Глава 41

 Моргана вышла с собрания заговорщиков, слегка пошатываясь от усталости. Только у своей комнаты она поняла, что за день так и не ела – ей не удалось позавтракать, не удалось пообедать, и поужинать тоже. Можно было, конечно, пойти на кухню, попросить что-нибудь поесть, но тогда…

Во-первых, дойдёт до Артура. Или до Кея. Во-вторых, до кухни идти далеко, а глаза у Морганы уже слипались, голова гудела, пытаясь не растерять все договорённости о датах, часах и минутах.

«Северные ворота должны быть открыты», - думала Моргана, сворачивая в коридор. – «Должны быть открыты…до заката. Ой. До рассвета. Чёрт…»

Ей срочно требовался отдых, она начинала путаться в своих мыслях, но, толкнув дверь в свои покои, поняла, что отдых не грозит.

В её комнате, в одном из кресел, спиной к дверям, сидел Артур.

-Артур? – удивилась Моргана, понимая, что ближайший час-два, ей придётся либо ругаться, либо спорить…так или иначе сражаться.

Король поднял голову, повернулся к ней, кивнул, провёл рукой, приглашая сесть. Моргана обошла его кресло и села напротив и только теперь увидела, что на столике между креслами стоит красивый золочёный поднос с нетронутой едой. На тарелках аппетитно лежали кусочки мяса, овощи, политые винным уксусом, куски свежего, пусть уже и холодного хлеба с тыквой, а в самой маленькой тарелочке лежали пирожные, похожие на те, что покупал Мерлин в детстве.

-Где ты была? – строго спросил Артур и тут же сам себе сказал, - не отвечай. Не хочу знать. Ты не была на обеде и ужине. Я думал, что ты голодна.

-И это так, - согласилась Моргана, с подозрением взглянув на Артура, пытаясь угадать, что с ним стало.

-Поешь, - предложил король, придвигая к ней тарелку с мясом.

Моргана потянулась за овощами, но Артур принял это по-своему.

-Куски крупные? Я порежу!

Он с готовностью схватил золочёный нож и принялся терзать несчастные куски оленины.

-Я не ем мясо, - тихо напомнила Моргана, а про себя подумала, что Ланселот – тот, кого она не принимала долго всерьёз, тот, кто был объектом её не самых добрых шуток, знает её намного лучше. Он запомнил, что она не ест мясо, угадал, предложив ей десерт…

-Точно, - Артур растерянно улыбнулся, откладывая нож. – Я как-то забыл.

Моргана не ответила, набросившись на овощи. Про свою нелюбовь к сладкому она решила уже не говорить – мало ли, Артур ещё подумает, что он вообще не знает своей сестры! Расстроится, наверное…во всяком случае, хотелось верить, что расстроится.

-Зачем пришёл? – спросила Моргана, утолив первый порыв голода, и наливая себе из кувшина вина. Ну, конечно же – не фландрийское! Какое-то южное, судя по весёлому яркому цвету. Вот идиот…

-Мириться, - кротко отозвался король, подвигая Моргане второй кубок, для себя. Моргана наполнила и его.

-С этим ты опоздал, братец. Мириться поздно, я по-прежнему считаю, что ты…

-Трус, подлец и мерзавец? – с улыбкой спросил Артур, жестом прося фею замолчать.

-Ты сам всё прекрасно знаешь! – пожала она плечами. – Видишь, как прекрасно?

-Я не хочу жить во вражде с тобой. Я хочу, чтобы ты приняла моё решение. Чтобы были ты, я и Мордред, - Артур поднял кубок, - за нас, Моргана.

-За нас, не чокаясь! – поддержала фея и залпом осушила кубок, выдохнула : сладкая гадость, как такое можно пить? – Артур, откажись от своего плана, откажись от войны с де Горром, от приманки на Гвиневру…вообще, отпусти её на все четыре стороны! Мы займёмся восстановлением и расширением Камелота, построим мельницы, засеем поля, заведём виноградники…

«Не всё же время эту гадость пить!»

