Живите легко.

Господи крыжовник! Господи кролик! Вот и наступил мой 47-й день рождения. Не могу в это поверить, мне кажется, что я не старею, а молодею с каждым днём. Вес один и тот же, что в 17, что в 47, шестьдесят два килограмма. Но я думаю, что дело не в весе, а в том, что как только моя личность начинает приобретать какие либо очертания и не дай бог, создаваться какой либо имидж, я тут же всё разрушаю и не привязываюсь ни к чему, не строю планов. И вот с 30 лет, вместо того, чтобы стареть я молодею и мне кажется, что даже моя четырнадцатилетняя дочь, старше меня. Так получилось, что я встречаю свой день рожденья в Норвегии в Осло. Вот уже шестой год подряд каждое лето я приезжаю в Осло на три месяца и играю на гитаре в группе ≈Ундерволд оф десис". Этим летом я приехал 16 мая, чтобы 17 мая встретить со всеми Осляками национальный праздник. Живу в Осло я в огромном сквоте, культурном центре"ХАУСМАНИЯ". Это бывший архитектурный институт, который по каким то непонятным причинам стал пустовать и его захватили джанки/наркоманы/. А потом наркоманов вытеснили художники, прикрываясь политическими партиями. Получили у государства денег и развернулись ремонтные работы. Два года назад это всё началось и я принимал активное участие в строительстве, что то ломал, что то красил. Наша группа захватила небольшой коридор на третьем этаже с несколькими комнатами. Между двумя комнатами сломали стену и получилось хорошее репетиционное помещение. Сейчас я в нём жил. Два года назад я имел отличные две комнаты с видом на журчащую, маленькую речку со странным названием"Акер Шельва". Мне снится сон, я увяз в снегу на покатом берегу большой не замёрзшей реки. Каждое моё движение приводит к тому, что я только съезжаю всё ближе и ближе к реке, тёмной и холодной. На берегу выше над головой - люди. Они что то советуют мне, я их не вижу. Проходит довольно много времени. Я устал удерживаться на скользком склоне, и рванул что есть силы вверх, но ноги скользят, снег тянет меня вниз, и вот я уже в воде, зимняя одежда намокла и тянет меня вниз, и вот я уже в воде, зимняя одежда намокла и тянет меня вниз, я под водой, закрываю глаза, прислушиваюсь к наступившей тишине, откуда то издалека доносится слабый хруст, до меня доходит что я должен избавиться от одежды, снимаю пальто, развязываю шнурки у ботинок, показалось что я пришёл домой пьяный, но это ощущение продлилось какое то мгновение и вот я выныриваю. С берега кричат чтобы я плыл на другой берег, он тоже крутой и весь в снегу, правда снег жёсткий. Может удастся выбраться- думаю я, а если нет придётся утонуть и сон закончится, я проснусь. К счастью я выбираюсь, лежу выпив стакан водки, люди массируют мне ноги, жарко, я улыбаюсь, сплю и снится мне сон.                                                                     

Просыпаюсь, сегодня 31 мая, мой день рожденья, никто об этом не знает, я никому не говорил. Сегодня суббота, светит солнце я в Норвегии, отличное настроение, иду вниз умываться и чистить зубы. Пьём кофе, ЗАТ- ударник из нашей группы, Паша и я. Паша из Тамбова, бывший боксёр, я его плохо знаю. Он заболел с ЗАТом какой то фикс идеей, купить за городом дом и выращивать кроликов. Листают какие то бумаги, проспекты с продажей домов, показывают мне, но мне не интересно. ЗАТ забивает папиросу с гашем, я привёз несколько пачек с Беломором и вот внимательно слежу за ЗАТом, он размягчает гаш пламенем от зажигалки, перемешивает с табаком, забивает папиросу, но делает это по хитрому, сначала чистый табак и потом в самом конце на самом кончике папиросы окажется почти чистый гаш, курить естественно он будет первым. Мне всё равно я откажусь или скорее всего сделаю вид что курю, вот набираю воздух вместо гаша, задерживаю дыхание, передаю папиросину Паше, на меня никто не смотрит, я выдыхаю, дыма нет, потому что я его и не набирал в лёгкие, а только делал вид. В Норвегии очень дорого стоит алкоголь и все курят гаш. Я не курю табак, бросил несколько лет назад и люблю курить чистый гаш, под настроение, когда он тебя прибивает или начинаешь бегать и что то лихорадочно делать. Сегодня с утра мне не хочется. Смотрю на ЗАТа, глаза светятся, повеселел. Да, он уже не может без гаша. Проект с домом становится уже почти реальностью, он говорит как всё будет хорошо и они станут очень богатые, ведь все хотят дешёвых кроликов, а они их разведут огромное количество, да это будет огромная ферма по разведению кроликов. Я смотрю на ЗАТа и понимаю, что это всего лишь проект, сколько их было и не один не реализовался. Издержки курения гаша- пустые мечты. Вот они куда то, уже побежали, я иду за ними следом, захожу в писсуар, захлопываю дверь. Писсуар представляет собой маленькую комнатку, метр на метр. Стены отделаны белым кафелем, ни окон ни вентиляции, стоит запах мочи. На стенах висят различные прикольные картинки, начиная от Садам Хусейна и кончая Путиным, в белой спортивной куртке каратиста. Вот и всё полегчало, а сейчас я займусь ..... пытаюсь открыть дверь, но она не открывается, нет ручки. Дверь захлопнулась, раньше я всегда оставлял её приоткрытой, да никто её никогда не закрывал, надо же было её захлопнуть. Пытаюсь выбить дверь, но это пустая затея, дверь толстая, капитальная, да и замок хороший, всё сделано отлично по западному, на совесть. Была бы хоть комната побольше, можно было бы попытаться выбить её плечом, но расстояние слишком мало, не особо разгонишься. Кричу что есть силы, но понимаю, что это совсем глупо, никто не услышит, да и никого не может здесь быть в 2 часа дня, все начинают приползать часов в 6 вечера. ЗАТ с Пашей кудато только что ушли. ≈ Спокойно"- говорю я сам себе, всё будет хорошо, но на самом деле совершенно ясно понимаю, что ничего хорошего ожидать не приходиться. Дверь настолько плотно подходит к косяку, нет не малейшей щелочки для воздуха. Снимаю футболку, снимаю кроссовки, сползаю по стене на корточки. Всё это похоже на страшный сон, но в том то и дело, что это не сон. В детстве я очень боялся лета, боялся засыпать, думал что могут случайно живого похоронить. Ты просыпаешься и понимаешь, что лежишь под землёй. В гробу. Зато зимой спал спокойно, логика была проста, пока тебя несут до кладбища ты замёрзнешь. Прошло довольно много времени, я начинал задыхаться, в висках дико стучала кровь. ≈Так глупо"- думал я,-"приехать в Норвегию и умереть в сортире, в свой день рожденья, но почему глупо?" Смерть приходит всегда неожиданно, когда ты её не ждёшь. Вспомнилась одна история про царя, ему приснился сон что осталось ему жить 3 дня. Он созвал астрологов и мудрецов, и спросил как ему избежать смерти. Один из мудрецов дал совет уехать, как можно дальше может всё и обойдётся. И вот он скачет на лучшем коне. Скачет один день, скачет два дня, скачет три. Конь умирает, царь садится под дерево и спокойно вздыхает, прошло 3 дня, а он жив. И вот тут же возникает из за левого плеча старуха с косой и говорит-"Ну наконец то, а я думала, что ты опоздаешь". Смерть всегда с нами, с самого дня рождения. Она всегда дышит нам в затылок и как говорил Будда-"смерть посещает нас 17 раз за один вдох." Ни смерть, ни жизнь в лице каких либо Норвегов ко мне не приходила. Я сидел на полу мочил голову из писсуара и ждал. Задыхался и ждал. Ждал своего спасителя. Да, надолго я запомню свой день рождения, если конечно останусь жить. Время тянулось нестерпимо долго, дышать было тяжело и не чем, мысли стали путаться в голове, может даже я потерял сознание на какой то момент, но чьи то шаги я всё же услышал и простонал, прокричал "хелп,хелп,хелп". Это оказался Паша. Он спас меня, открыл дверь, я вывалился в коридор." Вот я и родился снова"-прошептал я. Паша смеялся, ему было смешно, больше всего его веселило то, что я по-английски просил помощи."А по какому мне ещё просить? русский только ты, а остальные Норвежцы". Вечером ЗАТ затарившись пивом, я поляки и Томас- молодой француз который никогда не мылся, а только менял одежду, забились в маленький "Вольво" и поехали на пати. Я был зажат между ЗАТом с его бутылками и Томасом. От Томаса нестерпимо воняло, я как мог старался не вдыхать воздух носом, но это мало помогало. Мы ехали по автобану в сторону Швеции. За окном мелькали, проплывали красивые пейзажи- море и фьёрды. От Томаса воняло. ≈Что за денёк сегодня выдался"-думал я. Ну вот мы ещё и проехали мимо. Не свернули где было нужно, проскочили. Теперь чтобы повернуть назад, нужно будет пылить и пылить. Разворачиваемся в каком то непонятном месте, и мчимся назад. ЗАТ командует-"Поворачивай направо". И вот машина ползёт по крутой узкой улочке вверх. Приехали. Возвращаемся на автобан, спускаемся вниз по деревянной лестнице, кругом зелень и горят лампочки, маленькие домики, вдалеке море,- гремит музыка, начинает темнеть. В бочке горит костёр. Вокруг сгрудились Норвежцы.                                                         

      Что то варится, все пьют пиво, курят гаш. Весело. Я покупаю у ЗАТа пиво по 20 крон и мы с Томасом пьём. Потом спускаемся на танцевальную площадку, она тёмная только кое где светятся, фосфорируют красные, зелёные, фиолетовые грибы. Музыка бьёт по ушам. Несколько человек ходят из одного угла в другой, кто то целуется. Музыка настолько сильная, что я чувствую, как под её ударами ходит ходуном моё сердце, желудок, печень. "ГОУ"- говорю я Томасу и мы уходим. Идём по узкой тропинке, приходим в какое то новое место. Огромная собака, панки, очень много пьяных. Покупаем в импровизированном буфете пиво, болтаемся, то туда- то сюда, едим гороховую похлёбку из бумажных тарелок, все смеются. Я ничего не понимаю, кругом Норвежцы. Вдруг, рядом с собой я слышу русскую речь, три русские девчонки. Я им говорю "привет". Они не ожидали здесь встретить русского, так же как и я. Девочки из Мурманска основательно потрёпанные, одна как я понял живёт в Норвегии давно, лет пять, а две свеженькие, но выглядят не лучше. Спрашивают у меня экстази, боже мой - русские за границей, я уже не рад что заговорил. Сматываюсь вниз, на танцевальную площадку, сердце готово выскочить из груди от громкой музыки, стою среди пьяных норвегов, брожу среди кустов по узким тропинкам, стало ужасно скучно. ЗАТ пиво больше не продаёт, говорит что самому не останется. Всё я ухожу в Осло, говорю об этом Томасу. Томас увязывается за мной. Мы топаем по узкому тротуару рядом с автобаном часа два, пока из-за холмов не показываются огни Осло. Ужасно холодно, я промёрз до костей, что бы сократить путь, решаем идти прямо. Приходится перелезать через ограды, оказываемся на железнодорожных путях закрытой станции. Наконец-то кое как добираемся, добредаем до Хаусмании. Через несколько дней застаю ЗАТа и Пашу в коридоре среди вёдер и огромного количества земли и щебёнки. Оказывается ЗАТ хочет посадить марихуану." Вот тебе и ферма"-подумал я. На следующий день едем с ЗАТом к телефону- автомату, я хочу позвонить Элизабет, в роли переводчика ЗАТ. По телефону я вообще ничего не понимаю и могу что то напутать. Прошло два года, а я как сейчас помню эту поездку в Копенгаген. Я жил в Осло, лето подходило к концу, была середина августа, кожа моя обветрилась и покрылась золотистым загаром. Пьяные норвеги стали ужасно раздражать. Вечерами особенно в пятницу и субботу они страшно напивались, как свиньи и мочились за каждым кустом. Кто то ел шаверму, а кто то блевал. Пьяная норвежка не в силах добраться до такси, лежала на обочине дороги. Я позвонил Элизабет в Копенгаген и как мог на плохом английском попросил её поторопиться с приглашением. Через несколько дней поехал в Датское консульство, письмо от Элизабет было уже там и мне поставили визу. Автобус отправился с терминала в Осло ровно в 23 часа, в Данию он прибывал утром. Впереди была целая ночь.                                                         

