Глава 51

-Нет, Моргана – это талант, за который надо выпить! – разглагольствовал сэр Монтессори, расхаживая с кубком среди рыцарей, - надо же было оскорбить человека так, чтобы он пошёл и спас другого человека?! Поразительно!

-Молчи, - попросила Моргана, потирая виски руками, - молчи, казначей.

Ланселот оповестил всех о произошедшем после того, как привел в чувство нахлебавшуюся воды Марди. Кея в чувство никто не пытался привести – он, словно бы ничего и не было, сидел сейчас в пиршественной зале, поглощал варенье и сласти грязными руками и рассказывал восхищенным и перепуганным дамам о подвиге, словно о какой-то сказке, а не о том, что с ним реально произошло. Если бы Кей был бы более разумным, если бы в его мозгу сохранился просвет рассудка, и он взглянул на произошедшее со стороны, бесконечное удивление отразилось бы на его перепачканном сладостями лице. Он доплыл почти до середины ледяного озера, схватил девушку и доплыл с нею обратно, сквозь холодную воду, из последних сил. Решиться на такое не каждый и рыцарь бы смог, а Кей, не раздумывая, бросился, потому что раздумывать ему особенно было и нечем.

Марди занимался Мерлин. Девушка пришла в чувство, но друид погрузил ее в целебный сон, чтобы снять испуг и восстановить утраченные силы, но сомнений среди членов совета не было: Марди пыталась покончить с собой. Это прошло бы рядовым, возможно, происшествием, оставшись лишь на устах придворных дам да ленивых обитателей, но в деле участвовал молочный брат короля, и спасал он не абы кого, а служанку Морганы, или, как стали говорить жены членов совета: «самой Морганы». А это значило, что король должен был разобраться в произошедшем.

-Утро, она пошла одна, в одежде, босиком в озеро, - Артур пытался собрать воедино факты, - что это может значить, кроме попытки покончить с собой?

-Ничего, - отозвался сэр Грегори, - она хотела умереть.

Разумеется, был среди присутствующих и герцог Кармелид. Моргана успела уже рассказать совету, что за Марди не замечала ничего нового, кроме того, что застала ее в постели спящей в объятиях герцога Кармелида. Герцог не отрицал и заявил, что собирается жениться на девушке, на что король кивнул:

-Это, правда, Леодоган собирается жениться.

-На ней? – уточнила Моргана, со смешком глядя на герцога, - Леодоган, а ты не староват? Сколько ей? Семнадцать? Восемнадцать?

-Девятнадцать, - отозвался Гавейн мрачно, - она одна из тех, кому покровительствовала моя жена. Я хорошо ее знаю – умелая, расторопная девушка.

-К ней вопросов нет, - согласилась Моргана, - у меня вопрос к этому старому козлу, который, очевидно, и довел бедняжку! Она мне жаловалась на его приставания!

-Женщины! – Леодоган пустил слезу, - она говорила, что любит меня. Вчера же, когда я пришел вечером, чтобы объяснить ей, что не подобает приличной девушке так себя вести, она набросилась на меня с поцелуями, и я не устоял, каюсь, я слаб и грешен.

-Любовь – злая вещь, - прокомментировал Монтессори, - полюбишь и Кармелида…

-А что вы удивляетесь? – обозлился уязвленный герцог, - я на ней женюсь! И вообще, кто-то же любит и Моргану, а вы молчите? Почему не пошутите и на этот счет? Любовь зла – полюбишь и Моргану? Что я вам сделал? Я такой же, как вы!

-Шутки про Моргану вне закона, - объявил Артур, мельком взглянув на нее, - она женщина.

-И из тех, кто за шутки может слегка так…отравить, - словно бы себе под нос, но чтобы слышали все, добавил Монтегю.

-Нет, если честно, - Монтессори потянулся с нарочитой леностью, - если бы…ох, если бы я проснулся и увидел рядом с собою Кармелида, я бы тоже с собою покончил!

-Да хватит! Люблю я ее, - Кармелид мгновенно пришел в бешенство.

-Прекратите, - предостерег Артур, - я не хочу слышать ваших обвинений друг к другу. Я хочу отметить два момента. Первый – это героическая реакция моего молочного брата Кея и верная реакция Ланселота уже после спасения.