-Построим флот, школы, церкви, города…

«Откажись от своих безумных планов, и я буду воевать против де Горра на твоей стороне! Я найду способ удержать хрупкий мир, я всё сделаю, ещё можно всё исправить…пожалуйста!» - Моргана мысленно взмолилась, пытаясь вложить все свои чувства в прикосновение к руке брата.

-Мы всё разрешим! – убеждала она.

-Моргана, - Артур накрыл её ладонь свободной от её прикосновения рукой, - я больше всего желаю, чтобы было так, но де Горр никогда не даст жить мне спокойно. Гвиневру…я не имею права отпустить её так. Я король, я должен заботиться о благе народа, а народ не может жить спокойно, пока есть враг снаружи.

Моргана попыталась было что-то сказать, но Артур дал понять, что ещё не закончил и фея осеклась.

-Ты говоришь хорошо, красиво. Но ты говоришь, бедная моя сестра, что враг внутри. А он за границами, совсем близко к нам! Я должен его уничтожить.

-Артур, - не выдержала Моргана, - ты не понимаешь! пока ты считаешь, что враг снаружи, а не внутри, враг набирает силу и внутри, и снаружи и мы уже почти погибли. Если ты не откажешься от своих идей, нам всем придёт конец. И тебе, и мне…и Мордреду.

Запрещённый приём, наверное. А впрочем, сейчас уже не до запретов!

Имя сына подействовало странным образом на Артура – он нежно взглянул на Морганы, затем помрачнел, помолчал и сказал:

-Моему сыну достанется даже не королевство, а Империя!

-Империя? – Моргана захохотала, - Артур, ты чего? Какая империя? Пепла? Смерти? у него скоро не будет и королевства!

-Будет, - спокойно отозвался Артур. – Будет. Он станет гордиться тем, что он…

-Плод кровосмешения, - не удержалась Моргана, отодвигаясь и скрещивая руки на груди.

-Это была твоя идея, ты пришла ко мне в облике моей невесты! – не сдался Артур, уставший от того, что Моргана постоянно задевает его этим. – Я не мог знать, что это ты.

-В первый раз так и было, - не стала спорить Моргана, - а дальше? А сейчас? ты что, не можешь отличить светлые волосы своей жены от моих тёмных? Мой голос путаешь с её?

-Нет, не путаю. В этом я грешен, - признал Артур. – Но в аду нам вместе гореть, Моргана.

-Я уже горю, Артур! Я ад в себе ношу. Я носила его в чреве своём, а теперь ношу пустоту и бездну, - Моргана снова наполнила сладким вином кубок и снова залпом осушила его. – Я ад в себе ношу, братец…

-А я в себе – тюрьму! – в сердцах выкрикнул Артур. – Ты не одна страдаешь!

Помолчали. Моргана скрыла паузу за преувеличенно сосредоточенным изучением овощей, к которым снова обратилась, Артур – за разглядыванием вина в кубке.

-Хорошо! – Моргана решила зайти с другой стороны. – Артур, ты хочешь, чтобы я любила тебя…

-Я хочу, чтобы ты никогда не появлялась в моей жизни, чтобы не было нашего знакомства, чтобы ничего не было, - возразил он. – Но это невозможно. Я ненавижу тебя, но не могу без тебя же. Так что – да, я хочу, чтобы ты любила меня.

-То же чувство, - признала Моргана, ища взглядом кувшин с вином – овощи слишком сильно пропитались уксусом, и хотелось запить этот вкус. – Но как я могу любить тебя, зная, что ту, которая любила тебя, ты готов так…отдать на заклание?

«И даже убить!», - с горечью подумал Артур, пододвигая Моргане свой кубок.

-Спасибо. – Моргана сделала глоток, Артур же принялся наполнять её пустой кубок. – Как мне верить в твою любовь? Как мне любить тебя, если ты так можешь разорвать чужое чувство?

-Я должен так поступить! – Артур говорил с убеждением. – Она – ключ к свободе от врага.

