Лиса Алиса и Кот Базилио

Поперёк

“Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперёк”

Хуан Рамон Хименес

Дорогами ветра уйти от навязанных судеб,

Линованный лист возмутить

смелым росчерком вкось.

Закрылки поднять, от винта и на взлёт –

будь, что будет,

Раз всё так внезапно

причудливой вязью сплелось.

Фарфоровый феникс

Трещины по фарфору китайской вазы,

Кракелюры на старом холсте,

Звездой Полынь ползущие метастазы,

Пытающие в темноте.

Где-то за ними хоронится Дверь в лето,

Позабывшая, что она и вправду ещё Дверь.

Ощупью, отчаиваясь – искать это самое “где-то” –

Снаружи и в собственной голове.

Мальчик мой, слов таких не найдётся на свете,

Не составлены карты, GPS выдаёт сбой.

Но иной раз стоит полжизни искать

свой заветный ветер,

Чтобы стать наконец собой.

А пока – пальцами по трещинам чертить узоры,

Ловить отголоски давно потускневших мазков.

Упорно видеть феникса из фарфора,

Как из пепла, взлетающего из россыпи черепков.

 

 

За плечом

Другое сердце рядом видеть кожей,

Ощупывать глазами темноту.

Спи, мальчик мой, родной и непохожий,

Как подобает всякому коту.

По непослушным гладить, не касаясь,

Свои картинки эхом различать.

Как есть – простоволосая, босая,

Учусь смотреть на мир из-за плеча.

Мне белый цвет доселе непривычен,

Тебе – покой берёзовой коры.

Из несоприкасаемых отличий

Вытапливаем правила игры.

Не по тебе барахтаться вполсилы,

Вертеться, раз начав, вокруг оси.

Я за тебя кого-то попросила –

Кого старалась вовсе не просить.

И если вспыхнет пламенем страница,

Которую ты только что прочёл –

Ты обернись, чтоб въяве убедиться:

Я здесь, на страже, за твоим плечом.

 

Мозаика

Эхом предшествовать

Каждому шелесту

Взглядом художника,

Духом волшебника.

Снов бесшабашности,

Дней несерьёзности.

Собственной важности

Супервозможности.

Верные равенства,

Гхыровы воинства.

Воском расплавиться –

Не беспокоиться.

Милости-прелести,

Подлости-радости.

Накрепко спелись-то

Полюс и градусник.

С виду забавные,

Исподу ровные,

Славные, плавные,

Сцука-духовные.

Фраз многоточия,

К чёрту приличия!

Не опорочили,

Но ограничили.

Лучше бы шорохи,

Нежели вывихи.

Случаем – сполохи,

Да не ловили их.

 

Лучше бы грохнуло,

Нежели треснуло.

Скучного до́хрена,

Неинтересного.

Лета мозаику,

Неба майолику

В сноп увязали мы

Малую толику.

Может быть, верные,

Может быть, кровные,

Гулкими нервами

Надвое порваны.

Струнами звонкими,

Стеблями хрупкими,

Острыми кромками,

Недоуступками.

Кто чей реланиум?

Лета – по вене бы.

Без – ни желания,

Ни вдохновения.

 

Sholah Weras-sa

На твоём плече 

Засыпаю усталым зверем.

На стальном мече 

Проступают узоры хмеля.

У моих зеркал 

До поры не хватало красок.

Ядовит оскал 

Серой морды над серой массой.

Был неровен путь 

От оврага к окну в столице.

Силой слова – будь, 

Продолжай наяву мне сниться.

Где мотало нас – 

Ни одни не подскажут карты.

За металлом глаз – 

Небеса островной Шаккары.

Выплетай узор – 

Синий росчерк на тёмном фоне.

Самых тайных зол 

Отголоски нас не догонят.

На плече твоём – 

Полуно́чным усталым зверем.

Мы свече даём 

Превозмочь полыхавший вереск.

 

“Были бы спички – был бы рай”

Как страшно оказаться в пустоте,

Ещё вчера наполненной до края.

Молчание не то, слова не те

И спичек нет для ощущенья рая.

Твой дом плывёт куда-то через ночь –

Быть может, в утро, а быть может, в осень.

Часы на кухне, в комнате темно,

А ты – в серёдке, полузванной гостьей.

Как много содержанья в мелочах,

Несказанных словах, невнятных взглядах,

Не сжатых пальцах ночью при свечах,

Небрежно “вместе” заменивших “рядом”.

Тебя учили этому пять лет –

Всё так и не способно быть иначе.

“Забриски” стало “Местом на земле”.

Тогда о чём же ты, как дура, плачешь?..

 

 

 

Вода и камень

Вода точит камень, по капле, почти незаметно.

Казалось бы – что́ против камня простая вода!

