Рассудок - нечто среднее между тем как ты чувствуешь себя, и как видят тебя другие. (Ольга Рыбчук)

   Он с трудом разлепил глаза. Солнечный свет уже вовсю струился сквозь незанавешенное окно. Солнце только утром заглядывало в его комнату. Всю оставшуюся часть дня, было темно и серо. Он встал, оделся, заправил кровать. И пошел умываться. Зеркала не было. Но по ощущениям он понял, что уже пора побриться. С возрастом щетина становилась все жестче. И бриться приходилось все чаще и чаще. Он любил гладковыбритое лицо. Никогда не понимал мужиков с растительностью на лице. Это же так неудобно!

   - О! Ты уже проснулся!

    Сашка, как всегда, был преисполнен оптимизма. Человек-зажигалка, одним словом.

   - Опять пропустишь самое интересное.

   Саша ухмыльнулся, и присел на подоконник. Он любил сидеть именно на этом окне. Хоть на окнах были решетки, именно здесь хватало места, чтобы примостить свою пятую точку.

   - А ты, как всегда, бодр и свеж. И как тебе это удается? После тех таблеток, что я пью, я с трудом глаза то могу открыть.

   - А тебе какие дают? Зеленые?

   - Да. Опять их назначили.

   - Гадость редкостная. - он кивнул с пониманием. - Мне их давно уже не дают. Я же не больной какой. Все знают, что я здесь так - по блату. Главное - в армию не попасть.

   Сергей знал это. Как и знал, что Сашку пристроила сюда мать, чтобы его не забрали на службу. Времена сейчас неспокойные. Многих новобранцев практически сразу же направляют в Чечню. А там война. Поэтому он их понимал. Понимал, но не поддерживал. Нет ничего хуже этой больницы. Он сам уже не помнил как оказался здесь. И как долго лежит в этой проклятой психушке. Говорят, что у него был нервный срыв. Но все уже давно прошло. Сергей не понимал почему его до сих пор не выписали. У него была одна отдушина - это Сашка. Ни с кем другим он так и не смог подружиться. Да и как можно дружить с сумасшедшими? Как говорил его дед: “С кем поведешься - от того и наберешься”. Сергей помнил это. И пытался сторониться этих людей.

   - Там завтрак уже раздают. Опять опоздаешь.

   - А как же ты? 

   - Я уже поел. Ты, брат, так всю жизнь проспишь. - Сашка спрыгнул с подоконника. - Ладно, увидимся позже.

   И он ушел. А Сергей поплелся в столовую.

   Как всегда, по утрам была каша. Сегодня давали манную. Сергей любил ее еще с детства. Мама ее очень вкусно готовила. Но здесь она была совсем другой. Какая-то слипшееся серая масса с комочками. Брр… Но выбирать не приходилось. 

   Все же в психушке кормили довольно сносно. Со временем, и эту еду начинаешь любить. 

   После завтрака, были процедуры. Всевозможные беседы, кружки “очумелые ручки”, как они любили шутить, и конечно медицинские издевательства. А еще - таблетки. Без них никуда. 

   Вокруг, то здесь, то там, ходили сумасшедшие. Кто-то улыбался во все тридцать два зуба, кто-то разговаривал сам с собой, а некоторые и вовсе смотрели в одну точку. Были и такие, кто мог бы показаться вполне нормальными, но Сергей знал, что кроме него и Сашки нормальных здесь нет.

   Правда, до них доходили слухи, что на четвертом этаже были совсем буйные. Но их держали отдельно под неусыпным присмотром медперсонала.

   На кружках больным предлагалось заниматься творчеством. Рисовать, лепить, или строить из конструктора. Сергей уже знал, что потом, каждый рисунок тщательнейшим образом исследовался врачами, и уже на основании их могли поставить диагноз. Он никогда не рисовал. И не потому, что опасался врачей, а просто не любил этого. Вот мама у него замечательно рисовала. Мама… Уже давным-давно она не навещала его. Но Сергей не обижался. Он знал, что у мамы и без него много забот. Дом, огород, работа. И все же, он сильно за ней скучал. Она была самым родным человеком.

   Сергей всем просим увлечениям, предпочитал игру в шахматы. Зачастую к нему, во время игры, присоединялся Сашка. Еще в школе Сергей стал КМС по шахматам. Это была игра, очищающая сознание, сродни музыке, или математике, поэтому он так ее любил.

   - А я тебе вот так конем схожу.