-Внешнего врага! И ключ к ярости внутреннего! – влезла Моргана. – Артур, внешнего врага можно сдержать, а внутреннего – только уничтожить. Ты готов лить кровь своего народа впустую? Война с соседскими землями – пустяк, война в одной земле – разъедающая язва! Артур, мы едва-едва не пропадаем…

-Едва-едва? – Артур широко улыбнулся, и Моргана смутилась.

-Мы заходим в тупик, перед нами уже нет пути, нет выхода, и своими действиями ты закрываешь перед собой все двери, кроме одной…двери в склеп.

-В этом величие короны! – ответил Артур, слова Морганы не пугали его.

Моргана прикрыла глаза, считая до трёх и успокаиваясь хоть немного. Она верила, что до Артура ещё можно достучаться, что если ей удастся правильно подобрать слова, она сумеет отсрочить кошмар, который так живо вырисовывали заговорщики сегодня.

-Устрашение против устрашения? На всё воля небесная, и даже воля короля идёт от небес!

-Бог нынче устарел, - не удержалась Моргана вновь, цедя слова сквозь зубы.

-Верно, он мягкосердечен, - произнёс Артур. – В бою мы тверды, но за пределами войны – слабы и ничтожны, прощаем врагов, щадим и покровительствуем заведомым слабостям.

«Уриен покровительствовал Гедеям…» - в ужасе подумала Моргана, понимая, что прислушивается к словам Артура.

-Ныне это серьёзная ошибка. И даже преступление, - подвёл итог Артур. – Понимаешь, я должен пожертвовать Гвиневрой, чтобы ты и мой народ жил лучше. Я должен уничтожить Мелеаганта, засевшего под боком моих земель, чтобы мой народ выдохнул. Темница оденет в камень тех, кто будет слаб и недостоин, понять моего замысла!

«Боже, когда же я уже умру…» - подумала Моргана, жалея, что кувшин с вином лишь один.

-Умирать будет легче, чем жить, - словно бы прочтя её мысли, сказал Артур, взял руку Морганы и поднёс к губам, но не коснулся, спросил. – Можно?

Моргана только кивнула.

***

Расходились заговорщики уже поздно. Ланселот с облегчением закрыл за последним посетителем дверь, распахнул окно, впуская ночной воздух, и прислушался к городской площади…

Словно бы отвечая на его вопрос, часы пробили два часа ночи и это кое-что значило. Это значило, что Ланселоту уже исполнилось двадцать два года. Не то, чтобы он был особенно этим удивлён, он понимал, как устроено время и что его возраст меняется, но что-то всё-таки обожгло его сердце.

В такие минуты, разгорячённый острыми спорами, и точно понимая, что сон к нему сейчас не придёт, Ланселот ударился в странное чувство меланхолии. Он сел на подоконник, вслушиваясь в ночь и вглядываясь в небо и размышлял.

Это было очень интересно, видеть отдалённые дозорные огоньки, и темноту, упавшую паутиной на ночной Камелот. Ни голоса, только шелест ветра…

Все спали. Спали воины, уставшие от битв, и мирные жители, спали крестьяне, собиравшие весь день урожай и воры, торговцы и священники, спали те, кто имел самые чистые души и отъявленные грешники. Ночной покров упал, одурманивая, увлекая, погружая целый мир в полотно из бесконечного, будто бы, одеяния.

-И только я как проклят! – с горечью, обращаясь сам к себе, сказал Ланселот. Никто не мог его слышать в этот час, а слова требовали жизни. соскользнув с его губ, слова бросились в бездну ночи и растворились, наверное, посмеявшись напоследок вместе со свежестью и воздухом.

«Чего я добился?» - думал Ланселот, глядя на небо, в котором блестели лукавые серебряные звёздочки. – «Я хотел быть рыцарем, хотел умереть за короля, а теперь…я любовник королевы, разменная фигура и заговорщик. Я предал всё, во что верил. Я не верю больше в короля, которому служу и…»

Закончить свою мысль Ланселот не смог, не желая испытывать новый приступ боли и стыда. Днём. Когда кровь кипела, он не жалел и не раздумывал ни о чём. Было дело, были люди, но ночь приходила, обнимая Ланселота за плечи, и смерть предательски дышала ему в затылок, заставляя дрожать.