«Наконец-то, Кей хоть немного оправдывает свое положение при моем дворе», - подумалось Артуру, и он остановился на мгновение, чтобы обдумать это, но под внимательными взглядами присутствующих решил, что нужно продолжать:

-И то, что я обязан выяснить причину этого поступка. Кто-то виновен в том, что юная девушка едва не покончила с собою, едва не утопилась. Я желаю, чтобы провелось следствие.

-Ваше величество, - заметил герцог Кармелид, - если бы у бедняжки Марди было бы иное место службы… я не хочу никого обвинять, но…

-А что не так? – вступился неожиданно за Моргану Монтессори, - да, мы все знаем, что такое Моргана, но я что-то не заметил, чтобы я, или ты, Кармелид или тот же Ланселот пытался повеситься или утопиться!

-Но Марди женщина, - укорил мягко Кармелид и тепло улыбнулся, - юная. Она не привыкла к обхождению, которое…

-Так, если это я ее довела каким-то словом или действием, - Моргана поднялась с кресла, глядя в упор на Артура, ожидая от него какой-то реакции (любой!), - я понесу наказание.

-Это…лишнее, - выдавил из себя Артур. – Я не стану судить тебя, если ты довела ее.

-А если я? – спросил герцог, и что-то было в его тоне такое, что заставило Моргану обернуться на его голос и снизойти до взгляда к нему.

- тебя…не стану, - признался Артур, и только сейчас фея увидела тяжесть, залегшую в лице его.

-Тогда, в чем смысл выяснять «кто?» - не понял Монтессори, - судить никого не будут, да и за что? Ну, служанка. Ну, едва не утопилась, не утопилась же!

-Как ты, Монтессори, и ты, Моргана, - пали в моих глазах! – Гавейн, крепившийся до сих пор, все же не выдержал, поднялся во весь свой рост, и взглянул на них по очереди с презрением, - вы… ты, Моргана, легко оскорбила юродивого человека! Он не виноват, что он такой! Ты – злая, жестокая и…

-Гавейн! – Артур прикрикнул на своего любимца, не собираясь сносить такие слова в адрес Морганы.

-Ваше величество, - Гавейн обернулся к королю, - я сожалею о своих словах, но есть вещи, которые не прощаются даже королевской семье. Оскорбление тех, кто слабее, кто не может противостоять… Моргана, я пытался относиться к тебе с уважением, но это невозможно, ты не помогаешь в этом.

Моргана, казалось, даже не дрогнула. Один черт знает, что происходило в сердце этой женщины, но она не выдала себя, даже смотрела на Гавейна так, как прежде.

-Хватит, - оборвал речь Гавейна Артур, - не будем об этом. Моргана – моя сводная сестра и член Совета, благодаря ее помощи и ее усилиям Камелот…управляется лучше.

Артур долго искал это определение и в результате остался удовлетворен таким своим ответом. Моргана снова не выдала ни одной чертой своего лика ничего из того, что кипело в ее гневной и мятежной душе.

-Оставим это, - уже мягко заговорил Артур, - девушке Марди нужна помощь, Мерлин, надеюсь, способен позаботиться о ней, когда она встанет на ноги, мы переведем ее на другое место. Завтра прибудут гости, их надо встретить с честью и королевским размахом. Герцог Леодоган, если вы действительно хотите жениться на Марди, я буду рад благословить этот брак. Моргана, у тебя с сегодняшнего дня более опытная служанка. Она просилась к тебе сама, слезно умоляла меня и я дозволил.

-Просила? Умоляла? – Монтессори красноречиво оглядел фигуру Морганы сверху вниз, - нет, я все понимаю, но не понимаю!

-Кто она? – нахмурилась Моргана, успев подумать о Лее. Если бы эта танцовщица стала ее служанкой, а не Гвиневры было бы все куда проще, от Леи подвоха можно и не ждать, верно? Танцовщица, веселого нрава, храбрая и смелая, догадливая и деликатная – мечта, а не служанка! И всяким герцогам противостоять сможет и в обиду госпожу не даст.

-Эта…- Артур нахмурился, пытаясь вспомнить имя, - черт, не помню! Что-то римское… сама разберешься, но она очень просилась и я надеюсь, что вы поладите. Все свободны, кроме Морганы, идите! У нас много дел.