   - Сань, ну сколько повторять, так ходить нельзя! - Сергей переставил фигуру обратно. - Лучше вот так.

   - А я и не заметил. Серый, а ты думаешь о бабах?

   - О каких еще?

   - Ну, о таких, сисястеньких? - он показал руками на уровне груди два шара внушительных размеров.

   - Вот скажешь еще. Конечно думаю. Я же мужик. Но это нам не светит. Здесь и баб то нет.

   - А как же наша медсестричка? Марина Ивановна? Бабенка видная. Я бы ей вдул.

   - Да ты бы даже матрасу вдул! - усмехнулся Сергей. - Только никто тебе не даст. А Марина Ивановна девушка приличная. Видел кольцо на руке? У нее муж есть.

   - Ну, муж не стена…

   - Она же не сумасшедшая, с дураками связываться.

   - Ты, может, Серый, и дурак. А я здесь так. Не надолго.

   - Да знаю я. Знаю. Ты постоянно об этом говоришь. Шах и мат тебе, дружище.

   - Травников, к врачу. - крикнул санитар Борис. Здоровенный детина, с зеркально выбритой головой.

   - О, брат, за тобой пришли. Передавай привет Мариночке, - и Сашка заржал, что есть мочи.

                              * * * * *

   В кабинете у Анатолия Петровича всегда пахло персиками. Странно. В больнице, кажется даже стены пропитались запахом медикаментов, но только не этот кабинет.

   Анатолий Петрович был приятным мужчиной, лет пятидесяти на вид. Он чем-то отдаленно напоминал отца Сергея. Хотя тот умер, когда Сергей был совсем мальчишкой. Но у него остались воспоминания о его по-медвежьи крепких и теплых объятиях. Вот и Анатолий Петрович был крупным мужчиной с седыми волосами и пышными усами, как у барона Мюнхгаузена. С ним приятно было беседовать. Это был еще один человек, с кем Сергей любил разговаривать.

   Марины Ивановны сегодня не было. Возможно, взяла выходной.

   - Сергей, добрый день. Присаживайся, - врач достал толстую папку с личным делом пациента, и раскрыл его на последней записи. - Итак, что изменилось, после нашей последней встречи?

   - Все так же. Хотя чувствую я себя намного лучше. Срывов больше не было. Уже давным-давно. Доктор, я излечился? - спросил Сергей, втайне надеясь, что его скоро выпишут.

   - Ты подружился с кем-нибудь?

   - Нет. И не вижу смысла. У меня здесь только один друг Сашка. Ну, вы знаете его. Он говорит, что его скоро выпишут.

   - Его уже выписывали. Ты помнишь?

   - Помню конечно, но он вернулся на следующий день.

   - Действительно. Вернулся… - Анатолий Петрович сделал записи в карте. - Тебе нужно общаться, Сережа. Это крайне необходимо для выздоровления. 

   - Я понимаю, - он понуро опустил голову. - Но они же все сумасшедшие. Я же не такой.

   Он поднял голову, и посмотрел в глаза врачу. Тот не выдержал и отвернулся - столько мольбы было в этом взгляде.

   - Доктор, а когда придет мама? Она уже давно не приходила, - Сергей первым нарушил неловкое молчание. 

   - А ты сам как думаешь?

   - Наверно, у нее много дел.

   - Наверно, - Анатолий Петрович постучал ручкой по столу. - Сергей, а ты знаешь какое сегодня число?

   - Нет, доктор, не знаю. Я уже давно потерял счет дням. Я знаю, что на улице лето. Даже по ночам становится жарко. И ночь звезды особенно яркие. Еще я знаю, что сегодня пятница. Знаю, потому что вчера на обед была рыба. А все знают, что четверг - рыбный день. 

   - На сегодня, думаю, достаточно. Мы тебе назначим другие препараты. Эти оказались не эффективны. Ты можешь идти.

   - До свидания, Анатолий Петрович.

   - До свидания, сынок.

                           * * * * *

   - Привет, дуралей! - Сашка стукнул его по плечу. От неожиданности Сергей вздрогнул. - Как там Мариночка?

   - Ее не было сегодня. Только Анатолий Петрович. Он так и не сказал, когда меня уже выпишут. Только бесконечные расспросы и все!

   Сергей в сердцах пнул камень.