«Я не должен быть таким!» - Ланселот ударил кулаком по подоконнику, что-то упало на пол. – «Я должен быть честен со своим королём, но в итоге, я готов обратить меч против него! впрочем, не должен – это слишком странная формула. Не должен и король быть…таким трусом и мерзавцем!»

Моргана как-то сказала Ланселоту, что молодость – это время пробовать наслаждения, не боясь, что тебя что-то убьёт, ведь пока ты молод, ты только получаешь раны, которые начинают ныть уже к зрелости, а к старости и вовсе сводят с ума.

-Значит, я уже потерял свою молодость, - тихо прошептал Ланселот, в груди его горело что-то очень жуткое, пугающее. – Кажется, я умираю.

-Моргана, - спросил Ланселот тогда, когда она поделилась с ним своим наблюдением, - а ты сама чувствуешь себя молодой?

Моргана взглянула на Ланселота так, что рыцарю захотелось съёжиться, и мрачно покачала головой.

-Знаешь, как говорят? – спросила она с усмешкой. – «Живущий вечно я! Я – извечное человеческое страдание и мне шесть тысяч лет!»

-Что? – Ланселот тогда едва не выпустил из рук все книги, которые держал в руках, помогая Моргане и тогда ещё живому Мерлину, с поиском какой-то карты. – Это ведь о Каине!

Ланселот, смущаясь под взглядом Морганы, процитировал:

-Шесть тысяч лет Каин, нетленный в своей злобе, просидел, жив и невредим…

-Довольно! – оборвала его тогда Моргана и уже тихо добавила. – Я и есть Каин, Ланселот! Я – братоубийца!

Ланселот тогда, рискуя нарваться на заклинание, кинжал и ласковое слово, порывисто обнял Моргану, не будучи в силах не обнять эту ссутулившуюся, оставившую радость женщину раньше положенного времени.

-Я тоже Каин…- тихо засмеялся Ланселот, вслушиваясь в ночь. – Я тоже Каин. Я братоубийца…

Хотелось говорить с кем-то, хотелось даже не сострадания и участия, а пусть и презрения, главное, жизни, подле себя. Но никого не было рядом. Ланселот вглядывался в ночное небо и слушал покрывало безжизненного утомления, позволяя холодному воздуху проникать в его комнату.

Рассвет принёс не только нетерпимую утреннюю прохладу, вынуждая Ланселота слезть с окна и закрыть его, но и тихий стук в дверь. Сначала рыцарь решил, что ему показалось, ведь если что-то происходило, то к нему врывались с криками и воплями, а сам он никого не ждал. Однако стук повторился и Ланселот крикнул, что можно войти.

Обернулся и поперхнулся словами приветствия, увидев гостью.

-Моргана? – от ночного воздуха голос слегка охрип.

Фея проскользнула в комнату, прикрывая за собою дверь.

-Угадал, - усмехнулась она и сунула руку в карман плаща. – Ну? Двадцать два года не каждый день исполняется, верно?

-Откуда ты знаешь? – побледнел Ланселот. Он всеми силами скрывал от всех свой возраст, зная, что рыцари его всерьёз не воспринимают. Уже второй год он был при Артуре, но пока никто не проведал его именины.

-Ну, привет! – возмутилась демонстративно Моргана, уперев руки в бока. – Я тебе что, цыганка с торговой площади? Я – фея, советница короля, на минуту!

-А тебе бы пошёл костюм цыганки. – Не удержался Ланселот, и Моргана швырнула в него подобранной с постели подушкой. – Прости, прости!

-Так, - сурово заговорила фея, сверля рыцаря глазами, - Ланселот, кто бы мог подумать…я хочу поздравить тебя с днём Ангела, пожелать тебе остаться таким, какой ты есть, потому что – это лучшая версия для многих людей. Ты очень заботливый и верный друг, помощник и соратник.