Но крутятся стрелки, и камень,

дождавшись момента,

Рассыплется в пыль, к сожаленью, уже навсегда.

Потом – изведи на него

хоть полтонны “Момента”,

Обратно из пыли менгир не собрать никогда.

Вода точит камень. По капле. Почти незаметно.

Солёная, горько-хмельная, простая вода.

 

Ипостаси

Не только у Шивы различные ипостаси –

Устами младенца: есть Вася, а есть не Вася.

В кустах у подъезда ликует озябший Стасик –

Трёх дней не пройдёт

без каких-нибудь катавасий.

Опробовать скалку хотелось уже раз двадцать.

Дойди до дивана и – ладно – не раздевайся.

Пойму и прощу, что поделать, тебя колбасит.

Но только хотя бы наутро верни мне Васю!

 

 

“Воин Вереска”

Милый мой, что нам делать со всей этой болью,

Слишком много её на четыре руки на наши.

Под ярмом волочить повозку свою неволью:

Утром тошно, днём пусто,

а к вечеру снова страшно.

Милый мой, как суметь твою душу в ладонях

Успокоить, каким эликсиром в неё пролиться?

Как ты мог в пустующем гулком доме

Мне оставить биться

кричащей подраненной птицей?..

Как глядел равнодушно насупленный город,

Как мешал капли разной воды на моих ресницах.

По воде, через края, утекает морок

Из кувшина, что Воину Вереска был напиться.

 

 

 

Прости

“Любовь есть закон, любовь в соответствии с волей”

Алистер Кроули

Превратившись в верхнюю ми,

рвусь на вдохе с отчаянным звоном.

Набежавшие цифры – 

в расстрельные списки без жалости.

То, что делает нас людьми, 

то, что Волки зовут законом, 

Оседает, как пена в забытом бокале, прости.

Заливающих уши слов 

хватит для небольшого моря.

Мутновата водица 

да всяческий сор на поверхности.

А Остапа снова несло. 

Снова трещины на фарфоре.

Думал – птицей, 

да Днепр широк для крыла, прости.

Беспокойное божество, заигравшееся в ролевые,

Твоему персонажу отсыпали дайсы небрежности.

Сучковат Иггдрасилев ствол, 

но приходится делать выбор.

И на каждой лопатке кровит по дыре, прости.

 

 

 

***

Как много мы с тобою не успели:

Сыграть концерт, залезть на Эверест,

Проснуться сотый раз в одной постели,

Увидеть много интересных мест.

Закончить книжку и начать другую,

А может, и на пару написать,

Будить друг друга утром поцелуем,

Разведать все окрестные леса.

Смотреть в окно на зимние метели,

Летать во сне над пропастью во ржи…

Как много мы с тобою не успели –

Мы не успели вместе жизнь прожить.

Как жаль, что ни желанья, ни терпенья

Не одолжишь бедовой голове.

Но я всё так же, каждое мгновенье,

Зачем-то жду, что ты откроешь дверь.

 

***

Белые обезьяны бредут стадами,

Прячешь глаза, а хочешь-не хочешь – глянешь.

Корчится фарс в третий раз повторенной драме,

Красным на чёрном руны горят углями.

Чёрный текучий абрис – дурной приметой.

Гонит инстинкт забраться куда повыше.

Крикнуть бы с высоты да развеять ветром –

Лишь бы ты, где бы ни был, меня услышал.

 

Бриг

Под Энигму и Энию – в ежевечерний рейс.

Наш бриг бросил якорь вновь от стены на пядь.

Мантией ночи в первом из сентябрей

Фея из мая греет плечей гладь.

Яблочной памятью пахнут две пары рук.

Вместе не страшен хоть четвёртый потоп.

Синяя сталь станет старше ближе к утру.

Тысяча сказок оставлена на потом.

Нипочём, что наш бриг

крени́тся на правый борт,

Компа́с воробьиный укажет желанный курс.

Дни начинать и заканчивать фразы с тобой

Девочка-скерцо только вошла во вкус.

Разрезая форштевнем белый осенний дым,

Наш бриг пьёт фарватер первого из сентябрей.

Белых стволов, глядящих в лицо воды,

Не запятнает пепел того, что должно сгореть.

 

 

***

Мнение есть, от чего-то мы там крепчаем,

Что не смогло нас угробить и покалечить.

Может, и так. Но любимый нальёт мне чаю,

Спросит: “С лимоном?” – и сразу как будто легче.

Так накрывает порой – хоть ищи осинку

Али в анабиоз залегай под кустик.

Тут бы завыть – но любимый погладит спинку –

И на сегодняшний вечер, глядишь, отпустит.

 

 

“Убить дракона”

герда собирай башмачки

кай заморожен

можно ему по роже?