   День выдался солнечным. И их выпустили на прогулку. Где-то там, за забором, кипела жизнь. Ходили люди. По дорогам неслись красивые дорогие автомобили. Молодые девушки прохаживались в летних нарядах всевозможных оттенков. Встречались с кавалерами. Целовались. Или катили коляску, из которой выглядывало личико любознательного карапуза. Но это было там. За оградой. А здесь - сумасшедшие гуляли по парку, разросшемуся вокруг больницы. Гуляли под присмотром мордоворотов-санитаров.Все бы ничего. Но Сергей чувствовал, что жизнь проходит мимо. Что он так и не женился на Таньке из девятого “Б”. Что так и не понянчил сына, о котором столько мечтал. Так и не заглянул в окно к маме. Так ничего и не сделал. Ничего. Вокруг лишь психи. Да еще и Сашка. Сергей благодарил судьбу, что она забросила этого засранца сюда. Иначе, он точно сошел бы с ума.

   - Ну, чем займемся?

   - Давай, как обычно, посидим в нашей беседке. Там такой классный вид на город.

   - Давай! Кто последний - тот лох! - крикнул Сашка и сорвался с места.

                            * * * * *

   - Анатолий Петрович, вы здесь? Там ваша жена звонила. Я сказала, что вы уже закончили прием. Я не знала, что вы еще здесь.

   - Ничего, Наташенька. Не стесняйся. Доставай уже свои сигаретки.

   Они были в курилке, отведенной для персонала. Наталья Игоревна достала свою тонкую сигаретку, ловко ее прикурила. Анатолий засмотрелся на нее. Ему нравились курящие женщины. В их красивых наманикюренных пальчиках, сигарета смотрелась особенно привлекательно. Он отвернулся к окну.

   - На кого вы все время смотрите? Уж не на больных ли?

   - Видишь того парня? Травников Сергей. У меня сын был с ним одного возраста.

   - Да, конечно. Это же наш шизофреник Сереженька. Безобидный мальчик.

   - А знаешь ли ты, Наташенька, что с ним приключилось?

   - Нет, Анатолий Петрович, он был здесь еще до моего прихода.

   Анатолий затянулся табачным дымом, будто собираясь с мыслями. 

   - Он служил в армии, когда их застала война в Чечне. И их, еще не обученных ребят, кинули в самое пекло. Там был настоящий ад. И буквально, перед самым дембелем, их отряд нарвался на многочисленный отряд душманов. Всех убили. Остался в живых только Сережа. Он был сильно ранен, но жив. После госпиталя, его комиссовали. Он сразу же отправился в Омск к маме. По приезду ему сообщили, что она покончила с собой. Ей по ошибке пришла похоронка на сына. Так часто бывало в то время. И психика у парня не выдержала. Он попал сюда. Он ни с кем не разговаривал. Замкнулся в своем маленьком мирке. И спустя год, стал мне рассказывать, что подружился с парнем по имени Александр. Что Саша на самом деле не сумасшедший. Что он только косит от армии. Но дело в том, что во всей нашей больнице нет никакого Александра Белозерова. Тогда я навел справки. Оказалось, так звали его друга. Он подорвался на гранате, закрыв ее своим телом. И тем самым спас Сергея. Так он и живет с вымышленным другом по имени Саша. Он не знает какой сейчас год. Он почему-то уверен, что мама его навещает иногда. Он не помнит даже то, что служил. Его психика огородила Сережу от всех плохих воспоминаний.

   Анатолий дрожащими руками затушил сигарету.

   - Скольким парням эта проклятая война сломала жизни! Скольким семьям! Кому она была нужна? Правительству? Государству? Или нам? Может Сереже? А я отвечу кому - богатеям. Тем мразям, которые зарабатываю деньги ценой жизни наших детей!

   Он перевел дух и уткнулся лбом в окно.

   - Мой сын. Мой Артемка, погиб в тот же год, когда ранили Сергея. Ему было девятнадцать лет! Такой молодой… И знаешь, Наташенька, я вот смотрю на Сережу и думаю, что лучше бы мой мальчик сошел с ума, и жил в вымышленном мире, а не гнил в земле. Лучше бы я приходил к нему в больницу, и мог обнять его. Такого родного. Такого… Живого.

   Он сжал кулаки и тихо вышел в коридор. Наталья осталась там. По ее щекам текли слезы. Она еще долго не могла покинуть это уединенное убежище. Она все смотрела, и смотрела на одного парня, который сидел в беседке. Вдали ото всех. Вдали от всего мира. Наедине с собой.