-А я в чем провинилась? – безнадежно спросила Моргана, уже догадываясь, что там за римское имя навязалось ей в услужение.

-Ни в чем, - Артур нерешительно приобнял Моргану за плечи, ткнулся лицом в ее волосы и замер, пытаясь найти покой в своей душе, который так издевательски оставил его, - Моргана. Я совсем не могу сладить с Кармелидом. Он рассказывает мне ужасные вещи о тебе, о каком-то заговоре, о Граале, говорит, что и ты, и Ланселот – все вы связаны какой-то идеей свержения. Я не слушаю его, но упорствует. Его доводы кажутся мне убедительными, а я ничего не могу с ним сделать, ведь и ты никогда не будешь на моей стороне, и Мерлин… черт с ним, с друидом, но ты!

-Ты тоже никогда не был и не будешь на моей стороне! – Моргана высвободилась от Артура и взглянула на него, пытаясь быть жесткой и твердой, но выходило дурно.

-Я не мог. Я не знал, что ты есть на свете. – Артур не сделал попытки снова обнять ее, он остался стоять в отрешении, в стороне, - я думал, я совсем один, с обузой на спине в виде Кея и положением оруженосца полубезумного рыцаря. Понимаешь, как я жил? Я не верил, что могу стать королем, я не видел себя на троне.

-Ты еще не король, - возразила Моргана, на всякий случай, отходя в сторону, - носить корону, не значит быть королем. Еще нет! Быть королем – это быть готовым умереть за каждого из своих подданных, это уметь жертвовать всем, что тебе дорого ради его счастья, не бояться смерти, и бесчестия, а бояться лишь того, что твой народ сгинет! Быть королем – это не развлечения и охота, не турниры и дешевые приключения с девицами… это ответственность, что гнёт тебя к земле, которая не дает тебе наслаждаться вином и отравляет пищу вечным пеплом!

-Тебя послушать – король это проклятие, - невесело усмехнулся Артур, - зачем тогда быть королём? Я готов к смерти, но ты говоришь и о бесчестии, и о том, что мне жутко слышать.

-Пожинай плоды доблестных отцовских трудов! – Моргана отошла от Артура еще, - наслаждайся! Вот твоё королевство, правь…бастард!

-Что, даже не «ублюдок»? – поинтересовался Артур со зловещим смешком, - Моргана, чего ты хочешь от меня? Я готов умереть, если это принесет тебе радость, я готов отдать тебе все, чем обладаю…

-Я хочу, чтобы ты стал оружием боли, чтобы испытал все, что испытала я, чтобы тебе было также больно, чтобы Мерлину было больно от того, что он ничего не может сделать, чтобы помочь тебе, - ответила Моргана и неожиданно сделала шаг к Артуру. Ее голос изменился, стал тише, прерывистее, - и я хочу, чтобы ты в этой боли уцелел. Хочу, чтобы ты стал королём. Королём, который может пожертвовать всем ради блага своего народа, отдаст самое дорогое для счастья крестьян и ремесленников.

-О, - Артур приближался к ней стремительно, но она усилием воли заставила себя стоять. – Моргана, дорогая моя, я скажу тебе сейчас одну вещь, но скажу ее лишь один раз.

Артур взял пальцы ее руки, переплел со своими и, глядя ей в глаза, медленно, с расчетом, ответил:

-Самое дорогое, что у меня есть – это ты. Не корона, не моя жена, не мой приемный отец и не Кей. Ты. И даже тот ребенок, который был плодом нашей любви, не был мне дорог. Ты – вот, что мне важнее всего, и, может быть, придет день, когда я смогу отдать твою жизнь на растерзание народу, чтобы доказать, что я король, но я хочу, чтобы ты помнила о моих словах до конца…всего.

Моргана даже остекленела от такого откровенного, неожиданного признания, сорванного с уст Артура нелепым порывом происходящего. Моргана не успела даже осознать момент, когда его пальцы оставили ее руку, и неожиданно ей захотелось вернуть его тепло к своей руке. Она почувствовала себя полной дурой, а Артур уже уходил к дверям. У самого выхода он вдруг остановился, обернулся и попросил:

-Поладь со своей новой служанкой, Моргана, она, похоже, славная. И еще, завтра гости, если кто-то приедет, пусть увидит всю красоту и гордость нашего Камелота, оденься достойно короля.