королева лепит “снежок”

влепи ей тоже, герда

холодное сердце

твердая рука

ясный ум

трезвая память

характер стойкий нордический

герда

тебе б в аненербе

песнь льда и пламени

инеистые великаны

ледяные палаты

а если на сердце камень

держи его крепче:

это

оружие пролетариата

Виктор Барсук

Отис, какое там Аненербе –

Виттовы пляски на голом нерве.

Герду бы сдуло оттуда первой

Под улюлюканье Белой Стервы.

Кошки чугуний таскать не в силах,

Кошку таскание подкосило,

Кошке бы в бо́шку мотор от ЗИЛа

Да от хвоста отвязать грузило.

Всё чудесатее путь Алисин.

Платье хвостом обернулось лисьим.

Даже бы Юрий вдвоём с кхалиси

С ящером этим разобрались ли?

 

Это не жалоба, нет, увольте!

Из-под удара в изящном вольте.

Быть изо льда не к лицу Изольде –

Зубы на полке, рука на кольте.

 

 

“Год Крысы”

По бездорожью – третью неделю кряду.

Лепит пощёчины злобный нелетний дождь.

Если идёшь вперёд, не прося награды,

Сто к одному – хоть что-нибудь да найдёшь.

Кто со “свечой” туман разгонять достоин,

Чьим палачом станет серый смешной зверёк?

Самый мой лучший – мальчик, мужчина, воин

Вышел с мечом на собственный Рагнарёк.

Вновь обступает темень, будя тревогу.

Ёжится тень, на загривке топорща шерсть.

Проку с того уменья менять дорогу,

Коль на твоей останется всё как есть.

Тихо шипя, огонёк доедал лучину.

Звук за окном – оборвётся струна в груди.

Там темнокосая ждёт своего мужчину –

Значит, он здесь и сегодня опять победит. 

 

 

 

“Alice in Chains”

Алиса, это просто опять кошмар –

Проснись, и всё будет, как раньше.

Бессильной злобой сводит с ума

Крик сиротливой ба́ньши.

Алиса, этот лес давно не тот,

Какой ты запомнила с детства.

Горелые кости вместо цветов

Достались тебе в наследство.

Алиса, ну девочка, ну не плачь –

Закапай глаза Визином.

В лесу каждый сам себе палач

И сам себе инквизитор.

Твоих цепей не услышат звон

Ни Шляпник, ни Мартовский заяц.

Проснуться снова себе позволь,

Забудь, что во сне казалось.

Но ты упорно идёшь сквозь лес,

Вокруг – всё страньше и страньше,

Последнее чудо Страны Чудес,

Под крик сиротливой баньши. 

 

***

Сон снова объявлен в розыск –

Просьба 

сообщить местонахожденье.

На завтрак – рассвет бронзовый,

Борзо

Натягивающий день.

Третья за нескончаемое утро –

Спасибо Колумбу,

иначе совсем загнуться.

Хер на блюдце,

Лингам посреди клумбы –

Такая вот Кама-Сутра.

Эй, Iron Maden, Железная Орхидея!

Не забить ли анкерный болт –

Как тебе новизна идеи?

Или слабо́?

Да хрен, не забьёшь, не тому учили,

Не о том по ночам орали. –

Ударник труда, аграрий-любитель.

Кстати, как тебе этот сбитень,

Приправленный перцем чили?

Вол цвета варёных рыбьих глаз

Давно вырос, не мычит, не телится.

Жить, впрочем, будет. До следующего угла –

Пятого на скомканной постели.

Цапля хрипит, бесполезно раззявив клюв –

Живучие земноводные осточертели!

Натешатся вволю, садисты,

Прежде чем плюх

Обратно в своё болото.

 

Отметинами на теле

Пятнисты,

Марсианские утописты

Лечат опять кого-то,

Хотят всё сразу и быстро –

Сказочные идиоты!

 

 

***

Слышишь, Кай, Герда твоя устала.

Нет конца вширь ледяным торосам.

По рукам влагой не течь им талой.

У лица пляшет снежинок россыпь.

Чёртов паззл не рассадить о камень,

Не согреть льдинку назад в хрусталик.

Сколько вас, заиндевевших Каев,

Ждали Герд, выкованных из стали!

Мне тепла мало на нас обоих,

Пальцы в синь, изморозью – веснушки.

Ты не плачь – это не так уж больно.

Кто б спросил – было ли это нужно?

 

 

Король-рыбак

Я снова – королевской мёртвой рыбой –

Отпущена, незрячая, в Хурон.

Мосты пестрят обилием ворон,

Которые понять меня могли бы,

Не будь они, подобно мне, неживы.

Вода сквозь жабры льётся до нутра,

Студя и без того продрогший ливер,

И “то вино, что было выпито вчера”.

Король мой, расчехляй свой модный спиннинг,

Готовь крюки, уголья и топор,

Зачти мои права и приговор –

Я по привычке подставляю спину.