Людей в автобусе было мало, всего человек 10, впереди меня дяденька, то надувал специальную подушечку, которая одевается на шею, чтобы удобней было спать сидя. Я люблю ездить ночными рейсами по ровным западным дорогам, когда за окном тянутся игрушечные поля и мелькают одинаковые деревья. И вот в небе висит огромная луна, как в кино, я еду на Шведском автобусе, он дешевле и приходит быстрей чем Норвежский на два часа. Мысли в голове текут быстро не задерживаясь на чём то одном, монотонно, так же как эти огни за окном. И вот я уже сплю, голова бьётся о стекло, теряя на гладкой дороге как лёд, одну за другой проблемы и не нужные мысли, которые накопились за долгое лето в Осло. Прошёл час, а может два, водитель что то объявляет на своём непонятном языке. Оказывается прошло четыре часа, за окном Гетеборг, происходит смена водителей, можно подышать свежим воздухом. Снова дорога, вот нас уже загоняют на паром, там за узкой океанской полоской Дания. Встаёт огромное солнце, и вот уже Копенгаген. Я надеюсь увидеть какую-нибудь станцию, но ничего подобного я не вижу, вместо этого мы останавливаемся на какой то странной улице, внизу проходят линии метро. Все зашевелились. Приехали. Вот за окном машет рукой Элизабет, типичная датчанка, высокая и рыжая, почему то в чёрном платке. Мы смущённо целуемся, не виделись почти год, она совсем не изменилась, такая же беззащитная, одинокая, большая девочка в этом большом холодном мире. Как странно мы познакомились в Вене. Моего приятеля пригласили девочки на блины, которые учились в танцевальной школе Рудольфа Штейнера. Они вчетвером снимали квартиру на окраине Вены. С одной из них - австрийкой Бланкой я уже был знаком. В то время я жил у знакомой художницы у южного вокзала и каждый день мы с Яременко-Толстым закатывали грандиозные пьянки. Вот в один из таких дней, вечером, с нами оказалась Бланка. Как то незаметно мы все трое переместились на кровать и Бланка уже голая. Володя прыгает на ней, я лежу рядом и тереблю её грудь своим влажным, пьяным ртом и вот раздаётся победный крик Тарзана. Володя закончил, теперь моя очередь, я забираюсь на неё, она вся трясётся от возбуждения, но говорит"нет". ≈Почему нет"- шепчу я. "Варум, варум" -говорю я и пытаюсь силой добиться своего, но она довольно сильная. Володя смотрит как мы кувыркаемся,"Ты же видишь, она не хочет."-говорит он. И вот мы втроём, голые, стоим в ярко освещённой комнате."Ну что я зря одел презерватив? Пусть если не хочет так руками поработает"- говорю я. И вот Бланка, дрожа то ли от возбуждения, то ли от страха дрочит у меня. Я смотрю в окно, желание заниматься сексом совсем пропало, до меня хоть я и в стельку пьяный, доходит абсурдность всего происходящего, я плюю и ухожу в ванную. И вот мы с Володей приехали, звоним в дверь. Я с трудом понимаю где я, настолько пьян. Мы на кухне, пахнет жаренными блинами, я целую Бланку, все смеются. Кухня маленькая, много всевозможных баночек, довольно грязно, у меня создаётся иллюзия, что я в Питере в коммунальной квартире, на кухне. Я вижу зеленоглазую, рыжеватую блондинку, которая смотрит на меня и смеётся. Каким то образом я уже рядом с ней, задираю голубоватую, вязанную кофточку и сначала трогаю её нежный, розовый сосок своим языком, а потом начинаю сосать. Элизабет, её так звали, сидела не в силах пошевелиться, все замолкли, я поднял глаза и встретился своим взглядом с её взглядом, изумрудным и полным нежности. Через несколько дней, так получилось, мне нужно было уезжать в Мюнхен и было неизвестно, буду ли я заезжать в Вену или сразу же поеду в Питер. Позвонив через неделю Володе, я узнаю, что Элизабет ждёт не дождётся когда я приеду в Вену. И вот я в поезде, возвращаюсь в опереточную столицу, в город Фрейда, Ингиборг Бахман и Витгинштейна, который всю свою жизнь, философией боролся с философией." Представьте себе, что вы муха, а философия это бутылка в которой вы летаете кругами, но ведь если вы вылетаете из неё вы не перестаёте жить." Володя махал рукой на перроне, вот я и Вене. Едем к нему от Вестбанхофа на метро две остановки, он живёт в отличном районе в хорошей двухкомнатной квартире с большой кухней, буду жить у него. Мы готовим ужин, время 7 вечера, звонит Элизабет и говорит, что она приедет в 9 вечера, я её должен научить русскому языку. В десятом часу она приезжает и я действительно обучаю её нескольким словам. Володя уходит в свою комнату, мы плавно перемещаемся на диван, сначала я ей ещё показываю слова, а потом мы начинаем целоваться. "Ну всё, ложимся спать"-говорю я, разбирая диван. Я выключаю свет, мы раздеваемся и ложимся, она не давала спать мне всю ночь"."Она просто приехала и изнасиловала меня"-сказал я утром Володе, после того как она ушла. Вечером она позвонила и спросила, не приеду ли я к ней. Я стал ездить к ней каждый день, часов в 10 вечера и оставался у неё на ночь. Иногда я приезжал раньше и мы шли в кино, гуляли, сидели в кафе. Как то в воскресенье она меня потащила на любимую гору - Калыберг, сначала мы ехали на автобусе, потом шли пешком, поднялись на обзорную площадку, Вена лежала у наших ног, мы стояли и смотрели на город в дымке. Утром я завтракал в женской компании, она меня кормила каким-нибудь киселём, мы вместе шли на метро и разъезжались в разные стороны, я направо она налево. Я ехал к Володе и ещё раз завтракал. Вот за окном машет рукой Элизабет. Мы целуемся, я в Копенгагене. Я погрузил вещи на велосипед и мы начали спускаться в наземное метро. Нас проглатывает метро, люди выходят и заходят, мы молчим и смотрим друг на друга, Элизабет улыбается, отворачивается, интересно о чём она думает.≈ Будем доверять любви, как мы доверяем жизни, потому что мы созданы для того, чтобы питать доверие, и потому что самая пагубная мысль- это та которая имеет склонность не доверять действительности. Я видел не одну жизнь, разбитую любовью, но не будь любви, весьма вероятно, что эти жизни были бы разбиты дружбой, апатией, неуверенностью, нерешительностью, равнодушием или бездействием." Мы выходим на улицу, я качу свой вишнёвый велосипед, я привёз его с собой из Осло. Проходим мимо русского посольства, идём по узкой улочке с бетонным забором разрисованным граффити. Элизабет живёт в квартире мамы, её зовут Маргарет, она американка, но всю жизнь прожила в Европе, она была художницей абстракционисткой, но ещё занималась фото и как фотограф, достаточно времени провела в Африке. Жила она в хорошем районе, на северо- западе, рядом с искусственными водоёмами, в четырёхкомнатной квартире, одну комнату занимала Элизабет, одну она сама, одна была общим залом где мы обедали, а четвёртая использовалась как мастерская, в ней стояли её работы. Сейчас она находилась в больнице, но должна уже завтра появиться. Как только мы вошли, сразу же упали на диван. Потом мы вышли на улицу и Элизабет показала мне супермаркеты поблизости. Я пригласил её в кафе, сидели за столиками на улице и ели я пил пиво рядом плавали лебеди. "То он испускает вздохи, то глядит по сторонам, то входит в беседку под жужжанье пчёл, то совсем лишается дыхания, то украшает ложе, то глядит полный беспокойства. Твой возлюбленный милая изнемогает." Заходим в супермаркет, я накупаю огромное количество пива, здесь всё дёшево по сравнению с Норвегией. Приходим я пью, отмыкаю в ванне, наступает вечер. Мы выходим на улицу, меня мотает, навстречу плывут огни, велосипедные дорожки,"Что? Меня собьют. Ты хочешь сказать, что меня задавят велосипедом. ХА, ХА, ХА." Я уже изрядно пьян, но продолжаю напиваться, затаскиваю её в какой то бар, надо же как следует отметить встречу." Не может человек ничего принять, если не будет дано это ему с неба". Утром еле открываю глаза, но решаю не похмеляться, придётся страдать, стою под холодным душем, Элизабет приготовила завтрак, но мне кусок не лезет в горло. Мы едем на велосипедах в ботанический сад, мне так плохо, но я стараюсь держаться, вот мы по специальной лестнице залезаем куда то под купол, внизу пальмы, сейчас я потеряю сознание, здесь так влажно и жарко. Я падал, голова кружилась, мы еле спустились вниз. Мы шли по тропинке и вдруг я увидел бабочку - Геликониду, эти бабочки в основном обитают в американских тропиках, небольшое число встречается в Северной Америке. Это была бабочка средней величины с длинными, стройными крыльями. Они были очень ярко окрашены. У неё был характерный для этой бабочки- острый клопиный запах, который распространяется на расстояние до двадцати шагов от сидящей или летящей бабочки. Из-за этого запаха они не поедаются птицами, ящерицами и обезьянами. Мы на велосипедах доехали в порт. Элизабет купила мороженое, мы сидели на лавочке и молчали.                                                         

