Арабская ночь

Григорию Селенину только что исполнилось двадцать семь лет, двадцать семь из которых он прожил в провинциальном городе Комолово.

В девятнадцать он начал работать в турфирме — сначала стоял на кассе и печатал документы, затем продавал билеты на внутренние рейсы, а последние пять лет занимался отправкой русских туристов в арабские страны.

Дневной цикл у Гриши был следующим: подъем в пять утра, душ, завтрак, перекур, ленивый подъем портфеля, машина, детский сад, работа, перекур, обед, перекур, дом, ужин, перекур, любовь (исключительно с женой), перекур, отбой в девять вечера.

Избытком денег Гриша не страдал, зато страдал от их острой нехватки. Машина у него была самая простая, но надежная, жена глупая, но добрая, дочь маленькая, но смышленая, а квартира наследственная, но с ремонтом.

Говоря абстракцией, Гриша был медианой в середине середины. Так он и жил почти тридцать лет, пока не наступила ночь на 20 июля 2007 года.

—

Отходя от темы, но, на самом деле, находясь в ее центре, стоит отметить, что арабские страны всегда пугали Гришу.

Бывал ли он хоть раз в Египте, Сирии или Тунисе? Помилуйте, конечно, нет. Он выезжал в соседний город лишь однажды, но это путешествие было настолько сумбурным и туманным, что, считайте, его и не было.

В русской душе Григория Селенина ничего не сходило с места при упоминании жары, нестерпимого солнца и горячих пустынь. Зато мысли о загадочной арабской ночи, холодной Луне, всадниках в фиолетовых куфиях и их длинных темных тенях на холодном песке останавливали его взгляд на самых разных предметах офисного стола.

19 июля 2007 года, за девять часов до роковой аварии, Григорий приехал домой и сел ужинать с семьей. Вечерний прием пищи был отрепетирован идеально, а потому прошел без изменений. За шесть часов до аварии, в 21:00, они с женой крепко спали на животах, как солдатики. За минуту до столкновения Гриша тихо вскрикнул во сне, а через секунду на всю улицу прозвучал стук металла о металл.

Это был первый случай жизни Григория, когда он встал позже девяти вечера и раньше пяти утра.

—

Больше в квартире никто не проснулся.

Гриша оторопел. Собственно, как и любой, кто уснул ранним вечером и проснулся поздней ночью.

Он привык курить, когда ничего непонятно (да и когда понятно, тоже), поэтому вышел на балкон прямо в пижаме. Вид за окном пятого этажа: от края до края тянется дорога, за ней огромный пустырь с гаражами, за гаражами виднеются огни аэропорта, под балконом небольшая стоянка и магазин, слева выступает здание ночного ресторана, а справа находятся жилые дома.

Гриша не сразу нашел причину своего пробуждения. Разбитые машины стояли слева и были еле видны. Водители ходили вокруг обломков, разговаривали и кричали друг на друга.

Внезапно из ресторана вышли люди. Всю жизнь Гриша думал, что это заведение не работает, однако сейчас с удивлением обнаружил, что по ночам там кипит жизнь: из окон пробивались яркие лучи, громко играла музыка, а парковка была заставлена машинами.

Гриша не знал, как реагировать на все это. Он попал в совсем другой мир — темный и скрытный. Ночной.

В домах свет горел почти у трети жильцов. По дороге проехали машины. «Почему они не спят?» — подумал Гриша. Ему казалось, что ночью город атрофирован и засыпает вместе со своими жителями. Он посмотрел наверх. Прямо над ним горела Луна. Звезд почему-то не было. Он достал еще одну сигарету.

Из его дома вышли два человека, перешли улицу, и, оглядываясь, направились к кустам. Гриша внимательно следил за ними. «Видимо, бессонница…» — подумал он.

Внезапно из кустов выпрыгнули двое полицейских, связали незнакомцам руки и поставили их на колени. Те и не сопротивлялись. Они лежали еще секунд тридцать, пока полицейские не достали ятаганы и не отрубили им головы.

—

Гриша стоял с открытым ртом и держал в руке потухшую сигарету.

В это время с аэропорта шумно взлетел вертолет. С каждой секундой его было видно все лучше и вскоре стало понятно, что он направляется к балкону.

Рев лопастей усиливался. Грозно наклонившись вперед, громадина неслась на Гришу. Потоки воздуха прижимали пижаму к телу, волосы развивались — еще мгновение, и этот железный скарабей залетит в его окно.

Но перед самым балконом вертолет вдруг остановился, выровнялся, и медленно повернулся боком. Гриша едва уловил эти движения — потоки воздуха не позволяли надолго открыть глаза. Из кабины высунулась голова в арафатке, и, щурясь от шума, крикнула ему: «Yaeish almusab bialfisam fi manzil muajih lilqamar!»*

يعيش المصاب بالفصام في منزل مواجه للقمر*
пер. с араб. «Шизофреник живет в доме напротив луны».

—

Вертолет улетел, и Гриша остался в тишине. Он спокойно достал еще одну сигарету, высунул голову в окно и посмотрел по сторонам. На голову что-то медленно падало.

В это же время над собой он услышал мужские голоса. Гриша перевернулся затылком к улице, облокотился спиной на подоконник и увидел, как свисающие руки щелкают по папиросам.

— Да что эти бабы? — доносилось сверху. — Надо самим собой заниматься. Ты же бомжара.

— Я, что, приказать себе должен? Но согласен, надо это заканчивать.

— Ну так и заканчивай. Она свихнулась, спятила она. Сбрендила.

— Я понимаю…

— Пока ты лох, все твои силы уходят на то, чтобы не выглядеть лохом. А они должны уходить на то, чтобы не быть лохом.

— Так ты сама лошара.

— Ты прав, обезьяна. Наливай и пойдем писать.

Раздались звон рюмок, хрипы и вздохи. А потом отвратительный лысый гуль перевесился через балкон, громко сплюнул и закрыл за собой окно.

—

«Это такая чертовщина по ночам творится? Почему никто об этом не говорит?». Гриша посмотрел на часы — четыре утра. Уже должно светать, но пока подозрительно темно.

Он перевел взгляд обратно на улицу, но ничего не увидел. Все пространство за окном заполняла непонятная черная пыль — она клубилась, темная и густая, переворачиваясь, как тысячи волн, мягко вплывающих друг в друга. Из черного водоворота глядел ярко-желтый глаз. Гриша присмотрелся к нему и увидел очертания ворона.

— Это пепел. — птица говорила нежным голосом восточной жены. — Смотри, сколько бы ты мог выкурить, если бы не спал ночами.

— Что происходит? — прошептал Гриша.

— С тобой слишком долго ничего не происходило. Поэтому загребай большими кусками.

Ворон сказал это и пропал вместе с пеплом.

—

Гриша выдохнул, глядя на Луну.

Она чем-то пугала его. Казалось, это была не милосердная русская Луна, а жестокий, острый арабский серп.

И почему так светло?

Он зажмурил один глаз и закрыл Луну большим пальцем. Свет не погас — действительно, Луна сейчас освещает Землю. Но когда Гриша убрал руку, то обнаружил, что светило исчезло. Он посмотрел на большой палец и увидел на нем бело-серый камушек. Гриша переложил его на ладонь и понюхал — да, и правда, Луна. Не зная, что делать, он решил отнести находку жене.

— Катя… Катя!

— М-м-м? — сквозь сон ответила она. — Что случилось?

Гриша показал ей ладошку и тихо сказал:

— Смотри, что я нашел на балконе.

Катя посмотрела на пустую ладонь мужа, откашлялась и сонно спросила:

— Гриша, ты почему не спишь?