Какая жалость – глаз моих отвар

Не станет от незнанья панацеей.

Не по спирали – двигаюсь в кольце я,

Забыв все до единого слова.

Мне мёртвой рыбой быть не привыкать,

Король, я салютую вашей шляпой!

Вам спутать довелось Хурон с Анграпой,

Мне – Песнь песней с песней рыбака.

 

 

 

***

Я становлюсь старой,

Я становлюсь взрослой.

Полупустой тарой,

Бисером средь проса.

Мне еще всё можно,

Мне уже всё поздно.

Скважиной замочной

Дышит усталый воздух.

Треснула оборона,

Спешно меняю лица,

Если одним патроном

Надобно застрелиться.

 

 

Львиное сердце

Идеальна зубча́тая линия,

За всё приходится отвечать.

Звук на минимум – уши пропустят коду,

Ноги – дорогу жёлтого кирпича.

Лев очами водит пугливо.

Грива – в дреды, в них бубенцы бренчат.

Интересно ему, смогли ли вы

Перестать поучать паучат?

У Вола тоже что-то с глазами,

Духу Орла бренные перья начали докучать.

Путь то ли в Нарнию, то ли в Бремен, 

а то ли в Зайон –

Волнами песка, осколками кирпича.

Осилить бы – но даже дойдя до дверцы,

Не отыскать ни скважины, ни ключа.

Львиное сердце пробито котом Базилием –

Неважно теперь, кому из них отвечать.

 

Рыжая Скульд

В волны крыло макая,

Чайка над морем мчится.

Герде нельзя без Кая,

Как без Кота Лисице.

Как без пера Жар-птице,

Как без вина Токаю.

За эликсир в копытце

Кая не упрекаю.

Герде в ночи не спится –

Старую распуская,

Вяжет она на спицах

Новую тень для Кая.

 

Mudblood (Принц Слизерина)

Гриффиндорская голая правда, свежуй без ножа!

Рыжей маленькой скво 

не тягаться со всем Слизерином.

Ты так верила в то, что сумеешь его удержать,

Уберечь от беды, составлявшей его половину.

Ты так верила в то, что тебя бы хватило одной –

О святая наивность, 

проклятье и честь Гриффиндора!

Пятый курс позади,

и ты медленно куришь в окно,

Запульнув миссис Норрис

с пинка вдоль всего коридора.

 

 

Запретная секция

Не дождётесь, я не разобьюсь,

И не вскрою в ванной вены с горя.

Выну нутряную боль свою, 

Перекину тряпкой на заборе.

Пусть кристаллизуются стихи –

Солью на хлебнувших моря джинсах.

Подпирает потолок архив

Похождений полукровки-Принца.

Говоришь, невесело читать

Из него отдельные страницы.

Триллер мой романам не чета

Для мальвинок “глубоко за тридцать”.

Да, mon cher, крути хоть так, хоть сяк –

Быть дыре, где нити слишком тонки.

На перрон выводят порося

Вместо сданной дамой собачонки.

Зеленеть архиву по весне,

Как салат, укроп и иже с ними.

Ты тревожно хмуришься во сне

И моё под нос бормочешь имя.

 

 

 

Сказка про репку

Если бы на дорогу сошла лавина

Или секвойя грохнулась в пять обхватов,

Я бы тянула руки, ждала, ловила,

Плюнув с высокой башни на путь архатов.

Я бы строгала лестницу – перебраться,

Камни катала – Сизиф бы курил и плакал.

Скли́кала б, словно к репке, сестёр и братца –

Тянем-потянем, гори, мой сердечный клапан!

Если же трасса гладью до окоёма,

Пусть и в ухабах-трещинах по-российски,

А пилигрим никак не покинет дома,

Жалуясь на тяжёлый удел басистский,

Что сотворить? как вытянуть эту репку?

В паре с Сизифом в упряжке забить копытом?

С бубном шаманить – будь моё слово крепко?

Взять на eBay’е набор для ацтекских пыток?

Или махнуть рукой, как крылом подбитым,

Что сберегла, вернувшись назад в подвалы?

Даже сквозь пламя видит красотка Сита

Бешеный взгляд подлеца своего Раваны.

 

Кошачья теплота

Не вспомнилась забытая строка,

Зато нашлась потерянная нить.

Давай рассортируем по мешкам –

В один “принять”, в другой “переменить”.

Не будем пепел ворошить пока –

Птенец ещё на волю не готов.

По одному из каждого мешка

Мы выпускаем кошек и котов.

Коты бегут на вольные хлеба,

Летят по ветру уши и хвосты.

Родные грабли, время разгребать –

Виват озеленению пустынь!

Да не скудей, дающая рука,

Да не бастуй, божественный пятак.

На донышке у каждого мешка

Отыщется кошачья теплота.