 Вечером Элизабет читала книгу, я заглянул в книжку, датский язык, посмотрел на обложку, книга была про каких то лётчиков, были нарисованы самолёты. Выглянул в окно, ярко светила луна, я взял книгу у Элизабет и положил на стол, ≈Давай спать"- сказал я." Ложись сейчас я приду"- ответила она и вышла из комнаты. Я разделся догола, целую её, никак не могу понять есть у неё оргазм или нет, она говорит что есть. Пытаюсь почувствовать и не могу, как это у неё всё гладко протекает. Вот и сейчас, я спрашиваю кончила ли она, оказывается да. Как всегда я не почувствовал, по моему она просто фригидна и симулирует. У меня была одна девочка несколько лет назад, ей было шестнадцать лет, я жил с ней несколько месяцев. У неё был такой сильный оргазм и наступал он всегда когда я кончал. Это меня сильно удивляло и только потом я узнал, что у неё удалена матка и она симулирует оргазм. Элизабет уже спит а я не могу, вышел на кухню. Два окна, из одного вид во двор, из другого в кирпичную стенку напротив. Нашёл спрятанную за холодильником бутылку водки. Налил рюмку, закусил долькой апельсина. Холодильник практически пустой, ни колбаски, ни рыбы. Лежит лук порей, да какие то банки с различными джемами. Налил ещё одну, люблю пить подряд несколько рюмок сразу или сразу стакан, чтобы опьянение накрыло волной, а не подбиралось постепенно. Я вернулся к Элизабет, она спала я лёг рядом, залез к ней под одеяло, какая она вся горячая, как парное молоко. Элизабет горячая, как парное молоко, я не мог уснуть, я захотел её и вот я целую её опускаясь всё ниже и ниже, моё желание передалось и ей. Мы слились вместе. Утром она была такая утренняя, горячая и теперь она меня целовала. После долгих движений, ласк, кусаний губ, я еле- еле смог закончить. Мы пошли в ванну сидели вместе и поливали друг друга водой из душа. Сегодня должна была приехать её мать из больницы. В полдень привезли Маргарет, она очень чётко выговаривала английские слова, её я понимал и она была очень больной, но обаятельной женщиной." Прошло уже много лет, а нам преподносят всё тоже: дорожные аварии, какие то преступления, известия о предстоящих встречах на высшем уровне, прогнозы погоды. Ни один человек сегодня уже не знает, для чего понадобилось всё это сообщать". Маргарет показывает мне фотографии" Да- да, конечно нравятся!!!" - говорю я. Сколько она наделала фотографий, боже мой, они никогда не закончатся, мы листаем альбомы, смотрим фотографии, много фотографий, но вот они и закончились. Приступаем к обеду, Элизабет приготовила какое то датское блюдо. Я пытаюсь это есть, но не могу, это не суп, а обычная жидкая овсянка со сметаной, вдобавок уже остывшая, кое как доедаю, от добавки отказываюсь. Ещё есть кисель, но я не люблю еду похожую на сопли, но здесь вероятно будут меня кормить только этим, тем более что Элизабет убеждённая вегетарианка.. Маргарет мяса тоже не ест, правда узнаю, что она ест курицу. Придётся для себя всё покупать и готовить, даю обещание завтра приготовить фирменное русское блюдо, приготовлю украинский борщ из курятины. 8 Пришла почта, огромная пачка газет и журналов, рассматриваю картинки, нахожу колонку с фильмами, где то идёт Вин Вендерс ≈Отель Миллион Долларов" Спрашиваю далеко ли это, есть сеанс в 10 вечера, отлично идём. Идём пешком, это не очень далеко. Кинотеатрик маленький и ужасно уютный, сидим в фойе в мягких креслах. Элизабет взяла здесь же за стойкой бутылочку кока-колы. Сидим смотрим фильм, я ничего не понимаю, фильм интересный, я положил свою голову Элизабет на плечо, сделал вид что сплю, немножко похрапываю, по моему она купилась, да туго у датчан с юмором, хотя Элизабет часто смеётся, но это скорее всего не потому, что смешно, а потому что возникает напряжение и оно снимается смехом, а самое верное средство для снятия напряжения, это конечно же секс. Я уже это заметил давно, если ты выдерживаешь и не особо болтаешь с девчонкой, то возникает напряжение и она начинает смеяться, если ты и дальше держишь молчание она или уйдёт, или будет сумасшедший секс.. А если ты будешь с ней болтать, то будешь просто другом, а потом она превратит тебя в помойное ведро. Вот с Элизабет мы плохо друг друга понимаем, отсюда секс пять раз в день, всё завтра иду в супермаркет и покупаю упаковку сарделек. Фильм закончился, людей на улице мало, все рано ложатся спать или просто сидят по домам. Маргарет спит перед телевизором, он так и будет работать всю ночь и весь день, и всю ночь, пока я здесь буду жить, я не разу не увижу его выключенным. Мы заваливаемся спать, не позабыв основательно перед сном позаниматься сексом. Утром я пошёл в супермаркет за сосисками, если приравнивать магазины Дании и Норвегии, то сразу бросается в глаза разница, в датских магазинах меньше ассортимент, и сами они меньше, двери приходится открывать самому, а не автоматически, как в Норвегии. Накупив всякой еды я возвращаюсь. В квартире какое то нашествие, пришёл студент, он ходит в магазин за покупками и пылесосит квартиру. Пришла какая то женщина, моет на кухне посуду и протирает пыль, и пришла медсестра делать укол, она достаёт из специального сейфа стоящего на столе обезболивающее лекарство, вероятно что-нибудь морфо-содержащее. Оказывается иногда появляется врач, сегодня он не пришёл. Лежу в комнате Элизабет, жду когда всё это закончится, но всё происходит очень медленно. Все болтают и смеются, Элизабет громче всех. Элизабет заходит в комнату и просит меня выйти пообщаться. Мне ужасно не хочется, я категорично отказываюсь. Наконец то все сваливают. Садимся завтракать, Маргарет с Элизабет едят свой кисель, я поджарил яичницу с сосисками.. Маргарет мягко, но долго и занудно, как только умеют это иностранцы, пытается втолковать мне, что я должен не портить, а поддерживать разговор с людьми которые к ней приходят, так как я уеду, а она останется с ними на долгую зиму. Я говорю несколько раз, что я всё понял и подарю им завтра по одному изображению Бодхихармы. Маргарет опять пытается что то сказать, насколько я понимаю всё о том же. ≈Хорошо, хорошо, я буду с ними разговаривать, у меня просто болела голова и было плохое настроение"- говорю я и как можно быстрее допиваю кофе, убегая в комнату Элизабет. Сегодня мы едем в музей смотреть какие то работы, она мне хочет показать какие то работы, она мне хочет показать какие то интересные работы. Музей огромный, но интересных работ нет, она подводит меня к художникам группы"Синий всадник", довольно слабые работы, и даже работа Пауля Клее не спасает положения. ≈Ну как?"- спрашивает меня Элизабет, заглядывая в глаза. ≈Великолепно, великолепно."- говорю я, и пытаюсь найти выход. ≈Современная цивилизация покончила с изолированностью отдельных стран и континентов, рост международных контактов, густая сеть средств связи, развитие коммуникаций привели к тому, что весь мир стал одной большой деревней". Мы сидим в кафе, в музее и пьём кофе. Кафе суперсовременное, настоящее произведение искусства. ≈Сегодня приезжает моя сестра из Бразилии, она работает в газете и ездила туда в командировку, нам нужно с ней увидеться"-говорит Элизабет. ≈Хорошо увидимся"- отвечаю я. И вот мы гуляем втроём, сестра оказывается выше Элизабет, чувствую себя неуютно среди двух башен, говорить не о чем, и о сексе с двумя сёстрами стараюсь не думать, хотя сестричка ничего и смотрит на меня, но они друг с другом враждуют, как мне показалось. Сидим в кафе и пьём пиво, Элизабет сок. Вот встреча и закончилась. Все дни на западе до ужаса монотонны, всё хорошо отлажено и всё отлично функционирует. Я отправился за булочками и сосисками, страшно представить, что произойдёт если все супермаркеты закроются. Когда я пришёл все были в сборе, Элизабет мило порхала и поддерживала разговор, я тоже попытался как мог интегрироваться в это сообщество и подарил всем по картинке Бодхихармы, и как мог всем улыбался. Все наконец то ушли, мы позавтракали и Маргарет хотела опять мне показать какие то новые фотографии, которые она нашла и мне ещё не показывала. Мне каким то чудесным образом удалось смотаться, мы с Элизабет должны были поехать в Христианию, у неё там жили какие то знакомые художники. И вот мы на велосипедах едем в Христианию, я в наушниках , слушаю ≈Нирвану", везде афишы "Радиохед"- приезжает на гастроли. Проезжаем через мост, поворачиваем налево, ещё немного и мы уже в Христиании. Фотографировать запрещено, да и что здесь фотографировать, меня заставляй я не буду. Насколько я понял, вся Христиания разделена на два лагеря, в одном обычные 10наркоманы, а в другом просто вегетарианцы, ведут здоровый образ жизни и ничего не употребляют.. Есть производство каких то сувениров, стоят деревья и дома у воды, мы едем по тропинке. Элизабет показывает на кирпичное одноэтажное здание, насколько я понял это бывшая солдатская казарма, а теперь коммуна где живут вместе, человек сорок. Вся Христиания находится на острове, насколько я понимаю правительство изолировало от основного населения, наркоманов и художников, сослав их на остров с глаз долой. Увидев небольшой деревянный островок на воде, останавливаемся, заходим на него. Лежим, смотрим в голубое небо, целуемся, вокруг нет ни одной души, только качаются верхушки деревьев, в небе медленно плывут облака..... Как всё таки спокойно на западе, можно лежать в самом логове наркоманов и чувствовать себя спокойно, в полной безопасности. Может это ощущение искусственно создано, хотя как ≈ это" можно создать, опасность или она есть или её нет. Едем назад к главным зданиям Христиании, здесь в одном из пятиэтажных зданий находится мастерская художника, старого приятеля Маргарет, и как я понял Элизабет тоже. Поднимаемся по лестнице, лифта нет, как впрочем и в доме Элизабет. Стены разукрашены граффити. Звоним в звонок, открывает поджарый, высокий мужчина преклонных лет, одна большая комната, сломаны стены, унитаз посреди комнаты. Всё это ужасно напоминало Пушкинскую до ремонта.. Выпили кофе, он показал нам работы довольно слабые. Уходим. Надо сказать я ожидал гораздо большего от Христиании. На обратном пути едем через центр, я покупаю в китайском магазинчике специальный половник для чайной церемонии. Элизабет покупает себе какую то экологически чистую еду и мне в подарок рэперские брюки. Сидим на лавочке едим гамбургеры, иногда, когда она голодная, она позволяет себе отклонения от вегетарианского режима питания. Приезжаем домой, Маргарет дала мне акварельные краски и очень хорошие листы бумаги, теперь я могу иногда рисовать, правда на западе мне редко удаётся заниматься каким либо творчеством.≈ Когда чувство лживо, горы блеклые. Когда сердце суетно, воды мутные." Вечером идём на премьеру Ларса Фон Триера ≈Танцующая в темноте", дали несколько билетов в редакцию, где работает сестра Элизабет. Перед началом выступает сам режиссёр, я ничего не понимаю, всё на датском, фильм тоже. Утром мы проснулись вместе. быстро завтракаем, садимся на велосипеды и едем в порт. На целый день мы уплываем на остров, который расположен между Данией и Швецией. Небольшой теплоход забит до отказа, мы еле -еле нашли два местечка. Билеты довольно дорогие, пароходик идёт до острова чуть больше часа. Все очень громко разговаривают, пьют пиво. Я скучаю, но остров всё же показывается и вот мы идём по берегу, все берут велосипеды напрокат, их огромное количество, они все одной марки-желтые, есть мужские, женские и детские. Я настаиваю на том что мы должны идти пешком, Элизабет хочет купить карту, но я её оттаскиваю от киоска, мы идём по дороге куда то в глубь острова, кругом огромное поле и отдельные домики, ярко светит солнце. нас обгоняют велосипедисты и мы идём одни, идём и идём, довольно долго, но наконец поле заканчивается и взгляду открывается море. Мы спускаемся через кустарник, Элизабет обнаружила какие то цветы, я запускаю руку под платье и в моих руках её горячие груди, они перекатываются и я вижу, что ещё немного и Элизабет упадёт от желания. Мы ложимся где стоим.≈ Счастливый он пьёт из уст газелеокой, чьё тело обессилело от неудержимой великой радости, чья грудь успокоилась и застыла в объятьях". Потом мы кое как выбрались к морю, перелезли через какую то проволоку, тут же мы обнаружили всех наших туристов, они сидели в кафе." Все дороги ведут к морю"- подумалось мне. На следующий день, Элизабет потащила меня в музей- ≈Луизиана". Я смотрел на зонтик с цветами, выполненным по эскизам Энди Уархола и ничего не думал, я ещё не знал, что на обратном пути мы попадём в грозу. Был уже вечер, молнии сверкали и дождь лил как из ведра, ветер сдирал одежду, странно но было очень хорошо, мы шли прижавшись друг к другу. Зашли в какое то кафе, оно было полупустое, сидели и пили кофе, наслаждаясь атмосферой незнакомого кафе и разбушевавшейся стихией за окном. На следующий день, вечером иду в супермаркет, набираю разнообразного пива целый рюкзак. Хожу по городу и пью, дождя нет, но погода пасмурная. домой приползаю на рогах. Элизабет провожает меня в Осло, я еду автобусом, целую её и машу рукой из окна. Когда автобус набрал скорость и Копенгаген остался далеко позади, я спросил сам себя"Ну что, что ты чувствуешь?". И в голове выплыли, как мелькающая мимо реклама, два огромных слова-"ОГРОМНОЕ ОБЛЕГЧЕНИЕ".Говорю ЗАТу ≈Скажи ей, чтобы она приехала в Осло". Нам повезло, трубку сняла Элизабет, непонятно обрадовалась или нет. Передаю трубку ЗАТу-" Она говорит, что приехать не сможет, а хочет чтобы ты приехал 19 июня, у них выступление в театре, хочет чтобы ты помог им со светом". ≈Может мне приехать пораньше или попозже?-кричу я ЗАТу. ≈Она говорит, что нет." ≈Хорошо, скажи что я ей перезвоню". Так получилось, что я ей не перезвонил и вероятно уже никогда не буду звонить, потому что, через пару дней я встретил Биргиту, и всё закрутилось, завертелось. Я увидел её во дворе Хаусмании, она сидела на старом диване с лесбиянкой и курила гаш, эффектно выпуская дым и качая головой. Было раннее утро, но солнце уже шпарило вовсю, день обещал быть жарким. Рядом с ними крутился швед, он был со мной одного возраста. У него была странная причёска под панка, он любил блюз, у него была акустическая гитара, он её везде таскал с собой и сам неплохо играл. Я пристроился в тень, от стоявшей рядом катушки с кабелем и болтал как мог со шведом. Биргита была одета довольно странно, в старомодную блузку с какими то немыслимыми кружевами, в лёгкие штанишки до колен и яркие красно-жёлтые гольфы. На ногах у неё были тоже старомодные, но качественные чёрные кожанные туфли. Швед заворачивал ещё одну папироску, ярко светило солнце, никто никуда не спешил. Я смотрел на Биргита, она была молодой девчонкой с серо-голубыми глазами и белокурыми волосами и ужасно напоминала мне первую любовь, которую я повстречал на лыжной базе. Это произошло на озере Селигер. Мы взяли с другом путёвки и вот мы уже катаемся с горок. Вечером танцы, мы нарасхват на турбазе одни девчонки. Через пару дней на нашей базе появляется невероятной красоты блондинка, она опоздала с основным заездом, поселяется она в новом корпусе. Вечером выпив бутылку портвейна идём на танцы, она стоит со скучающим видом. Я набираюсь смелости подойти -"Пойдём потанцуем". ≈Не пойдём, а пойдёмте"-говорит она, кладёт мне руки на плечи, я обнимаю её за талию, мы танцуем. она чудесно пахнет, её тело колышется под моими руками, я на седьмом небе, мне семнадцать, я учусь в десятом классе, вся жизнь впереди. После танцев провожаю её. Всю ночь не могу заснуть. В нашем старом корпусе стоят две настольные доски для настольного тенниса. Я хорошо играю в теннис. Моя любовь, а я уже успел влюбиться по уши, неважно играет, можно сказать совсем не умеет. Смешной старичок из Москвы, у него явно не всё в порядке с координацией, пытается поймать улетающий с доски шарик, странно перебирая руками. Все смеются. Он показывает, как нужно стоять на голове, оказывается он занимается йогой, никто в то время не знает что это такое. Ночами он вместе с нами, закутанный в простыню, изображая приведение бегает с нами по коридору пугая девчонок. Утро, все собрались внизу, с лыжами, наш йог возглавляет экспедицию к истоку Волги. Я тоже собрался и спускаюсь с лыжами, вижу свою любовь, она после завтрака направляется в свой корпус. Догоняю её ≈Что случилось, ты разве не идёшь с нами?". Узнаю что у неё больна нога. Хорошо, тогда я тоже остаюсь, будем играть в теннис. Смотрю как цветная цепочка удаляется за горизонт, впереди йог полуголый до пояса. Мы играем с ней в теннис десять партий, кто проиграет покупает бутылку вина. Я пытаюсь проиграть, но выигрываю партию за партией. Она покупает вино. Поднимаемся к ней. Она занимала двухместную комнату одна, соседка уехала день назад. Мы пьём и она читает наизусть Есенина.