Ланселот почувствовал, что краснеет и смущение связывает его по рукам и ногам.

-У нас с тобой не заладилось общение, - признала Моргана. – Я тебя ни во что не ставила. Но ты не только доказал мне, что я…о, господи, не права, но и то, что ты благороден, и не припоминаешь мне моих ошибок.

Ланселот не ответил. Подошёл к фее и обнял её, благодарно и аккуратно, стараясь хоть так скрыть своё смущение и предательски подступающие к глазам слёзы. Моргана не ожидала этого порыва, и даже растерялась, но, сориентировавшись, обняла его в ответ и легонько похлопала по плечу, успокаивая.

-Вот ещё, да…- Моргана сунула руку в карман плаща, оторвавшись от Ланселота и выглядя сконфуженной и смущённой не меньше него, - это тебе. На долгую память.

Она сунула в руки Ланселоту длинную узкую шкатулку из серебристого дерева, украшенную деревянным листом и кружевными узорами. Рыцарь растерянно открыл её и увидел на тонкой подкладке медальон из чёрного серебра. Круглый, достаточно массивный, он служилой опорой для маленькой, выложенной искусными камнями, ящерицы. Ящерица блестела чёрными глазками, и Ланселоту показалось, что она откровенно усмехается. Медальон фиксировала переплетённая серебряная цепочка, достаточно длинная, чтобы носить его с удобством.

-Ты сумасшедшая! – Ланселот с благодарностью воззрился на фею.

-Прости, а ты думаешь, что ты нормальный? – засмеялась она. – Тебе нравится?

-Очень красивый! – Ланселот бережно извлёк медальон из шкатулки. – Потрясающе, Моргана!

-Я знаю, - улыбнулась она, искренне радуясь тому, что Ланселот принял её подарок. – А теперь скажи-ка, милый друг, чего ты ночами не спишь?

Она проследила за кроватью, увидела нетронутую постель…

-Вспоминал Каина, - мрачно бросил Ланселот, надевая медальон на шею.

***

В этот раз Лея, увидев Уриена, даже не испугалась. Она ждала его появления и молилась, чтобы он пришёл. Первый раз за всё время, она ушла спать в свою каморку, не замечая умоляющих взглядов Гвиневры, которая последние дни боялась спать даже в темноте, не говоря о том, чтобы остаться в одиночестве. Лея сначала заверяла, что она услышит за дверью, если что-то произойдёт, но Гвиневра только держала её за руку и умоляла остаться.

Лея пожала плечами и заявила, что осталась бы, но чувствует себя неважно и чтобы королева не подхватила какой-нибудь болезни ненароком, считает своим долгом спрятаться у себя. Гвиневра была поражена таким неожиданным переходом Леи, но удерживать её силой не стала. Да и не была способна к этому.

Впрочем, Лея, понаблюдав за Гвиневрой, тяжело вздохнула и отправилась к леди Вивьен.

Придворная дама встретила Лею при полном параде, несмотря на ночной час и неожиданность визита.

-В чём дело? – высокомерно поинтересовалась она, увидев появившуюся Лею.

-Я дурно себя чувствую, - быстро сказала Лея, - вы не могли бы эту ночь провести с королевой?

Леди Вивьен внимательно посмотрела на служанку с полминуты. Затем кивнула, скрылась за дверьми своих покоев и вышла оттуда меньше, чем через пять минут, преисполненная решимости и готовая ко всему.

Гвиневра недолюбливала леди Вивьен, но страх остаться в темноте спальни и одиночестве были сильнее. Гвиневра свернулась калачиком на своей огромной постели, которая оставалась холодной и слишком большой для неё одной уже долгое время, а леди Вивьен устроилась на жёсткой софе. Свечи, по просьбе королевы, тушить не стали.

Лея скрылась в своей каморке, легла на постель, натянула одеяло до самого подбородка и принялась ждать, закрыв глаза, молясь про себя на приход Уриена. Пусть в любом виде. Пусть мёртвый – но пусть придёт!