И он оставил залу и Моргану, вышел, прикрыв за собою дверь, а фея запоздало подумала, что снова где-то просчиталась, где-то в глубине собственной души ошиблась. И это было неисправимо.

***

-Да вы издеваетесь…- Моргана нос к носу столкнулась со своей новой служанкой, любезно предоставленной ей от Артура, и сразу поняла, что не ошибалась насчет мрачности своих предчувствий.

-О, леди Моргана, мы с вами так чудно поладим! – запела Октавия, на лице которой под толстым слоем белил восторг облекался в страшную маску. – Мы с вами проведем много-много чудных минут!

-Значит, так, - прежде Моргане не приходилось сталкиваться с придворной жизнью так близко и она боялась потерпеть неудачу, но сейчас понимала, что если не поставит себя сразу так, как должно, потом пожалеет, а так есть вероятность, маленький шанс, что Октавия хоть как-то будет управляема, - у меня есть ряд условий.

-Всё, что пожелает сестра короля, - Октавия лучилась дружелюбием, вызывая у Морганы стойкое желание познакомить ее лицо с поверхностью стола в зале Совета.

-Я привыкла рано вставать, - Моргана принялась загибать пальцы, - привыкла к тому, что в мою почту и дела не лезут, моих гостей не обсуждают, держат язык за зубами и готовят горячую ванную по первому требованию, невзирая на время суток, ясно?

-Разумеется, госпожа, - Октавия лукаво блеснула глазами и Моргана сжала зубы, чтобы не выдать скрежета.

-Также, я привыкла к тому, что моя служанка не ходит за мною по пятам и умеет молчать, пока ее не спросят, - это было важнее всего. Моргана не собиралась ходить в окружении свиты из соображений здравости.

-Вы не заметите меня, госпожа, - Октавия прижала руку к груди, - я буду тиха, незаметна и послушна.

-И чтоб так и было! – угроза вышла неубедительная, по мнению Моргану уж точно, но Октавия мелко-мелко закивала, давая понять, что она все-все поняла.

-Хорошо, - настороженно согласилась фея, - тогда… помоги мне переодеться к обеду. И не задавай вопросов о шрамах на спине, не люблю.

-О каких шрамах? – спросила Октавия, глядя на исполосованную спину Морганы, - ваша спина абсолютно гладкая, не вижу шрамов.

Ее руки уже ловко (надо признать, куда ловчее, чем руки Марди), орудовали над шнуровкой, закрепляя крючки и кольца на платья, фиксируя нежную шелковую, неподатливую и капризную, как все дорогое и нежное, материю. Октавия не проронила ни звука, пока ее руки закрепляли и зашивали на живые подвижные нити невидимые и тонкие загибы одеяния, а Моргана все ждала какого-то укола или едкого смешка, но нет – ничего не последовало.

-Госпожа, вы прекрасны, - Октавия взглянула на Моргану глазами, полными неподкупного восхищения, - темно-зеленый, определенно, ваш цвет! Любой мужчина будет покорен вашим…

-Я велела не говорить со мною, - напомнила Моргана и Октавия послушно опустила глаза, показывая вину. Моргане даже стало совестно от раскаяния девушки, и она решила что, возможно, ошиблась на ее счет и была к ней строга. Однако извиняться Моргана не стала, предположив, что время покажет, кто прав, а кто нет.

-Ты свободна до вечера, - сказала фея пренебрежительно, - я вернусь поздно, после вечерней молитвы, мне потребуется горячая ванная и кружка теплого молока с медом. Также – перекусить что-нибудь легкое, но не сладкое и никаких пирогов, поняла?

Октавия, будто бы избегая лишнего слова, кивнула. Моргана удовлетворенно проследила за ее кивком в отражении зеркала и вышла в галерею. Октавия для верности просидела еще четверть часа в покоях, не делая никуда и шага лишнего и сохраняя на лице своем покорность, затем, набросив на голову серебристый плащ, опрометью бросилась к нижним галереям. Ей было легко найти герцога Кармелида и он, увидев ее, даже изумился, но…не то, чтобы изумление его было глубоким - он предполагал за этой девушкой некие, схожие с его духом, порывы.