Любить лишь можно только раз Вот оттого ты мне чужая И нам обоим всё равно                                     

Играть в любовь недорогую                                      

Но всё ж ласкай и обнимай                                     

В лукавой страсти поцелуя                                     

Пусть сердцу вечно снится май                                     

И та что навсегда люблю я. 

Вино закончилось. Она легла на кровать. Смотрю на её закрытые глаза, на то как подрагивают ресницы. Сажусь на краешек кровати. Беру её руки в свои и начинаю целовать слегка дрожащие веки с мелкими синими прожилками. А вот и её губы целуемся. Снимаю ботинки и ложусь на неё. Сжимаю её тонкие пальцы в своих руках, целую её. Она уворачивается, но вот мои губы снова поймали её губы. Я чувствую как под моим телом, то напрягается, то смягчается её стройная и худенькая фигурка, как перекатываются её маленькие груди. Вот она освободила свои руки и чуть-чуть сдвинув меня с себя, сняла тренировочные брюки, пытаясь лихорадочно расстегнуть мою ширинку, я помог ей. Она вложила мой член в себя, и я окунулся в невыразимую мягкость, на секунду потеряв сознание. Как мог пытался продлить это блаженство, но ничего не смог сделать, из меня текла, истекала сперма. она делала движения навстречу мне, извиваясь и сжимая бёдра, но всё было напрасно. Мой маленький негодяй обмяк и превратился в тряпочку. Некоторое время, мы лежали неподвижно, потом она выскользнула из под меня и пошла в душ. Я натянул штаны и из фотоальбома лежащего на столе, украл самую лучшую её фотографию, во весь рост. Когда она вошла, я ужасно запинаясь сказал-"Я люблю тебя." ≈Я у тебя первая?"- засмеялась она. ≈Когда я увижу тебя в следующий раз?"- спросил я. ≈Следующего раза не будет, это может плохо кончиться." Дождавшись удобного момента, я сказал Биргите какие у неё замечательные гольфы-"Как радуга." Она засмеялась. Я спросил у неё может она и на басе играет," А то у меня проблемы с басом, я в Петербурге играю грандж и мне нужен басист. Она сказала, что конечно играет." Приходи в репетиционную попробуем"- показал я ей на окна третьего этажа. Я про бас просто совершенно случайно сказал и никак не ожидал, что она действительно играет на басе. На следующий день она пришла на репетицию с пятиструнным басом. Так как наша группа репетировала вечером, то с Биргитой мы договорились репетировать в два часа дня. В четыре мы шли бесплатно обедать в Фати-фьюз. И вот плотно набив желудки рисом с наперченной приправой из овощей, я ЗАТ и Биргита выходим на многолюдную ТОРГАТЕ, ЗАТ идёт по направлению к Хаусмании, я ни слова не говоря хватаю Биргиту и тащу в другую сторону. Быстрей, быстрей"- говорю ей я. Она ничего не понимает." Я хочу угостить тебя пивом." В супермаркете я беру две упаковки пива, в одной шесть бутылок по 0,33 рингнес, в другой шесть банок по 0,5, ещё беру две упаковки чипсов. Мы сидим на железной лестнице, странно нависшей над тротуаром у центральной железнодорожной станции и пьём пиво, внизу проходят люди. Чипсы мы не столько едим сколько кормим голубей. Пиво пьём держа пакеты в целлофановых пакетах, так чтобы не видно было, что это было. В Норвегии нельзя на улице открыто пить пиво и любой алкоголь вообще. Мы смеёмся. Ничего не говорим, пьём и смеёмся, кормим голубей и смеёмся. Пьём и смеёмся пока не кончается пиво. Идём в супермаркет, я покупаю ещё упаковку, сидим в сквере пьём и целуемся, я уже довольно пьяный она тоже. Незаметно наступает вечер, продолжаем пьянствовать в баре, он потом станет моим любимым. Красивая чёрно- белая с шоссе, уходящим на горизонте, как бы в небо, три высоких стула у огромного окна с видом на маленькую зелённую улицу, напротив вход в другой бар. До Хаусмании добираемся ночью вдрызг пьяные, я расстилаю спальник, достаю из записной книжки презерватив. Мне показалось, что Хаусмания в эту ночь не спала, а слушала как мы с Биргитой репетировали . Один день я её не видел, а на следующий встретил и сказал, что хочу её видеть этой ночью. Она пришла и больше никогда не уходила, а перебралась ко мне жить, в репетиционную. С этого дня начались каждодневные пьянки, мне нравилось с ней напиваться. Обычно мы шли в мой бар и я говорил"-Только по одному пиву". ≈ОФ КОСС, ОФ КОСС."-говорила она. Но одним пивом никогда это не заканчивалось, мы заказывали ещё по одному, а потом шли в более дешёвый бар и основательно напивались.. Она ещё курила гаш и чтобы избавиться от головной боли по утрам, я тоже стал курить гаш. Я шёл на мост с оленями, там под мостом на берегу Акер-Шельвы я покупал грамм гаша за сто крон. Мы с Биргитой курили, голова моя падала ей на колени, потом я смотрел ей в глаза ужасно красивые и думал, что таких глаз просто не может быть. Потом откуда то приходила сумасшедшая активность и мы занимались сексом. Сексом под гашем я занимался ещё с Ивоной, несколько лет назад. Нас пригласили на ужин к Ивоне, польке по происхождению, она лет в 14 уехала из дома и вот уже лет 17 живёт в Вене, одна воспитывая сына лет 12. Мы зашли в супермаркет, купили вина и фрукты, и вот мы уже едем на автобусе к южному вокзалу, она живёт в самом высоком здании в Вене на 25 этаже. Поднимаемся в лифте, звоним в дверь с нарисованным на ней сердцем, губной помадой. Дверь открывает нам худощавая блондинка, невысокого роста, проходим сначала на кухню, а потом в большую комнату. Квартира большая и светлая, есть ещё комната с окнами выходящими на железную дорогу с огромной кроватью и комната для сына. Располагаемся прямо на полу, едим и пьём. Ивона показывает свои фотографии, она фотограф, да вот и фотоаппарат стоит на треноге. Ивона закручивает машинкой сигаретку с хорошим табаком и гашем, курим и пьём. Пьём и курим. Смеёмся. Слушаем музыку из приёмника в форме большой банки КОКА-КОЛА, рядом ходит совершенно чёрный здоровый кот, трётся о мои ноги. Смеёмся и снова смеёмся, я смотрю на Ивону, какое у неё интересное выражение зелёных глаз, за стёклами очков. Наступает вечер, за окном блестит переливается огнями ночная Вена, я застыл у окна,.....куда мы?...а на кухню, ха-ха,.. какой смешной кот, он же чёрный...ха-ха, какая у тебя уютная кухня с окном на ночную Вену. Везёт тебе, живёшь в Вене на такой замечательной кухне. Как бы я хотел быть котом, тереться о ногу, кусать ей тихонько кончики пальцев на ногах, ах, ах. И вот мы опять в комнате, полулежим на полу, я уже кот, а это нога Ивоны. Целую, тихонько покусываю мизинец, мурлыкаю, мур....мур....мур. Ивона гладит меня, я целую другие пальцы. ≈Ну всё, ложимся спать"- неожиданно говорит Ивона, утаскивая меня к себе в комнату. Она разделась и легла на меня, тут только до меня дошло, что у меня нет презервативов. Пока я раздумывал, что делать она уже взяла мой член и вставила себе. Как у неё всё влажно и скользко, и вот я уже скольжу в ней, всё быстрей и быстрей, она заканчивает, сейчас закричит. Я тоже заканчиваю, да, да, да .....Всё. Лежим расслабленные. ≈Меня нет"- неожиданно говорит Ивона,-" Меня нет". ≈ А где же ты?"- говорю я-"У нас есть пиво?". Ивона приносит пиво и сигареты. Я пью пиво, она курит сигарету, молчим, я думаю ≈ А что если у неё СПИД?". Она говорит на немецком и польском, я говорю только на русском. Когда мы говорим, мы не понимаем друг друга. Я целую грудь, водя языком вокруг соска, чувствуя как он наливается и твердеет. Она берёт мой член в свою руку и вот он из маленькой, мягкой тряпочки постепенно увеличиваясь и становясь всё твёрже превращается в .... Мы слушаем , как вместе с шумом поездов за окном в нас растёт и пробуждается желание. Я целую грудь, окно раскрыто, но всё равно жарко и ветер врываясь и лаская нас, не приносит облегчения. Мы ласкаем друг друга, её губы в моих губах, её руки в моих руках. Я весь без остатка погружаюсь в неё, всё глубже и глубже, пока окончательно не растворяюсь в ней. ≈Меня нет, меня нет"- стонет она. ≈Меня тоже нет"- думаю я Мы любим друг друга, а ночь длится и длится, и радость уже превращается в какое то мучение. И вот это мучение-радость никак не может закончится. Никак не может закончиться да и сам не хочу, не хочу кончать. Хочется чтобы это состояние, мгновение, застыло навсегда, но у природы другие правила, всё в этом мире конечно, и я подчиняясь этому правилу, делая толчки всё быстрей и быстрей, всё глубже и глубже, наконец то заканчиваю. Мы лежим мокрые и уставшие.                                                          

Курим и пьём, пьём и курим, до тех пор пока желание опять, тёмным зверем не набрасывается на нас, оно приходит откуда то издалека, вместе с шумом поездов, и вот оно уже здесь в ней и во мне, кусает нам губы и пытается сплавить наши тела в бесформенный комок. Мы терзаем и терзаем друг друга, радостно сражаясь, но победа приходит лишь под утро и мы засыпаем, бормоча"Меня нет, меня нет." Я открываю глаза, Ивоны нет, голова болит нестерпимо, кое как натянув джинсы пробираюсь на кухню. Сын на роликовых коньках засовывая в рот кусок какой то еды уезжает учиться. Кот ходит кругами, а Ивона с поджатыми ногами сидит на деревянной табуретке, за окном солнце бьёт прямо в глаза. Иду в ванну и долго стою под холодным душем, но легче от этого становится лишь на минуту. Прихожу на кухню, пытаюсь завтракать, но кусок не лезет в горло. Прошу у Ивоны выпить, она открывает холодильник, ничего нет, кроме сливовой водки, она ужасная, но холодная. Я с трудом заглатываю две рюмки подряд, приятная теплота разливается по телу, головная боль слегка отступает. Пью ещё две рюмки, заедая салатом и сыром, и вот я уже в состоянии что либо соображать. Ивона уходит на работу, но вечером она будет ждать меня. Мы вместе идём до автобуса, я сажаю её, сам не еду. Мне ещё рано куда либо, и хочется обследовать этот райончик. Заворачиваю в супермаркет, покупаю пиво и чипсы. Сижу в местном скверике на лавочке, у меня нюх на подобные места, здесь собираются местные алкоголики. Я новенький со мной хотят установить контакт, пытаются поймать мой взгляд, но я не хочу, да и не могу, как общаться не зная языка. Где то около часа я встречаюсь с Паулем, он учил русский в школе и очень хорошо знает его. Он занимается 16-ти миллиметровым кино и для меня есть роль, я должен бегать с имитацией пистолета в районе Дунайского канала, там собираются панки. Пауль пьёт как сапожник и мы не столько снимали сколько пили. Потом сидели около какого то панковского барана улице, за столиками и трепались с местными философами, Пауль как мог переводил. Продолжали пьянствовать у него в квартире, похожей на сквот, или он просто жил в сквоте, кроме него там жили ещё какие то люди, но я запомнил только Марио, он занимался модой, был ужасно капризным и играл, создавал образ манерной тётки со спущенными чулками, если такой не являлся на самом деле. Мы смотрели фильм о его показе мод, фильм был неплохой, но я сидел и клевал носом. Когда я добрался до Ивоны была уже полночь. Михаэль спал в своей комнате, кот валялся на кухне, Ивона занималась астрологией на своём компьютере. Я был пьяный в стельку, свалился посреди комнаты на пол, смотрел на мерцание то ли огней, толи звёзд за окном, на синие блики на лице у Ивоны, и мерещилось мне ,что она ведьма, современная городская ведьма. Чёрный кот только усиливал это впечатление, ходя кругами вокруг меня. Вот она выключила компьютер, сейчас полетит на свой шабаш, но она подходит ко мне и увлекает к себе на кровать.                                                             