Тем временем Гвиневра, сон к которой не приходил, позвала тихонько и робко:

-Леди Вивьен, вы спите?

-Для вас, королева, никогда! – заверила придворная дама, борясь с зевотой.

-А вы можете рассказать мне что-нибудь? – смущаясь, попросила Гвиневра. – Я не могу заснуть.

Леди Вивьен поборола тяжёлый вздох. Придворной даме было тридцать шесть лет, и она считала себя состоявшейся женщиной. Королеве было семнадцать, и она в глазах леди Вивьен считалась ребёнком. Первый раз, когда Леди Вивьен вообще увидела Гвиневру, то чуть не потеряла сознание от шока. Шестнадцатилетняя девчонка из герцогства Кармелида, одетая в добротные, но уже чуть потрёпанные наряды, худая и бледная, болезненная, и всё-таки счастливая, с горящими глазами, сумела удивить придворную.

Сейчас на лице Гвиневры не осталось счастья. Только болезненность и неожиданная взрослость за такой короткий срок!

-Конечно, ваше величество, - согласилась леди Вивьен, села на софе, от которой ей было очень неудобно, но жаловаться она не смела. Впрочем, Гвиневра, кажется, угадала.

-Идите ко мне, - предложила она, - подвигаясь на своей кровати.

Лея уже почти задремала, когда её лица ласково коснулись. Она открыла глаза, и увидела в лунной свете Уриена, сидевшего на её постели.

-Я ждала, - прошептала она, обхватывая его руку, своими ладонями. – Я ждала!

-Я тоже ждал, - хрипло отозвался Уриен. – Я ненадолго, скоро придёт рассвет и мне нужно идти…

-Пожалуйста, - со слезами на глазах прошептала Лея, поднимаясь на постели и обвивая шею Уриена. – Прошу тебя, приходи ко мне.

-Я могу даже остаться с тобою, - Уриен коснулся её волос, погладил и, заметив, что Лея оторопела, взял её лицо в свои. – Ты хочешь? Я могу вернуться!

-Вернуться? – тупо переспросила Лея, чувствуя, как в груди вместе с огнём поднимается и холод.

-К тебе, - подтвердил граф, проводя пальцем по губам Леи. – К тебе одной. Только к тебе…

Лея сморгнула слёзы. Реальность разбивалась осколками хрусталя. Она почувствовала себя обманутой. Уриен никогда не забыл бы Морганы. Никогда. Разум воспротивился, выкручивалась душа. Лея грубо оттолкнула Уриена в грудь, и, забыв о том, что за тонкой дверью разместилась Гвиневра и леди Вивьен, завизжала:

-Прочь! Пошёл прочь!

-Дура! – прошипел Уриен, и Лея отвернулась, зарыдав.

Дверь с грохотом отворилась. На пороге, со свечой в руках, стояла с самым боевым видом леди Вивьен. За её спиной выглядывала насмерть перепуганная Гвиневра.

-Лея! – позвала королева робко, пока леди Вивьен со свечой обшаривала углы маленькой каморки.

Лея перевела взгляд на неё, на леди Вивьен и её тело задрожало.

-Бедная моя Лея! – Гвиневра бросилась к служанке, обняла, успокаивая. – Тебе приснился кошмар?

-Лея, а вы открывали окно на ночь? – леди Вивьен замерла у распахнутого окна, которое Лея не замечала открытым.

-Нет, - прошептала Лея, чувствуя, что разум оставляет её стремительно.

-Кто здесь был? – леди Вивьен оставила все сантименты, выхватив кинжал из корсета, она крутанула его в пальцах, с яростью взирая на Лею. – Ну?

-Уриен…- едва не потеряла сознание девушка.

-Что? – Гвиневра вскрикнула, вскочила. – Лея! Он тебе приснился!

-Окно открыто, - прошипела леди Вивьен. – Гвиневра, я думаю нам понадобиться Моргана. Я попытаюсь привести девушку в чувство, вы не могли бы…

-Да…да, сейчас. – Гвиневра собиралась, дрожа и спотыкаясь, оглядываясь на Лею.

