Глава 1. Закат эпохи...

— Смогу ли я когда-нибудь увидеть тебя вновь?

 Красное время. Красное не от радости и красоты, а от океана крови и загубленных душ, чьи тела гнили в бесчисленных тюрьмах. Кому-то посчастливилось родиться до этих кровожадных событий и прожить вполне благополучную жизнь под мирным небом и ласкающим своим теплом солнцем. Но были и те, чьи головы уже с первого крика были склонены перед своим королём в непререкаемом подчинении и верности. Шаг в сторону карался смертью. Их воля, разум, чувства не принадлежали им— они были рубинами на короне властелина, его собственностью.

   Вся власть, что была сосредоточена в его руках, сочилась кровью сквозь пальцы, но лишь так, считал король, можно удержать могущество и пресечь на корню лишь одну шальную мысль о бунте. И у него это удавалось: никто не осмеливался высказать Саларвику I всё то, что угнетает и терзает народ. Никто. Все в поддельном уповании и потаённо спрятанном ужасе громогласно ликовали при виде своего господина.

   Но никто не знал, что являлось истинной причиной такой изощрённой жестокости. Все думали на скверный и холодный характер Саларвика с рождения: так и решилось всем говорить и считать. Но в любой тьме есть лучик света. Этим самым проблеском надежды была единственная дочь короля принцесса Каллисто. В её нежных изумрудных глазах заключалась неисчерпаемая доброта и сострадание. В её изящном девичьем теле сочеталась грация и статность, что подчеркивалось шикарными платьями. Люди думали, что на смену гнёту и крови придёт милосердие и спокойствие в лице Каллисто, но как же сильно они ошибались. В один день наступил закат одной эпохи, на смену которой пришла её сестра-близнец. В совершенном секрете хранилось покушение на короля, никто из простых жителей даже не догадывался об этом, ведь предателями оказалась личная свита короля. 

   Под покровом ночи, в тот день она оказалась на удивление звёздной, в сиянии лунного света юная принцесса расчесывала свои дивные тёмные, как смоль, волосы, напевая ангельским голоском песню, доставшеюся ей в наследство от матери. Строки в ней были настолько наивны, но в то же время чувственны. Саларвик любил слушать пение своей жены, которую обожал до безумия. Когда она покинула его, юный король потерял радость жизни, её вкус, перестал любить песни любого рода, ведь они, как говорил Саларвик, звучали в его ушах голосом Астерии. Даже от дочери он не терпел проявления вокального творчества. Лишь тайком в своих покоях она могла петь и чувствовать огромное наслаждение от каждого слова. Наблюдательница Алфея знала о том, что принцесса нарушала закон отца, но не выдавала её в знак преданности и безграничной любви к девочке, ведь она стала для нее родным человеком. Детей у женщины не было, поэтому вся материнская забота была обращена к наследнице. 

  Наблюдательница сидела рядом с принцессой, любуясь ею, как вдруг в покои влетел запыхавшийся страж. Алфея и Каллисто были испуганы, но, развернувшись в его сторону, готовы были выслушать.

 — Принцесса, — пытаясь отдышаться, пролепетал он, — мне приказано отвести вас в безопасное место…

— Что случилось? — нервно спросила Каллисто.

— Я должен отвести Вас к Перлеусу, так велел ваш отец!

—Да что произошло, скажи нам! — рявкнула Алфея.

Не успел он и слова вымолвить, как в покои ворвался испуганный Саларвик, оттолкнув стража. Он подбежал к дочери, крепко обнял её, еле сдерживая слёзы.

— Душа моя, тебе нужно идти, просто нужно идти… — промолвил он, смотря ей в глаза.

— Почему, папочка, скажи мне, почему?

— Просто сделай то, что я тебе говорю, будь хорошей девочкой. 

   Принцесса одобрительно кивнула и, не сдерживая слёз, ещё раз обняла отца. Вдруг около двери доносились чьи-то голоса. Услышав их, Саларвик понял, что выход может быть только один. 

— Возьми это и никому не отдавай! — сказал он, протянув дочери прозрачный кристалл. — Стоит тебе лишь подумать о том месте, в котором ты хочешь быть, этот кристалл перенесет тебя, но только тебя. Перлеус ждёт! Ты все поняла?

   Принцесса лишь успела кивнуть, как в дверь ворвались мятежники. Как и сказал ей отец, Каллисто подумала о Перлеусе, и вмиг испарилась, перед этим услышав истошный крик всех находившихся любимых людей в покоях.