Ветер врываясь в окно, хватает меня и бросает в бездну. Утром я не в силах приподнять голову, Ивона спит. С трудом добираюсь до ванны, свет отказывается включаться, бью по выключателю кулаком. Всё, теперь он никогда не будет работать. Дрожу под холодным душем в тёмной ванне. Достаю из холодильника остатки сливянки, пью. За окном поднимается огромное летнее солнце, освещая кухню и меня. Становится немного легче. Скоро все собираются на кухне, сначала Ивона с котом, потом Михаэль. Завтракаем. Сегодня выходной, Ивона не работает, мы едем за город в какой то маленький городок, в котором жил Бетховен, нас там будет ждать Яременко- Толстой, у него там выставка в замке. По дороге на вокзал заходим в бар и я выпиваю кружку пива. Стоим на перроне, Ивона созванивается с Володей по мобильному, получает инструкции, как доехать. Я пытаюсь из автомата получить коку- колу и шоколад, мне помогают дети из группы стоящей рядом, я кривляюсь и делюсь с ними шоколадом, они смеются не понимая меня, я говорю на русском. Ивоне это почему то не нравиться. Подходит поезд, я разваливаюсь в кресле, кладу ноги на мягкое сиденье напротив, и это не нравиться Ивоне. Подъезжаем, находим замок, а в нём Володю, пьём вино и это не нравиться Ивоне. Идём гулять, Ивона всем недовольна, в конце концов ссоримся и она уезжает домой. ≈ Наступит день, когда у людей будут светло-золотистые глаза, люди будут видеть красоту, они освободятся от грязи и от всякого бремени, будут подниматься в воздух, уходить под воду, они забудут о своих мозолях и своих бедах. Наступит день и они будут свободны, все люди будут также свободны от той свободы какую они себе представляли. Это будет великая свобода, свобода сверх всякой меры." На выставке стал собираться народ, приехал режиссёр который снимает порно-фильмы, появилась анархистка Барбара, она каждую неделю меняла цвет волос, сейчас они были у неё зелённые, коротким ёжиком. Приехал слепой русский художник, когда то он выпил отравленной водки его привезла жена -австрийка. Я давно мечтал побывать на выставке со слепым, что бы попытаться рассказать о том , что изображено на картинках и вот моя мечта сбылась, мы ходили по выставке и я словами рисовал, создавал в его голове новые картины, говорил о мазках и колорите. Всей компанией пьяные, мы последним поездом возвращаемся в Вену. Ивона живёт рядом с вокзалом, заваливаемся к ней, выставляем на стол вино. Пьём, все смеются, Ивона тоже, Я думаю, что у нас всё нормально, но когда все собираются уходить, Ивона говорит чтобы я тоже уходил. Я пытаюсь остаться, но Ивона непреклонна. Мы бредём по ночным улицам к Барбаре. Барбара живёт у западного вокзала, я плетусь за Барбарой" Можно у тебя пожить, пару дней"- говорю я заплетающимся языком. Прощаемся с Володей и Ласло, она даёт мне ключ, показывает как открывать и закрывать дверь. Живёт она в странном доме, типа нашего общежития, общий длинный коридор.                                                             

В коридоре находится очень грязный туалет, комната с кроватью-этажом, где то под потолком. Прямо в комнате находилась раковина, в комнате стоял ствол дерева, вокруг ствола винтовая полка уставленная разнообразным спиртным. Барбара что то рассказывала, я дегустировал напитки. Через некоторое время она полезла наверх, спать, сказав что бы я спал внизу на матрасе и не мешал ей спать. Я выпил ещё немного виски и полез к ней. Осторожно начал её целовать, она была не против, но вдруг меня замутило я быстро слез и еле добежал до раковины, меня вырвало. Меня рвало и рвало, а потом я пошёл в туалет, весь унитаз был вымазан в дерьме, меня вовсю мотало и я перепачкал свои белые джинсы говном. Утром я проснулся оттого что Барбара толкала меня. ≈Давай ключ, я передумала"-сказала она. ≈Почему?"- спросил я. ≈Ты пьёшь слишком экстремально"- ответила она. ≈Мне плохо я не могу"- смотрел я на свои джинсы в говне. Барбара куда то убежала и через две секунды снова появилась, с бутылкой пива. ≈Пей и уходи"-жёстко сказала она. И вот я пью пиво, еле выпрямляюсь. И вот я пью пиво, еле выпрямляюсь, отдаю ключи. Стою на улице, мне ужасно плохо, лихорадочно думаю, кому бы позвонить.

 На фестивале который проводился на Хаусмании я выступал не только как музыкант, но и как художник. Я уже давно занимался перформенсами и живописью. Живопись я сейчас не экспонирую, а раньше...... Вспоминаю свой первый приезд в Вену. Я приехал с выставкой которая должна была состояться через месяц в галерее на Звёздной улице. Жил я на северо-западе, добираться до центра нужно было минут сорок на автобусе. Утро начиналось с покупки пива в супермаркете и похода на холм. Там в обществе местных собачников я давал себе очередную клятву не напиваться так вечером. А затем я ехал в академию, в мастерскую Хундертвасера- маленького седого старичка с саблей, где среди огромных пальм и других тропических растений, попивая коньяк Наполеон с Яременко-Толстым я оформлял свои работы. Вспоминаю розыгрыш который устроил Яременко с ассистентом Хундертвасера, высоким, толстым дядькой. Одному из студентов нужен был красный фон и он через Яременко попросил красивую красную рубашку ассистента. Ассистент дал её Яременко, а он спросил у меня, не нужна ли мне рубашка,"видишь какую рубашку выкинул на помойку". На следующий день я одел её, она была выстирана ещё подумал-"Ох уж эти чистоплюи австрийцы, дал рубашку кисти вытирать и так тщательно выстирал". Когда ассистент увидел меня в своей рубашке, то с ним чуть не случился припадок, он начал бегать из своего кабинета ко мне и обратно, при этом дико крича.                                                        

Я естественно был очень удивлён и не понимал в чём дело, совершенно не связывая его припадок с рубашкой, пытался припомнить вчерашний вечер, но понял, что без переводчика ничего невозможно узнать. Яременко нигде не было видно и я потихоньку ускользнул в университетское кафе в надежде обнаружить Яременко там. Но его там не было, зато я увидел Бермандет в сером комбинезоне, с красными пятнами краски. Я знал её ещё по Питеру, она приезжала год назад и была несколько раз у меня в гостях. Она хоть и плохо, но всё же говорила по-русски, училась в мастерской где занималась геометрической абстракцией, в духе Пита Мондриани. Она угостила меня пивом, взяв себе тоже. Я смотрел на неё и думал, как так можно пить каждый день и в таком количестве и при этом так хорошо держаться. ≈Помнишь"- говорила она,"как мы шли по Литейному и пили водку из горлышка". Да конечно, я всё помню, но довольно смутно. Вот мы идём по Литейному, пьём водку и несём всякую чушь. Зашли в садик, там где флигель Анны Ахматовой, сидим на лавочке и целуемся. Зима. Холод. Ветер. А сейчас всё по другому, за окном начало июня, мы сидим на стальных стульях в супермодном кафе, я допиваю своё пиво, третью бутылку за сегодняшнее утро, две я уже выпил на своём холме."Как западники любят тянуть кота за хвост"-думаю я смотря на свою пустую бутылку, у Бермандет она наполовину полная. ≈Пойду возьму ещё бутылку"- говорю я Бермандет. Какая красивая австрийка работает в буфете за стойкой, уже не молодая, худенькая, с красивым уставшим взглядом. Я несколько странно с ней познакомился, она сидела на лавочке рядом с академией, рядом никого не было, только у памятника Шиллеру студенты что то обсуждали, жестикулируя руками. Я шёл мимо, в среднем состоянии опьянения слушая украденную в музыкальном супермаркете, кассету с записью Ника Кейва. когда я увидел её, то просто остолбенел, такая она была красивая и одинокая, как мне показалось. Я сел рядом думая, как бы с ней познакомиться, не зная совсем немецкого языка, вдруг я неожиданно, даже для самого себя одел на неё наушники, она слегка дёрнулась, но наушники не сняла, а стала слушать. Так мы и сидели некоторое время, пока не подъехала машина, она сняла наушники, что то сказала, села в машину и уехала. Сейчас я смотрел на неё и думал, что только на западе можно встретить таких сорокалетних женщин, в России после сорока, а некоторые уже и после восемнадцати каким то невероятным образом превращаются в толстых баб, вероятно в силу определённых обстоятельств. И вот эти бабы учат нас как нам жить, они окружают нас везде, в магазинах, в школе, дома. Если ты отказался от соли, то они обязательно всё пересолят, а если ты отказался от мяса, то они обязательно сварят тебе вегетарианский суп на мясном бульоне и хорошо если они просто глупы, тогда они обычно говорят" не болтай ерунды", а если они что то прочитали то тебе хана. Яременко-Толстой покупал в ДЛТ карточки играть в покемон для дочки, и вот продавец, девушка лет восемнадцати с угрястым лицом и интонациями своей 20мамы, совершенно серьёзно на просьбу показать нам карточки сказала-"зачем вы занимаетесь ерундой, это же вредно". ≈Что вредно?"- не понял я. ≈Играть в покемон". ≈А во что не вредно играть?"- поинтересовался я. ≈Ну вот, например в эрудит". ≈Но мы хотим купить карточки не для себя, а для маленькой девочки"-попытался защититься я. ≈Тем более вредно и вся игра на английском языке, она ничего не поймёт"-возразила красавица. ≈ Но эта девочка английский знает лучше чем русский, покажите нам всё же карточки"-продолжал настаивать я. В конце концов карточки мы всё же купили. Купив пива я вернулся к Бермандет. Она очень плохо говорила по-русски, я практически ничего не понимал, тем более она болтала всякую ерунду, рассказывала как она ходила на открытие выставки "Бойс-Энди Уархол". Я тоже был на открытии, которое состоялось несколько дней назад. Сначала загнали всех в огромный зал с креслами и около часа произносили речи, я совсем ничего не понимал и невероятно скучал, хорошо ещё, что у меня оказалась неполная бутылка виски. Свет в зале был выключен, только сцена освещена, где сидели докладчики. Я периодически отхлёбывал из горлышка, не обращая внимания на сидевшую рядом со мной старушку. Саму выставку я смутно помню, помню только револьвер Энди выполненный в технике шелкографии. Я слишком близко приблизился к холсту, мой нос почти касался картины, сразу же подскочил секьюрити и стал внимательно следить за мной. Я завис около картины, а потом отправился дальше. "Пойдом смотрет моя работа"(пойдем смотреть мои работы)- сказала Бермандет, я понял, что меня зовут смотреть работы, я видел их и раньше, она рисовала лабиринты ≈Хорошо"-сказал я-"Давай купим ещё пива." Она купила ещё две бутылки пива и мы пошли в её мастерскую. Когда я выбежал из академии шёл первый час, а у меня ровно в 12 была назначена встреча с поляком -Йозефом, в БЛЮ кафе. Кафе находилось рядом с академией, в полуподвальном помещении, стояли старые диваны и столы, и не было двух одинаковых, вокруг стояли неработающие старые приёмники, горели свечки, стоял уличный телефон-автомат. Лежали старые газеты и журналы, обстановка была довольно затхлой, зато туалет блистал чистотой, стояли никелированные унитазы и всё было отделано красной керамической плиткой. Йозефа ещё не было, я с ним познакомился на одной из выставок, он всегда знал где и что происходит, где и какие открываются выставки, где дают пиво с сосисками, а где вино с фруктами, был в курсе всех событий и первым успевал на все фуршеты. У него была русская жена она работала в православной церкви и вчера я познакомился с ней.                                                       

