Обретение Рая

Здесь не было Пространства. Не было и Времени. Была лишь

Бездна, вечная Бездна, и одинокий Дух носился над нею, и он сам был этой Бездной. Он не помнил, кто он, откуда и когда появился на свет,

а точнее — на эту непроглядную Серость, и казалось ему, что он всегда был здесь. Лишь какие-то яркие, непохожие на существующую серую действительность и такие далёкие образы изредка тревожили его всеобъемлющее сознание, но он не в силах был связать их

в единую картину.

Измученный бесплодными попытками что-либо вспомнить, Дух решил предпринять хоть что-то. И едва он подумал об этом, едва первая в этом, ещё не родившемся, мире мысль пробежала по сущности Духа, как лёгкий и сверхъестественно мягкий свет прорвал Бездну Вечности и заструился сквозь зарождающуюся Материю. Образы ещё сильнее нахлынули на Духа, застучались в его забытую Память, и, вдохновлённый ими, он произнёс на всю молодую Вселенную первые слова на доселе неслыханном, нежном и певучем языке:

— Звёзды... Мир... Планеты... Вселенная...

И тотчас Космос озарился бриллиантовым блеском миллиардов светил. Часть сущности Духа отделилась и приблизилась к одной маленькой планете у далёкой, затерянной в глубине Вселенной звезды, и всю свою энергию направила на этот ничем не примечательный кусочек Материи в океане вечного Ничто. О других планетах он — тот, что был ЗДЕСЬ, — даже забыл на время, будучи поглощён своими далёкими воспоминаниями. Беспрерывно рождались новые слова, и тотчас возникали соответствующие им понятия:

— Моря... Реки... Горы... Озёра... Леса... Рыбы... Травы...

Планета сделала три круга вокруг светила, пока не приобрела должный вид. Но чего-то не хватало, и Дух видел это. Он замер, углубившись в воспоминания. И вдруг образ какого-то существа, могучего и прекрасного, предстал перед ним.

— Ева, — произнёс он почему-то. — «Ариэль», — подсказала

ему Память.

Прекрасная — невообразимо прекрасная для любого из Миров — девушка появилась вдруг на тёплой поляне где-то в субтропическом поясе планеты. Она лежала на желтовато-зелёной траве, и казалось, что она спала; но спала она, не дыша, и не было слышно биения её сердца. Она не была мертва: она просто НЕ БЫЛА ЕЩЁ ЖИВА. Её тело покрывали блестящие доспехи. На золотой цепочке, на шее девушки, находилась чёрная восьмиконечная металлическая звезда с изображением пятиконечной звезды в круге и скрещённых мечей в центре. Символ повторялся и на остроконечном золотом шлеме, украшенном огромным бриллиантом и лежавшем рядом с девушкой. Чёрные длинные волосы её разметались по траве.

С каким-то непонятным ему самому чувством смотрел Дух

на девушку, которая продолжала лежать без движения под тенью

южных деревьев.

— Адам, — произнёс он, наконец. — «Ариман», — мелькнуло

в его сознании, и он

ВСПОМНИЛ...

*

Он приподнялся и оглядел своё новое тело. Оно нравилось ему, как нравился и чёрный блестящий облегающий костюм с белыми напульсниками и воротничком и всё тем же загадочным знаком — Звездой Аримана — на белом же поясе. Затем тот, кто раньше был бесплотным Духом, перевёл взгляд на девушку. Лишь одной детали не хватало в её костюме, и Ариман был рад, что не сотворил её; Меч был этой недостающей деталью.

«Что же, — подумал новый Создатель, — пусть остальной мир завершает моя вторая сущность — мой Дух. А я...»

Он наклонился над Ариэлью и коснулся губами её лба.

— Встань, Ариэль! — произнёс он, и девушка поднялась.

Они обменялись всего одним счастливым взглядом, всего одной улыбкой, и пошли, взявшись за руки, на Восход, навстречу Солнцу и Миру: в глубину леса, в глубину планеты, в глубину Вселенной —

НАВСЕГДА.