказок вспомнила Шахразада,

Чтобы на тысячу первой — дворец покинуть.

Кто ты, нищий в сером плаще? Веришь, не веришь —

Змейками на песке изогнулись струны.

За караваном следуй, безумный дервиш:

Серый твой плащ — под ноги, когда ей трудно.

Сколько воспевших эти уста и перси

В ноги ложилось от Бухары до Крита!

Но незаметен будет твой царский перстень

В складках одежд, пылью дорог покрытых.

سمسم يا افتح

Тяни! Отворится.

Стучись! И откроют.

Ломись! И прорвёшься.

Которые двери

пропустишь, жалея

себя или плача!..

Наплюй на удачу:

иди же смелее!

Осталось поверить:

Ломись! И прорвёшься.

Стучись! И откроют.

Тяни! Отворится.

Dragonfly

Не забивай:

на мечту.

микроскопом гвозди.

и сигаретный хлам

в дарёную трубку.

От самомненья —

жалкий морковный хвостик.

Самокопанья —

горка заморских фруктов.

Можешь читать

какие угодно строки...

можешь любить

какие угодно руки...

...Слышишь?

в ночи —

цикады беспечной стрёкот...

Чем тебя манят,

Крылатая,

эти звуки?

Им,

повзрослевшим,

восхода не встретить.

Ты же

не забывай:

не надейся:

найдёт — кто ищет.

Миг

ожиданья взлёта. —

и небом дышит

каждый из тысяч глаз,

безупречно хищен.

А впереди —

аквамарин наряда,

юрские крылья

неумолимо юрки...

Вспомнишь ли, как

на стебельке, наяда,

ты горевала

о потускневшей шкурке?

K.-T.-R.-T.-K.

Смотрят вниз охуевшие галки —

Рты разинули — ёбнутся с веток! —

Как пиздую — котомка на палке —

В неизвестную сторону света.

Пятый ангел вострубил

Дева белая, дева рыжая,

Дева чёрная, дева бледная...

Так и хочется — так и вижу я —

Четырёх вас смешать на блендере.

Сколько вместе я с вами пережил,

Что и в триста б лет не покаялся.

Ныне вчетверо стану бережен,

Мой нечаянный Апокалипсис.

Многоликою после были ты,

Всеедиными прежде стала вы,

Одинаковый, будто вылитый,

Непохожая вплоть до малого.

Были разные мы, но, видимо,

Стали лучшими между прочими,

Чтобы вместе читать Овидия

И ебаться потом на площади,

Чтобы туфельки белоснежные

И репьи в волосах растрёпанных,

Чтобы — хищная, чтобы — нежная,

Чтобы — звёздами, чтобы — тропами.

Раболепная непокорная,

Целомудренная бесстыжая

Дева белая, дева чёрная,

Девка бледная, баба рыжая.

Утреннее

Нежишься на диване,

как солнечный зайчик

на грани

стаканьей,

как масло

в сметане,

как саламандра

в вулкане —

логове

великаньем.

нежишься-снежишься-вьюжишься...

кружишься-кажешься-ёжишься...

сдюжишься-скажешься-сможешься...

сможешь всё.

Только вставай.

* * *

Ты будешь следовать за мной,

Закрыв глаза, не зная правил,

Где икосаэдр земной

Блеснёт в серебряной оправе

Клинком Луны, и на траве

Росой беспечной отразится

Невероятный интроверт

Неволновых суперпозиций.

الدين علاء

Надёжно и неотвратимо

Аллюзией ужасни:

Назначена Аладдину

Награда за лампу — Жасмин.

Потёрли — и шествует гордо

Таинственных знаков творец:

Разрушенный нынче город —

Построенный завтра дворец.

И хочется неудержимо

Сердито воскликнуть: «Жульё!

У старого юного джинна

Опять отобрали жильё!»

Ему поделом: по делам бы,

Разрушить священный союз, —

Но ищет волшебные лампы,

Он ищет волшебные лампы,

Средь них выбирая Свою.

布袋

Привыкая мерить

беседы в литрах

и мудрость в зёрнах,

балансирую

на грани лёгкого флирта

и жёсткого порно.

По мешкам холщовым

узнавая Хотэя

в нэцке,

я увижу ещё,

как ты захотела

в Нецах.

Мескалиновые узоры,

дитя леопарда...

Мессалина моя,

Эвридика моя,

Клеопатра,

Ахатхор,

Аудумла,

дай трону тебя за вымя!

Я и сам

придумал бы

это имя,

да не помню,

откуда в ракушке

жемчуг.

Растворясь

в поцелуях

небесных женщин,

я взовьюсь

и сольюсь,

изольюсь,

изовьюсь в экстазе,

а холщовый мешок

чешуёю

обрушу наземь.

千里之行，始于足下

были мы незнакомы

стали мы вне закона

шаг за шагом

сто тысяч ли

от моей земли

до твоей земли

не было и ни слова

песнями понесло вас

шаг за шагом

семь тысяч ли

от моей земли

до твоей земли

прежде в логово зверя

нынче верю не верю

шаг за шагом

пять тысяч ли

от моей земли

до твоей земли

пламени не касался

в пламени оказался

шаг за шагом

три тысячи ли

от моей земли

до твоей земли

плакала недотрога

завтра одна дорога

шаг за шагом

тысячу ли

от моей земли

до твоей земли

соедини единым

выпало ли пройти нам

от моей земли

до твоей

шаг за шагом

Птица

— Хорошо ли тебе, сестрица? —

спросил я птицу.