Йозеф пригласил меня на утреннюю праздничную службу, в Вену приехал патриарх всея Руси Алексий и должен был служить службу. Я смотрел на патриарха, вот он передаёт икону, вот начинается служба, я молюсь и думаю о чём то своём, вдруг по церкви проносится тихое, но одновременно громкое ≈АХ". Я просыпаюсь, чуть не заснул и не упал во время службы, что то случилось, все тихонько переговариваются, оказывается патриарх потерял сознание и чуть не упал, его вовремя подхватили под руки. Ему стало плохо, но вот служба продолжается. Через некоторое время опять раздаётся ≈АХ", патриарх потерял сознание и его унесли прямо через алтарь. Все вышли на улицу, обсуждают происшедшее-"Перелёт на самолёте, в церкви душно, он уже старенький". Подъехала громко воя, красивая скорая помощь выбежали врач и два санитара с носилками. Установилась гнетущая тишина. Через некоторое время санитары вышли с пустыми носилками, раздался возглас облегчения, а спустя некоторое время вышел и сам патриарх, стал спускаться по ступенькам, направляясь в посольство, которое расположено в ста метрах от церкви. Все начали хлопать в ладоши. Затем все спустились под церковь, в трапезную и стали праздновать, пить водку с вином, есть бутерброды с красной икрой, блины, солёные грибы и другие вкусности о существовании которых я позабыл. Я сидел в кафе, пил пиво разглядывая картинки в журналах, Йозефа не было, мы с ним должны были идти смотреть мне костюм в католическую церковь, так как без костюма пускали не на все приёмы, на днях должен был состояться фуршет в банке, Йозеф сказал, что меня не пустят без костюма. Здесь на Хаусмании мне костюм не был нужен, я собирался сжечь свою одежду. Заранее заготовил листочки с надписями по Норвежски-" Ты видишь меня ?Ты слышишь меня?". Их будет раздавать Томас публике. Повесил задник из чёрного полиэтилена, рядом поставил стул, на некотором расстоянии неработающий телевизор. И вот наступил первый день фестиваля. Вечером перед началом выступления рок группы, я в конце двора в оранжевой одежде стал ползать вокруг телевизора кругами, весь народ толпился в метрах 50 от меня и чёрного задника. Когда я почувствовал, что люди стали терять интерес к моему ползанию, я встал и покрасил телевизор из аэрозольного баллончика, а краской написал на экране слово-" НАТУРА". Потом сел на стул и довольно долго выдерживал паузу. Норвежцы в полной тишине смотрели на меня, а я на них. Неожиданно я очень громко на что был способен прокричал-"Ты слышишь меня?". Прокричав с продолжительными паузами" Ты слышишь меня? Ты видишь меня?" я полностью разделся, полил свой оранжевый комбинезон составом для гриля, поджёг его. Он вспыхнул высоким, сильным пламенем. Написав на заднике ≈Нирвана" я ушёл. Поднялся в репетиционную комнату и стал одеваться. Прибежал Томас и сказал, что никто не расходится, все стоят и смотрят, как горит моя одежда и ждут продолжения.                                                          

"Скажи им, что всё, финиш."- сказал я. Через минуту я услышал, как мне зааплодировали. Выступление нашей группы откладывалось и откладывалось, ЗАТ нервничал и курил папиросу за папиросой с Хендриком. Я сидел с Биргитой, пил пиво и слушал, как играет другая команда. Играли классно, тяжёлый панк, музыканты были в женской одежде, вокалист по моему ещё и в парике. Наконец пригласили играть нас. Хендрик играл на басе, Томас пел, даже не пел, а что то хрипел на французском, ЗАТ сидел за барабанами в своих чёрных очках, я играл на ритм гитаре. Звук мне сделали отличный, Биргита сидела за первым столиком, пила пиво и смотрела на меня сияющими глазами. Томас разошёлся, снял с себя рубашку, стал прыгать по сцене как козёл, сцену сделали слишком маленькую и Томас сначала уронил у ЗАТа тарелку, а потом зацепился за мой шнур и оборвал. Следующий день для меня начался с головной боли, да после выступления мы слишком накачались пивом. Кое- как приняв душ мы с Биргитой пошли вверх по течению Акер-Шельвы, доносился шум водопада, светило солнце, но мне было не весело. Я не ожидал, что у нас с Биргитой отношения зайдут так далеко. Она влюбилась в меня, да и я тоже втрескался в неё по уши. В Питере меня ждала жена и дочка, в январе мы должны были отпраздновать 20 лет нашей совместной жизни. Я с трудом представлял как я скажу жене о Биргите, а сказать придётся так как Биргита вовсю собиралась за меня замуж и мне надо будет разводиться. Ещё я думал о том, как часто в этом году я стал курить гаш. Обычно в те приезды в Норвегию я курил основательно, но не больше одного, двух раз в месяц. И эти редкие моменты хорошо запомнились. Вспомнилось как один раз мы накурились с Ниной. Нина худощавая норвежка лет 50, с совершенно съехавшей крышей. Однажды мы с моим русским приятелем Андреем, великолепным клавишником сидели на горе Экеберг и тупо напивались, запивая дешёвую контрабандную Эстонскую водку, качественным Норвежским пивом. Внизу играя огнями раскинулось ночное Осло. Андрей курил сигарету за сигаретой, дым нестерпимо вонял рыбой, вероятно сигареты провозили с рыбой и они промокли поэтому их продавали в полцены. Вдруг откуда то из-за деревьев прямо на нас, вывалилась невменяемая Нина. Она стала нам всё время сбиваясь на Норвежский, рассказывать про барсуков, какие они опасные и агрессивные. ≈Раньше"- говорила она-"Норвежцы ходили по лесу в резиновых сапогах, а внутрь засыпали уголь, чтобы барсуки не прокусили ногу". Меня всегда удивляло отсутствие в Норвегии комаров, я спросил её, может ей и об этом что-нибудь известно. Оказывается правительство поналивало какого то масла в болота, комары и повымирали. Мы проводили Нину на тропинку, она так обкурилась, что полностью перестала соображать где находиться. Она пригласила нас в гости завтра объяснив где живёт. После полудня, на следующий день мы отправились к Нине на Экеберг. 23Дом принадлежал так называемой коммуне и она временно им пользовалась. Вокруг были нескончаемые поля, на которых находилось огромное количество площадок для игры в регби. На некоторых площадках шла игра в регби. Домик оказался очень красивым, на веранде лежала овчарка, когда мы подошли она стала лаять, но вышла Нина и успокоила её. Нина повела нас на другую сторону дома и попросила немного помочь. Нужно было прибить длинную доску и поднять на крышу черепицу. Когда мы закончили работать, было уже часов пять, Нина поставила чай, достала огромный кусок гаша, подготовила его размягчив его огнём зажигалки, добавила чуть-чуть табака из пачки, положила всё в деревянную трубку без колена, на специальный конусообразный камень с прорезями по краям. Сразу же после первой затяжки я понял, что гаш невероятно хорошего качества, я посмотрел на Андрея, он жадно затягивался, боясь закашляться, у меня по всем жилам побежало тепло и пол стал уходить из под ног. Нина что-то говорила Андрею, до меня с трудом доходил смысл сказанного. Она говорила о том, о чём же?, боже мой, где я?. Я смотрю на Нину, на её губы, какое слово она произнесла? Английское. Она говорит о том, что нужно брать дым вместе с воздухом, тогда он лучше усваивается лёгкими. Что хочет от нас Нина, она нас куда то зовёт. Давай вставать, вставай первым. Не урони что-нибудь со стола. Встал, теперь выпрямляйся. Что ты съел, какую марку? ≈ Будилов я съел марку, ты понимаешь, я съел марку, я съел марку"- повторяет как заведённый Андрей. Мы выходим на веранду, Нина протягивает мне бинокль, я смотрю на регбистов и вдруг мне становится страшно," Что я делаю в Америке? Мне же отсюда никогда не выбраться, билет стоит сумасшедшие деньги. Тихо без паники. Как я попал в Америку? Убираю от глаз бинокль и вот я снова в Норвегии. Мы уже идём по полю, такое ощущение, что оно никогда не закончится. Солнце светит прямо в глаза," Давай полежим, я не могу идти дальше"- стонет Андрей. Меня бьёт мелкая дрожь." Нет она смотрит за нами в бинокль"- говорю я. Идём дальше, такое ощущение, что эти поля никогда не закончатся. Я в городе покупаю яблоко. Андрей ускользнул к своей подруге, продавщице рыболовных снастей. Яблоко съеденно и опять накатывает необъяснимая пустота, звоню в Питер и говорю до тех пор пока не заканчиваются все деньги. Да денег катастрофически не хватает, все мои деньги и деньги Биргиты уходят на пьянки и гаш. В этом году я ничего не привезу в Питер, хотя бы с долгами разобраться, назанимал до поездки у кого было возможно. Биргита много зарабатывает, но и много тратит. У неё западный менталитет и она не понимает, что даже самое дешёвое в Норвегии, это очень дорогое в России. Вечером она хочет есть и мы идём и покупаем по кебабу, это самая дешёвая и некачественная еда, но для меня это дорого, я перевожу на рубли, кебаб стоит около 200 рублей. Да и кружка пива в баре столько же. Если я беру себе и ей, то это уже приличная сумма, и как правило приходится брать не два, а как минимум десять. Деньги улетают невероятно быстро. Да ещё возникают всякие непредвиденные обстоятельства, завтра приезжает Анна- Луиза, я с ней познакомился на Крусес-Гатэ, где происходил очередной фестиваль, она на сцене вешала свою 24работу, вместо задника для какой то группы. На работе два тигра как бы в круговом движении застыли на узорном , пятнистом полу. Анна- Луиза наполовину была шведка, наполовину финка, знала шведский, финский, английский и немного русский. Некоторое время она жила в России, и в школе учила русский. Я стал ей помогать, она была крупной белобрысой девушкой, я знал что нравлюсь ей, взял у неё номера телефонов. Мы уже пили пиво и смеялись, наступил вечер, фестиваль был в самом разгаре, гремела музыка. Я встретил своего приятеля музыканта из Кракова, худощавого длинного парня по имени Фред, он был с толстой негритянкой, певицей из Нью-Йорка. Мы устроились за столиком и как могли общались. Через год, когда я ехал из Питера, через Хельсинки в Осло, я позвонил ей на мобильный, она оказалась в городе и сказала, что приедет за мной на вокзал, через час. У неё не было машины и пришлось тащиться через весь город на трамвае, она жила на окраине в маленькой квартирке на четвёртом этаже, с балконом выходящим во внутренний дворик. Мы зашли в супермаркет, я накупил дешёвого пива и жратвы. Комнатка оказалась совсем маленькой, скромная обстановка, матрас на полу. Особенно маленьким и узким оказался туалет вместе с душем. И за это она платила 600 долларов в месяц. Я привёз две бутылки водки, мы начали пить. Анна-Луиза готовила по какому то особому рецепту макароны. У меня ещё слегка ехала крыша, вчера был в России, сегодня на западе, нужно какое то время для адаптации. Когда мы уже порядочно выпили и я уже плохо что либо соображал, неожиданно за окном потемнело и пошёл ливень. Не помню, кто первым стал раздеваться, но вот мы уже танцуем голые под дождём. Утром я еле-еле открыл глаза. Добрался до супермаркета, купил две бутылки пива с чипсами, нашёл площадку на возвышении с двумя лавочками, сидел, пил и думал о том , что напиваться с похмелья намного интереснее, получаются, как бы качели, вчера было хорошо, утром невыносимо плохо, сейчас уже нормально, а скоро станет совсем хорошо, если я выпью чего-нибудь покрепче. Я пошёл бродить по городу, заблудился и еле нашёл квартиру Анны-Луизы.. В квартире было огромное количество людей, сразу же подружился с одним из них, это был большой и толстый финн. Спиртного было огромное количество, оказывается сегодня был какой то праздник и мы должны были ехать на остров, в каком то болоте. Мы допили мою водку, откуда то появился русский коньяк, дым стоял коромыслом, было очень шумно, слишком много людей набралось в маленькую комнатку. Когда я уже плохо что либо соображал и окончательно переместился на балкон, за нами приехал микроавтобус, мы забились в него и поехали. Кое где мы останавливались и в него каким то чудом забивались ещё какие то люди. И вот наконец то мы приехали, теперь нужно было идти по деревянной узкой дорожке. Мы с моим толстячком замыкали шествие, он шёл сзади меня. Я наивно думал, что дорожка будет короткой, но она оказалась нескончаемой, мы шли и шли, а она всё не заканчивалась. Иногда я останавливался, финн втыкался в меня, давал мне бутылку с коньяком, я делал несколько глотков, отдавал ему назад. Так мы и шли. Наконец то мы пришли. 25 Горел костёр, через него прыгали какие то люди. Невдалеке виднелись два деревянных здания, в которых можно было заказать выпивку. Над островом стоял туман, была белая ночь, мне почему то стало скучно и я напился в стельку. Утром, даже не утром, а скорее после обеда я проснулся в квартире у Анны-Луизы. Затарившись пивом, мы поехали смотреть на новых нарисованных тигров. Вечером я уже плыл на пароме в Стокгольм. Биргита приготовила самокрутку с гашем, мы сидим под большим деревом и курим гаш, пьём пиво, светит солнце, шумит Акер- Шельва, я смотрю на листья, как их слегка ласкает ветер и как они блестят на солнце. Недалеко по тротуару проносятся велосипедисты. По дороге назад на Хаусманию я затаскиваю Биргиту в кусты. Вечером мы опять напиваемся, ЗАТ репетирует, а мы болтаемся по городу, Биргита затаскивает меня в какой то бар, мы сидим пьём, она берёт лежащие рядом журналы, показывает мне фотографии, это оказывается она, совсем на себя не похожа, макияж делает её ярче. На кого же она похожа, ну конечно же на Маринку. Нам обоим нравился ≈ ШОКИН БЛЮ". Она жила с родителями, но у неё была отдельная комната. Мы занимались любовью днём когда родителей не было дома, но очень редко нам выпадали такие деньки, она училась я работал. Зато вечером, мы пили вино, слушали музыку целовались. Помню в один из вечеров, когда мы до одури нацеловались и нам нестерпимо хотелось большего, а дверь в комнату не закрывалась на защёлку, и мать через каждые пять минут по поводу и без повода заглядывала к нам, а надо сказать Маринка скрывала от родителей наши интимные отношения. И вот нам пришла идея пододвинуть диван к двери, дверь открывалась к нам в комнату. Мы очень осторожно пододвинули диван к двери, разделись и тихо как могли окунулись в море взаимного наслаждения, но в какой то момент всё вероятно вышло из под контроля, у Маринки был очень сильный оргазм, она иногда очень сильно кричала, но не помнила об этом. Когда я ей об этом говорил она не верила. Вот и в этот раз Маринка закричала, мать рванулась в комнату, диван был неустойчивым, он опрокинулся на край, в двери образовалась щель в которую влезла сразу же голова матери. Маринка каким то образом успела зацепиться за край дивана и закутаться одеялом, а я скатился на середину комнаты и валялся голый. Мать что то кричала, наши взгляды встретились, пришлось срочно сматываться. Надо ещё сказать о том, что отец у Маринки был законченный, пожелтевший алкоголик и ему было на всё наплевать, он участия в этих скачках не принимал. На следующий день я боялся идти к Маринке, но я зря боялся всё было как всегда, вероятно Маринка поговорила с мамочкой. Правда трахаться по вечерам особого желания уже не было. Ещё у Маринки была маленькая, беленькая собачка- болонка, которая мешала нам заниматься сексом, она вставала на задние лапы, передними опиралась о диван и громко лаяла. Однажды я пришёл и застал Маринку и мамочку в сильнейшей истерике. Еле успокоив их, я узнал, что болонку сбила машина и она валяется на дороге. Мать дала нам простыню и мы с Маринкой пошли за болонкой. 26Я закутав болонку, несу её, чувствуя как перекатываются её внутренности у меня в руках. Выкопав яму за домом я похоронил её. Потом мы сидели и пили вино, женщины плакали, а я успокаивал их как мог. Да с Маринкой мы подходили друг другу, всё что нравилось мне нравилось и ей. Мы были как брат и сестра и все говори ли об этом.. Несмотря на это сходство, мы постоянно ссорились по каждому пустяку. Ссорились и мирились, мирились и ссорились. Как я сейчас понимаю, такой шанс очень редко выпадает, мне нельзя было терять Маринку. Никто не думал о том , что может случиться так, что мы можем расстаться. Даже подумать об этом было страшно, когда я в шутку говорил об этом я видел как у Маринки выступает холодный пот, да и самому мне становилось страшно, я не мог представить, как без неё жить. Но вероятно я недостаточно сильно боролся за свою любовь, был слишком беспечен или судьба распорядилась иначе. Так получилось, что мы расстались навсегда. На следующий день у Биргиты работа, она делает макияж какой то певице по имени Ёника. Я всячески пытаюсь отказаться от поездки, тем более, что нужно ехать куда то за город. Но не удаётся, Биргита настроена решительно, придётся ехать, но поедем вечером. Биргита ушла покупать какие то прибамбасы для макияжа. Я пока есть время, пошёл пить пиво, а потом завернул в библиотеку. Я записан здесь в библиотеку, немного, но русские книги здесь есть. Открываю первую книгу наугад. ≈Будем доверять любви как мы доверяем жизни, потому что мы созданы для того, что бы питать доверие, и потому самая пагубная мысль- эта та, которая имеет склонность не доверять действительности. Я видел не одну жизнь разбитую любовью, но не будь любви, весьма вероятно, что эти жизни были бы разбиты дружбой, апатией, неуверенностью, нерешительностью, равнодушием или бездействием". Не могу ничего читать летом в Норвегии, особенно если вчера перебрал. Обычно беру с собой одну занудную книжку, какой-нибудь перевод с китайского и читаю его всё лето. В этот раз достались переводы, один про тайского монаха, а другой про сову. ≈ Вдруг из толпы выбежали дети и окружили лошадь Тайского монаха. С любопытством оглядев необычного всадника, они пустились в пляс, выкрикивая- "Глядите-ка, он уже совсем взрослый, а одет как нищий мальчишка! Мог ли монах человек тихий и благонравный, справиться с этими маленькими разбойниками? Он попытался уговорить их разойтись. но не тут то было, попробовал пригрозить им, но дети ничуть не испугавшись, продолжали кричать- Такой большой, а одет, как нищий мальчишка!" Монах не знал что и делать. Он снял рясу скатал её в узел и уселся на траву. А дети не унимались. Тайский монах отрешённо сидел с закрытыми глазами, не произнося ни звука. Чжу-Бадзё не мог взять в толк, что происходит с учителем. Сам он был не прочь поиграть с детьми и в шутку стал называть их своими найдёнышами.                                         