-Ваше величество! – взмолилась леди Вивьен. – Быстрее, прошу вас!

Гвиневра выскользнула в коридор, принялась судорожно думать, где искать Моргану. Скорее всего – у себя.

Она быстро дошла, а вернее сказать, добежала, до покоев феи, постучалась. Ей никто не отвтеил, и, преодолевая стыдливость, пытаясь унять бьющийся где-то в желудке нерв, королева толкнула дверь. Вошла. Тишина объяла её.

Гвиневра сослепу чуть не налетела на кресло, а затем на уставленный тарелками стол. Заметив два кубка, Гвиневра поняла, что не хочет подходить к постели и будить Моргану. Но выхода не было. Она вспомнила белую как смерть Лею, решительную леди Вивьен.

«Я королева. Я не должна бояться!», - яростно подумала Гвиневра и сделала несколько шагов к кровати.

И чуть не вскрикнула. На постели Морганы лежал её муж с блаженным спящим видом. Самой Морганы не наблюдалось.

Несмотря на ситуацию, Гвиневра очень сильно захотела ударить Артура чем-нибудь, но снова проявила выдержку и, сжав руки в кулак до боли, вышла на цыпочках из спальни Морганы.

С одной стороны, она прекрасно знала, что её муж не ангел. Она знала, что у него есть любовницы и что их достаточно много, и про Моргану знала тоже. Но видеть лично и знать – это разные вещи. Видеть его блаженное лицо, улыбку во сне было по-человечески и по-женски обидно.

Гвиневра вспомнила, что пока всё было хорошо, Артур оставался у неё в первые месяцы и она, просыпаясь ночами, никогда не видела на его лице такого счастья и блаженства.

«Может он её правда, любит?», - непрошенное сомнение и горечь легли пеплом.

Моргану нужно было искать. Её нет у себя, и где она? Гвиневра чуть не влетела в Кея, слишком глубоко уйдя в свои размышления.

-Ой! – вскрикнул Кей, заметив Гвиневру. – Ты чего ходишь?

-Не твоё дело. – грубо отозвалась Гвиневра и почувствовала, как в голосе предательски дрогнули слёзы.

-Ты чего? – удивился Кей, глядя на королеву с изумлением. – Из-за Артура, что ль расстроилась? Он опять у Морганы, да? Да не плачь, не переживай! Мы тебя отдадим какому-нибудь другому королю!

Кей не мог понять, насколько серьёзно он говорит. Гвиневра стала для него разом образом величайшего зла, что мешает счастью Артура, жертвой, стоило её только увидеть, босую, почти раздетую, в тёмном коридоре.

-Пошёл к чёрту! – выдохнула Гвиневра и пошла, куда глаза глядят, наудачу надеясь отыскать Моргану. Кей последовал тенью за ней, намереваясь узнать, куда несут черти королеву в такой час.

Удивительно, но Гвиневре повезло. Она заслышала шаги и два голоса - Ланселот и Моргана, пересмеивались, шли вместе.

Гвиневра разрыдалась от облегчения, а Кей нырнул за ближнюю колонную, наблюдая за тем. Что будет дальше.

-Гвиневра? – Моргана оборвала какую-то историю, завидев королеву. А Ланселот с тревогой подбежал к королеве, схватил её за руки, обнял, пытаясь понять, что произошло.

-Моргана…- Гвиневра задыхалась от слёз, - Морга….

-Боже, - всплеснула руками фея, - ну что? Что такое?

-Лея видела Уриена, - обмерла Гвиневра и упала в объятия Ланселота как в защитный купол. – Он приходил к ней.

-Ну-ка дыхни! – Моргана даже ругательствами поперхнулась.

-Что? – Ланселот от изумления едва не выпустил Гвиневру.

Кей же, стоявший за колонной, тоже едва не выдал своё присутствие, услышав слова Гвиневры.

«Дожили…допились…долюбились!» - мрачно подумал он и обратился в слух.