-Мне нужно с вами говорить, - тихо, чтобы слышал герцог, хотя она отвела его в сторону, промолвила Марди.

-Говори, - разрешил Леодоган, любуясь ее легким смущением.

-Я служанка леди Морганы, а вы не любите ее. Вы, полагаю, хотите о ней кое-что знать? Чтобы иметь возможность уничтожить ее при случае?

-Кто же говорит так откровенно? – попенял Кармелид, но не злобно. – Я обожаю Моргану! Я люблю ее!

-Меня вы тоже полюбите, - промолвила Октавия, - я хочу перестать быть служанкой и простой придворной. Я хочу власти и признания. Вы – опытный интриган, вы знаете, как мне этого добиться, а я знаю, как помочь вам уничтожить Моргану – у меня есть доступ к ней и к ее жизни! У вас этого нет. Я докладываю каждый ее шаг, а вы играете на моей стороне. Мы сумеем стать друзьями?

-Чем ты лучше Марди? – Леодоган с усмешкой взглянул на нее. – Марди вернется к Моргане и будет работать на меня, какой мне смысл вкладывать усилия в тебя? Марди, например, более скромна в своих желаниях.

-Я красивее Марди, - заявила Октавия абсолютно спокойно, словно бы знала, что ей придется отвечать на этот вопрос. – Я моложе, при дворе дольше и сговорчивее.

Октавия расчетливо переместилась к герцогу так, чтобы ее бедро коснулось его ноги. Она томно склонила голову и облизнула губы, глядя ему в глаза.

-Какая же ты дрянь! – восхитился Кармелид, пытаясь придумать многоходовку, чтобы использовать по максимуму эту девицу и слить ее в сторону при первой же возможности – ни к чему столь амбициозные дамы под рукою. – Ладно, милочка. Достань мне копии личных писем Морганы или что-то такое, чтобы доказать свою пользу… принеси мне хоть что-то весомое, если сумеешь, конечно…

***

-Ты как? – Моргана увидела Ланселота, сидящего на ступеньках, ведущих в кухню. Туда, чтобы не попадаться на глаза двору и не оскорблять его, доставляли товары каждое утро, все лучшее с рынков и полей свозилось к маленькой дверце и в корзинах разносилось по лавкам…

Ланселот жевал большую сырную лепешку, сидя на ступеньках на этой самой лестнице. Моргана вообще полагала, что найдет его на обеде, но этого не случилось, и она отправилась бродить по замку в его поисках. Доброй души Персиваль подсказал, что видел его, идущего на кухню и фея, забыв даже поблагодарить рыцаря, бросилась туда.

Моргана осторожно обозначила свое присутствие деликатным кашлем и села рядом с ним, когда Ланселот покорно подвинулся, освобождая ей место на ступенях. Моргана села прямо на ступеньки в темно-зеленом прекрасном платье, которым так восхищалась Октавия еще три четверти часа назад. Но Моргане было все равно до какого-то платья. Ланселот отломил половину лепешки и протянул Моргане так естественно, как будто они до сих пор блуждают где-то по враждебному Тракту.

-Ешь спокойно, - Моргана попыталась отказаться, но Ланселот был настойчив. Фея сдалась, откусила маленький кусочек от протянутой лепешки – удивительная сырная мягкость, потрясающее теплое и даже обжигающее еще тесто и щепотка мускатного ореха для легкой остроты заполнили вкусом.

-Знаешь, мы уже давно исправили наше бедственное положение, - Ланселот откусил еще кусочек, - но я не могу есть один. Мне все время кажется, что это как-то неправильно.

Моргана кивнула – она сама испытывала то же. Ей было непривычно есть в одиночку, и даже пиршественный зал казался глупым фарсом. Неужели именно там, на пороге голодной смерти и бедства, нищеты и постоянных скитаний и было что-то настоящее, правильное? Так просто было делить кусок хлеба и мутную воду пополам, по-честному, так почему так сложно съесть лепешку или блюдо в одиночку? Не надо делиться и голодать, а душа не на месте и выходит что тогда, в прошлом, было спокойнее! Они могли умереть каждый день, но, черт возьми, жили! Как так складывается?