Но на Сунь-Укуна вдруг напал гнев. Он выхватил из своего уха золоченный посох и стал фехтовать им в воздухе. Перепуганные дети бросились на утёк, сбивая друг друга с ног. Но в конец разъяренный Сунь Укун в мгновение ока настиг их и принялся разить их своим посохом. И вот милые косички, похожие на рожки улитки, превратились в раздавленных бабочек, а пухлые щёчки цвета персика стали алыми словно зарево степного пожара. В дом неожиданной гостьей влетела сова. Важно и безмятежно села возле меня.           

"Так позволь же узнать, -обратился я к гостье ночной,- По какой из дорог мне придётся идти? Дай ответ ожидает ли счастье на этом пути, или горечь несчастья, болезнь или гибель ждёт меня? И сколько лет мне отпущено?" Но расправила крылья сова и, вздохнув, головой покачала в ответ: ≈ Сам читай в моих мыслях, а мне говорить не дано". Постоянно меняется мир, ни минуты покоя не знает. Беспрестанно меняется всё, и в движении новые формы рождая, То вперёд устремляется, то возвращается вновь, То эфиром становится тело, то форму эфир обретает, Словно сбрасывает свою оболочку цикада. Глубоки, сокровенны законы природы, как облечь их в слова? В сердцевине печали скрывается счастье, а в радости горе таится. Неудача и счастье бок о бок стоят за оградой, А беда и успех неразлучными входят в селенья. Счастье смешано с горем, вовеки нельзя разделить их, Как запутанной пряжи клубок распустить на отдельные нити. Непостижима творимая небом судьба, кто законы её познал? Разливаясь, бушуют неистово воды реки, от натянутой тетивы долгим будет стрелы полёт. Превращаясь друг в друга, зыблется всё в постоянном круговращеньи, Тёплый пар поднимается вверх, вниз холодным дождём упадёт. В непрерывном кружении всё сплетено, перемешано всё в движении. Не понять размышлением небо, Дао- путь не постигнуть рассудком И мгновение смерти своей кто нибудь знает? Можно Небо и Землю с пылающим горном сравнить. Превращения и перемены свершают работу, Уголь силы инь-янь, всё на свете- кипящая медь. То погаснет, то вдруг опять разгорится огонь, переплавкам вселенским нет счёта, не найти постоянства ни в чём. Человек появляется в мире невольно- к чему так цепляться за жизнь? После смерти изменится, станет чем то иным, горем можно ли это назвать? Дорожит своей жизнью глупец, презирая других лишь собою гордится, Но мудрец видит глубже: сущее не обратиться в ничто. Алчный ищет богатства, тщеславный за славой стремится, Властолюбец готов умереть ради власти, а чернь жаждет жить. Догоняя удачу спасаясь от бед, То на запад бросаются то на восток. Для великого все изменения равноценны, и путь его прям, Повседневностью скованы, люди страдают, как в темницу заключены, Но стремящийся к истине, мир отвергая, остаётся лишь с дао. Люди пойманы в сети соблазнов, злом и благом сердца их полны, Лишь мудрец постигающий истину, пребывает в покое и в тишине, Слившись с Дао путём, ложной мудростью пренебрёг он, Превосходит природу, опустошённый, далёкий, един с изначальным Он парит в поднебесье в согласии с Дао, плывёт повинуясь потоку, Подчиняясь преграде- стоит, не стремясь её обойти. Тело вверив судьбе, не считает себя лишь своим достоянием. Жизнь- как плаванье по теченью, смерть всего лишь отдых в пути. Он спокоен, как тёмные воды бездонных глубин. Словно лёгкий челнок, исчезающий в пустоте, Без руля и весла он скользит, не привязанный к миру живых, Человек познающий суть блага, свободен от гнёта страстей, Волю неба постигший не знает печали. Жизнь и смерть, счастье или беда- лишь пустые слова, Беспокоиться из-за которых стоит едва ли. Так ничего и не выбрав я возвращаюсь на Хаусманию, Биргита ждёт меня, пора ехать. Я думаю о том , что если спиртного вечером не будет я умру. Пытаюсь как нибудь уговорить Биргиту купить пива, но она ни в какую. Нужно делать макияж, за час работы она получит 1500 крон, а это где то 200 долларов, неплохо. Едем долго на автобусе, потом петляем по зелёным улицам и пытаемся отыскать нужный дом, то поднимаемся в гору, то спускаемся, я обливаюсь потом, мне уже плохо. Биргита была здесь раньше, но она уже не помнит, расспрашивает кого то, наконец то знает куда нам идти. Показывает мне на особняк, рядом стоит чёрный джип, на номерах написано ≈ дива". ≈Вот её джип и автобус"-говорит Биргита. Заходим в дом, нас встречает здоровый лысый охранник, проходим, огромный чёрный пёс нас обнюхивает, я не боюсь, в Норвегии собаки воспитанные, просто так не будут лаять, даже голуби не боятся, садятся на руки и плечи если ты начинаешь есть. За столом сидит, огромный толстяк, я таких никогда не видел, с длинными волосами и бородой. Некоторое время сидим и ждём, Биргита болтает о чём то с толстяком. Выходит Ёника, она после душа, здоровается с нами, показывает мне надпись- татуировку чуть выше задницы на английском" Тне мотнер факер дива квин". Если перевести это на русский, то это страшное ругательство связанное с матерью. Поворачивается ко мне животом, приподнимает футболку, чуть ниже пупка тату ≈ секс

 ми"