А птица злится:

— Плохо мне, плохо, тупица!

— Хорошо ли моё зерно, сестрица?

— Хорошо, — отвечает птица

и дальше злится:

— Плохо мне, плохо!

Не спится и не сидится!

— Тепло ли в гнезде моём, птица?

— Тепло, — отвечает.

И злится:

— Плохо!

Так не годится!

— Ласков ли я с тобой, синица?

— Ласков, — она отвечает.

И ну сердиться:

— Плохо мне, плохо, плохо! —

Ну что за птица!..

— Мало ли неба со мной, сестрица?

— Неба хватает. —

И ну браниться:

— Плохо мне, плохо!

Тебе бы скрыться, убиться! —

Знала сама бы птица,

чего ей злиться-браниться!

Может, меня боится?

Может, себя боится?

Может, придёт куница —

птица ею пленится?

Странная птица...

* * *

Ни больше прошу, ни меньше

В объятиях Пустоты:

День полон красивых женщин,

Мир полон прекрасных женщин,

Я полон любимых женщин

По имени Ты.

* * *

Рябь ли ты на воде?

Лес ли в сердцах желудей?

Не расскажу, про-сти.

Про-сто — Ра-сти.

* * *

Вёл следом царственный Потир

На ложе брачное и в келью.

Не тяготила цель пути,

Но Путь оказывался Целью.

Посвящение королю Мёнину

В шляпе моей —

миллионы дней и ночей.

Я как ручей —

с гор до впадин морских.

Я как песок —

утекаю сквозь пальцы в воду.

Я как огонь —

обращаю землю в пески.

Меч мой — жилкой в висок,

в омуте бродом,

бредом под коркой.

Счастье моё, ах! —

красавица в снах,

роковая моя Свобода!

Не скучай,

милый мой мальчик Случай!

Я прикоснусь.

Ты лучший!

Сколькими карусельками

будем кружить

нашу с тобой

озорную любовницу Жизнь?

Я такой же застенчивый мальчик,

под масками прячусь,

под лицами,

под личинами,

под женщинами

и мужчинами,

чтобы плясать пред нею,

пред королевой моею

сладкой,

с которой играю в прятки.

Жить,

верною ниткой шить.

Вер-нись!

Вер-тись!

Всё по себе берите!

Я заплутал в лабиринте.

Сладко мне потеряться.

Пальцы мои — паяцы.

Времени рот обеззублен.

Я не вполне безумен,

чтобы в себе остаться.

Пальцы мои — паяцы,

пальцы мои — паяцы,

пальцы мои боятся,

что не мои.

Белые крылья шуршат за спиной.

Чую: светом залита дорога.

В мыслях, как вспышка, сияет улыбка.

В сердце — она, родниковая даль.

На лодке бумажной сквозь солнце плыву.

Николай Болток

Ни вздоха сладкого на кровать,

Ни сердце — в самый лихой аллюр.

Ты знаешь, меня не берёт трава

Так же, как я тебя не люблю.

Весло не дрогнуло. И в ладье

Бумажной — Солнца упрямый шар.

Другие будут тобой владеть.

Другими будешь в ночи дышать.

В меню из сотни куманских блюд

Ты подаёшься им на десерт.

Ты знаешь, я тебя не люблю

Как соизволил — отсель досель.

Не погрузиться, крича без слов,

В ресниц серебряный перезвон...

Как больно, слышишь, держать весло

Рукой недрогнувшей в горизонт.

Три поросёнка

Уточка-уточка,

Супчик-минуточка!

Складывай саночки,

Сказывай самочке:

Мериться нечего

Альфа-самечику —

Мамину цуцику —

С хро́мыми, куцыми,

Знавшими шороху,

Пахшими порохом.

Дунули — сломлены

Стены-соломины.

Бегайте до́ ночи,

Три поросёночка!

Уточка-уточка,

Супчик-минуточка!

Складывай саночки,

Сказывай самочке:

Падала веточка,

Юная беточка.

Хрустнет под лапами —

Скажемся слабыми:

Шкуры овчинные —

Ладные, чинные —

С волчьими мордами —

Хитрыми, гордыми.

Бегайте до́ ночи,

Два поросёночка!

Уточка-уточка,

Супчик-минуточка!

Складывай саночки,

Сказывай самочке:

Были бы щеники —

Ждали б прощения,

Были бы хворыми —

Гнались бы сворами.

Выдь на поляночку,

Милая самочка:

Тутушки, тамушки —

Камня на камушке.

Выбеги в полночи

За поросёночком!

Уточка-уточка,

Супчик минуточка!

Сам я за самочкой,

Глупая нямочка.

Приют Безумных

Вершительница в Шляпе королевской,

Таких ли троп страшились Ваши лапы?

И незачем, и некого, и не с кем —

Не мне. Не Вам. — Испуганным и слабым.

Увидеться. Коснуться. Воссмеяться.

В любые дали — лишь бы без укропа.

Две вечности — и вечность (восемнадцать) —

Поверь, совсем не срок на этих тропах.

Стрекозами под линзами Der Dona

Мы те же гроздья солнечные теплим.

На Невского отныне два дурдома:

Второй — где мы наматывали петли.

До самых звёзд нетоптаны аллеи;

Вершительница, где Вас черти носят?

Не знаю даже, что мне в Вас милее:

Дыханье Бездны или этот носик.

Конец