-Почему Марди попыталась покончить с собой? – спросил Ланселот. – Это было страшно. Если бы Кей не спас ее.

-Если бы я не обругала Кея, он бы не обиделся на меня и не пошел шататься повсюду, и не спас бы ее, - усмехнулась Моргана и погрустнела, - я не знаю, почему она хотела умереть. Марди не говорит этого. Вообще не отвечает. Я допрошу ее.

-Но у тебя же есть мысли? – Ланселот взглянул на фею, - не может у тебя не быть идей! Это же ты!

-Кратко, - Моргана призадумалась, - либо я ее довела до такого, либо Кармелид. Он к ней приставал, а сегодня ранним утром я застала ее спящей в его объятиях. Артур же говорит, что Кармелид что-то творит, что Артур не может его контролировать.

-Он ничего не может контролировать и Кармелид здесь не при делах, - заметил Ланселот едко.

-Да, но мне не нравится усиление Кармелида в последнее время. После того, как Гвиневра просила тебя научить ее интриговать, Леодоган как-то…потерял здравомыслие. Я опасаюсь того, что Гвиневра нашла себе в его лице учителя. Отец и дочь, королева и герцог…

-Ты говоришь о королеве и о моей возлюбленной, - холодно промолвил Ланселот, - аккуратнее, Моргана! Мое благородство тоже имеет конец.

-Меня ненавидят, Ланселот, - Моргана закрыла лицо рукой, пряча злые слезы, - я – любовница короля, советница, и я чужая. Гавейн вообще сегодня…

-Что? – с тревогой спросил рыцарь, - Моргана, тебя любят. Ты многое делаешь…

-Потому что должна делать, - ответила она как-то резко, - Гавейн сказал, что я посмела оскорбить юродивого, с его слов вышло, что это низко, и я знаю, что это недостойно! Но я это сделала!

-Возможно, в этом твой дар, - пожал плечами Ланселот, позволяя Моргане ткнуться в свое плечо, - оскорбляя людей, ты спасаешь чужими руками. Дьявол, Моргана, я не знаю уже, как быть в этом гнезде. Я либо сойду с ума, либо уже сошел.

-Ко мне сегодня кто-то вломился, - вдруг вспомнила Моргана, - кто-то вошел в мой кабинет. Скорее всего – женщина, судя по шлейфу тонкого парфюма.

-Ты хочешь сказать, что кто-то, вламываясь к тебе, решил облиться ароматами? Наверняка? – Ланселот с удивлением воззрился на подругу, - это как-то…глупо.

-Либо неопытность, либо…- фея осеклась и медленно села прямо, поражаясь тому, что как-то совсем из-за Марди упустила из виду это обстоятельство. Если бы не тот факт, что Марди спала, когда Моргана вернулась, был бы повод думать на нее – неопытность и… впрочем, так ли прочно ее алиби? Что, если Марди испугалась и потому пыталась покончить с собою, боясь, что Моргана угадает ее руку в проникновении в свой кабинет? Что, если Марди стала лишь марионеткой в чьих-то руках? В грязных герцогских руках, например?

-Что ты еще придумала? – Ланселот слишком хорошо знал это положение феи, когда она готова сорваться с места, но ее мысли еще пытаются просчитать дополнительные варианты, чтобы не ошибиться.

-Ничего, - Моргана села как прежде и снова ткнулась Ланселоту в плечо, - мир прекрасен. Я оскорбила Кея, Кей спас Марди. Ты им помог. Вы молодцы. И я молодец, не оскорби я его, будь сдержаннее, лишился бы Камелот одной жизни.

-Выходит, что грубость идет на благо, - подвел итог рыцарь, похлопывая фею по спине, - видишь, все не так плохо.

Моргана не успела ответить. Их грубо окликнули со двора. Они синхронно взглянули в сторону и поднялись с места, не сговариваясь, но действуя отлажено, как умели действовать.

-Ланселот? Моргана? – к ним спешил, задыхаясь от быстрого бега, Персиваль.

-Чего тебе? – холодно спросила фея, чувствуя, что ничего хорошо уже не будет.

-Я не знаю, что делать, - признался Персиваль, - но, Мерлин, кажется, спятил!