.щщщщщщ9999999999999999999999999000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000009000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000 аааааааааааааааааааааааа Сел кот на клавиатуру и напечатал девятки и нули, пока я пил чай. Все смеются, она удивляется, говорит что видит русского первый раз, и что я совсем не похож на русского. Я и сам это знаю. Меня за кого угодно принимают, только не за русского, за американца, за немца, за француза, так и перечисляют пока я сам не скажу, что я русский. Пропаганда делает своё дело, у всех здесь уже сложился образ русского, большой с круглым лицом и с оттопыренными ушами. Газеты печатают только негативную информацию. Один раз я прочитал про взрыв в Москве, в следующий раз про Курск. Биргита с Ёникой уходят куда то наверх. Толстяк достаёт огромный кусок гаша, я таких кусков никогда не видел, сначала подумал что он достал кусок хлеба. Говорит, что выкуривает по 20 грамм гаша в день. Забивает трубку, вся комната заполняется дымом, я тоже курю, так прибивает, что я не только встать даже голову не могу повернуть. Толстяк барабанит по столу пальцами, я сижу не в силах сдвинуться. Курим ещё, меня слегка колбасит, толстяк начинает бегать вокруг стола, зовёт меня куда то, спускаемся вниз в подвал, он оказывается играет у Ёнике на басе. Подвал представляет из себя странное зрелище, темно, грязно, афиши на стенах, пусто, только огромное лежбище у стены. Мне становится страшно. Наконец то мы выбираемся на свет, скоро спускается и Биргита. Нас Ёника пригласила на выступление, она устраивает шоу на каком то слёте байкеров. Басист переоделся в кожаную юбку, бегает с гитарой, никак не может собраться. Наконец то все вываливаем на улицу. Ёника, толстяк и телохранитель едут в джипе. Мы с Биргитой усаживаемся в автобус, за рулём лесбиянка с ней рядом ещё одна. Джип едет впереди мы на связи с ними, у той которая за рулём рация. Едем долго куда то на границу со Швецией, дорога петляет среди холмов, лес вокруг очень красивый. Наконец приезжаем, среди леса и озёр стоит огромный ангар, здесь сегодня праздник, слёт байкеров. Нас встречает человек в фирменной рубашке и фуражке, открывает какую то дверь, мы идём внутри ангара, среди машин и мотоциклов. Помещение огромное, поднимаемся наверх, оказывается в ангаре два этажа и небольшой третий. На первом техника, на втором люди, а на третьем гримёрка и дирекция. Нас приводят на третий этаж в комнату, огромный стол, много стульев, зеркало, ширма, в углу я замечаю два ящика пива Рингнес, неужели это нам. Да толстяк достаёт и протягивает мне, никто не пьёт кроме толстяка, меня и Биргиты. Появляются салаты и бутерброды. Нас с толстяком просят выйти, Ёнике будет переодеваться. 30 Мы с толстяком сидим в коридоре и пьём пиво. Биргита осталась помогать Ёнике. Прибегает какая то чёрненькая девица, здоровается с толстяком, оказывается она участвует в нашем шоу. Наконец нас зовут на выход, я успеваю набрать во все карманы пиво. Боже мой куда я попал, вокруг толпятся байкеры- огромные мужики в татуировках. Я худенький блондин в костюмчике, располагаемся с Биргитой в первых рядах. Огромное тёмное пространство, только сцена светится, очень много пластмассовых стульев. Ёнике выскакивает на сцену, вся в коже, на грудях железные конусы, вытаскивает на сцену полуголую черноволосую девицу. Байкеры орут, Ёнике поёт, мы пьём пиво и тоже орём, шоу началось, выбегает на сцену толстяк и начинает фигачить на басе, телохранитель тоже оказывается участвует в шоу, ходит по сцене с плёткой. Самое интересное было потом, когда Ёнике вытащила меня на сцену и мне пришлось танцевать. Думаю это было забавно. После концерта мы сидим в гримёрке пьём пиво. На тележках- в белых колпаках люди привозят нам в стальной посуде горячее. Открываются крышки, идёт пар. Мне достаётся хороший бифштекс, картошка фри, листы салата, у толстяка огромные куски мяса, он хватается за нож и вилку и начинает пыхтеть. Всем весело. Шоу закончилось. Мы едем на джипе, Ёнике нас ссаживает в Осло, недалеко от Хаусмании. Мы сидим на крутом склоне Акер-Шельвы и курим гаш. До Хаусмании метров 300, но я понимаю, что не дойду, мне даже не встать, с ужасом я понимаю, что сейчас я скачусь в Акер-Шельву и утону."Хелп ми, хелп ми"- шепчу я Биргите. Она не понимает о какой помощи я прошу, помогает мне поднятся и дотаскивает меня до Хаусмании. Наступает утро мы заваливаемся спать. Да весело мы жили в то лето, ещё интересней была осень когда мы с Биргитой приехали в Питер и беспробудно бухали четыре месяца. Развестись я развёлся, но жениться на Биргите оказывается невозможно. Раз ты женишся на иностранке значит у тебя должны быть деньги, не хочешь ждать плати большие деньги. Кончилась осень наступил Новый год. Мне кое как дали визу и вот меня с Биргитой провожают на Хельсенский автобус, Дима с Пирогом. Мы изрядно пьяные, набрали ещё пива, подходит автобус, прощаемся и вот тут то оказывается, что Биргита потеряла свою виза-карт и денег на билеты у нас нет. Автобус уходит, Биргита вся в слезах у вывернутых наизнанку сумок, мы стоим и пьём пиво. Я понимаю, что никуда не уеду. Приходим назад домой, я методично начинаю уничтожать закупленную на запад водку. Биргита от меня не отстаёт. Новый год мы встречаем в Питере, ходим по Невскому потерянные. Приходим домой и пьём пиво. За окном гремят салюты, слышен звон разбитого стекла и чьи то то ли радостные, то ли отчаянные крики. Через пару дней я перерываю все вещи, не как Биргита, а монотонно, так же как у меня перерывали однажды вещи на Норвежско- Датской границе, прощупывая все швы. И вот, о чудо я нахожу визу карт. ≈Вот она, вот она Биргита"- кричу я. Уже третье января, пятого заканчивается виза у Биргиты. ≈Сегодня же вечером едем"- говорю я. Утром наш автобус прибывает в Хельсинки. Ещё даже вокзал закрыт, слишком рано, ждём на улице с местными бомжами когда откроют.                                                      

 Открывают. Пьём кофе. Потом бредём через заснеженный Хельсинки на терминал ≈ Викинг- Лайн". На пароме дико напиваемся, Биргита выбрасывает свой паспорт и визу-карт за борт, туда в темноту где мигают маяки. Укладываю её спать, а сам продолжаю напиваться и сражаться с однорукими бандитами, пока не заканчиваются все деньги. Теперь даже нет на автобус Стокгольм- Осло. Утром всем плохо, а мне хорошо, я достаю из рюкзака русский коньяк и пью закусывая кильками в томате. Пытаемся на автобусной станции продать водку. Появляется полицейский, ничего не говорит, проходит метрах в пяти, мы встречаемся взглядами, он качает головой. Всё, уходим. На улице я выпиваю эту водку с каким то шведским бомжом, собирающим бутылки. Стреляем у прохожих деньги, мне совсем не дают, Биргита настреляла крон сто, страшно устали, и автобус должен вот- вот отойти в Осло. Нужно ещё крон 600, нам их в жизнь не настрелять. Мне приходит в голову идея, вернее я вспоминаю, как в молодости мы с приятелем добирались из Саратова в Астрахань поездом, почти без денег. Взяли билет до ближайшей станции, залезли на верхнюю полку и проспали всю ночь, а утром когда поезд уже подходил к Астрахани слезли. Проводник конечно же обалдел. Я говорю Биргите, чтобы она брала билеты за пятьдесят крон до ближайшего городка. План сработал, мы так и проспали до самого Осло. На Хаусмании было холодно и неуютно, не то что летом. Разыскиваю Пашу, выпиваю последнюю бутылку водки, потом выясняется, что у них стоит огромный жбан браги, пьянствуем два дня. Просыпаюсь часов в десять вечера ≈Я умираю"- говорю Биргите. ≈ Пойдём к Рагнеру, займём денег"- Рагнер, это Норвежец, который поздней осенью приезжал в Питер, напился, заблудился, позвонил мне среди ночи часа в четыре, просил его спасти," Где ты находишься"- кричал я ему в трубку, но он только хныкал в ответ. ≈Хорошо, возьми такси и приезжай, адрес -Фонтанка 31"-догадался я, как ему помочь. Я его встретил и он благополучно проспал у нас. Теперь пришло время спасать меня.≈ Двести крон хватит?"-спрашивает он.≈ Окей, отдам когда будут."- говорю я. Он машет рукой. Идём с Биргитой в мой бар, с фото на котором дорога уходит в небо. Наши места свободны. Сидим пьём пиво, выпили по две кружки, кончились деньги." Смотри какие симпатичные парни за соседним столиком, давай с ними познакомимся"- говорю Биргите. Один из них оказался совсем не симпатичный, весь в наколках, только что освободился из Норвежской тюрьмы. Взял нам по пиву, что то рассказывал и дико хохотал, я пытался от него не отставать. Вот ему кто- то позвонил на мобильный, им нужно уходить, заказывает нам по пиву и оставляет огромный кусок гаша. Ночью я лежу в постели, Биргита протягивает мне папиросу с гашем, я затягиваюсь и уплываю куда то в темноту. Утром я заглатываю несколько таблеток ≈ХХХХХХ", купленного в Питере, отлично помогает выходить из запоя, только бы выдержало сердце. Биргита тоже глотает, вообще я заметил, что она всегда делает тоже что и я, даже если ей это совсем и не катит. Нас должна встречать мама Биргиты в четыре вечера, на автовокзале. 32 А вот и мама, она слегка обалдевает от нашего состояния, но быстро берёт себя в руки, улыбается и приветствует меня. Она старше меня на 5 лет, но мне кажется разница в возрасте огромна. Мы загрузились на автобус и поехали в Фредрикштад, домой к маме Бергиты. Фредрикштад небольшой городок километрах в ста от Осло и в 50 от Шведской границы. Выбравшись в Фредрихштате из автобуса мы перебрались в серебристую мамину тачку. Оказывается она жила даже не в самом Фредрихштате, а километрах в 10 от города в своём доме. Водила машину мама отлично, с какими то причмокиваниями, то включая, то выключая музыку. Приехали. Ничего себе домик, у нас такие дома только наверно у бандитов. В таком доме я ни разу не жил, и вот здесь мне предстоит прожить какое то время. На первом этаже были две комнаты- спальни, одна из них наша с Биргитой, огромное подсобное помещение из двух комнат, одна из комнат выполняла роль чулана и была забита всевозможным барахлом. Огромная ванная комната, почему то с двумя стиральными машинами, как я потом выяснил, одна не стиральная, а выжимальная и туалет. Из большой комнаты наверх мы поднялись по дубовой, слегка витой лестнице в большой застеклённый холл с большими верандами, кухня ещё один туалет и комната с велотренажёром и компьютером. И началась у меня другая жизнь. Я думаю так должно было выглядеть нормальное Л.Т.П. Просыпаемся в 12 часов, завтракаем, я включаю компьютер, залезаю в Интернет, идём на прогулку, а иногда и не идём, обедаем или ужинаешь не поймешь, репетируем, читаем, вечером смотрим телик, в основном пластические операции на лицо, смена имиджа или МТВ. Иногда приходят родственники или знакомые. Мне нравится гулять по кладбищу, оно красивое и ухоженное, читаю кто когда родился и умер, очень много молодых, двадцать пять, двадцать шесть лет. Почему, отчего, кто и как умер? Вчера ездили знакомиться к бабушке. Бабушка с дедушкой живут на острове Валер. Мама лихо вела дорогу по извилистым дорогам, и когда ехали через длинный и глубокий туннель, то у меня заложило уши, как в самолёте. Я спросил у Биргиты, как она себя чувствует, она говорит, что тоже заложило. У бабушки нас ждал шикарный обед, весь вечер рассматривали фотоальбомы, а дедушка водил и показывал какой они затеяли грандиозный ремонт. Я первый раз зимой оказался в Норвегии и меня поразило, как они экономят. У мамы не было парового отопления и газа, а только электричество и во всех комнатах стояли обычные, не такие как у нас, а получше, но всё же масляные электрические радиаторы. Я топил камин, и мама купила ещё две вязанки дров. Сегодня воскресенье, мама ещё вчера уехала в Осло, мы с Биргитой оттягиваемся по полной программе, а это значит, что бездельничаем, Биргита готовит котлеты, здесь так называются огромные плоские куски мяса, ими забита внизу в подсобном помещении морозильная камера. Я сижу в интернете в каких то дурацких чатах и ругаюсь, хорошим русским матом, жду когда меня удалят за плохое поведение, но вероятно я недостаточно хорошо знаю русский мат. Удаляют кого угодно, но не меня, может у них в программе заложен мат по русски, а я ругаюсь английскими буквами, у мамы нет русского текста. Ходили с Биргитой к океану или к морю, не знаю как и назвать, оно не замёрзло, тонкая корочка льда. Биргита бросила камень, он пробил лёд и утонул. Мы забрели с ней в чьи то частные владения и проезжающий в роскошном тракторе мужик, странно на нас посмотрел. Дорога к морю была длинная, мы устали и когда возвращались поднялся сильный ветер и он нас сдувал с ног, мы еле-еле дошли до дома. Биргита прочитала какую то книжку о вреде курения и бросила курить, четвёртый день не курит, но её ужасно ломает, особенно по утрам, она то плачет, то дико хохочет, я не знаю, что делать, жду когда она успокоится, а потом говорю-" Будешь пить кофе?" Каждую ночь выпадает огромный слой снега и я прочищаю небольшую дорожку метров десять, от дверей до дороги. Через месяц жизни у мамы, у нас с Биргитой возникли проблемы психологического плана, Биргита бросила курить, мы не пили, у неё не было ни работы, ни друзей, гулять она не любила, так как всё здесь ей напоминало детство, а как я понял оно у неё было не особенно радостным. Из Осло ей постоянно звонил её друг Мултан и звал её в гости и снимать фильм, вероятно он очень соскучился так как не видел её пять месяцев, и наверно вначале не чувствовал во мне конкурента, он вероятно хорошо знал Биргиту и думал, что я очередное лёгкое увлечение и мы расстанемся через месяц, ну не через месяц так через пол года, это точно. К Мултану я не ревновал, так как он был голубой и жил с парнем, но меня раздражало, как Биргита разговаривает с ним по телефону, её как будь то подменяли, она становилась какой то искусственной, неестественной, много и очень громко хохотала. Я её спросил как то, почему она так смеялась? Она ответила, что он говорит ей очень смешные вещи и у него отличное чувство юмора. Да, в этом я проигрывал, у меня как мне казалось тоже неплохое чувство юмора, но весь тонкий юмор основан и держится на хорошем знании языка. Недаром и говорят, ты не знаешь языка, пока не понимаешь юмора. Как то она читала книжку, высказывания маленьких детей, и тоже взахлёб смеялась, конечно не так как с Мултаном, но почти. И я попросил её что нибудь, ну самое смешное рассказать. И вот она это высказывание с Норвежского переводит мне на английский, потом я в уме перевожу на русский, понимаю вроде о чём, ну папа работает, ну он ест мало, то есть ребёнок, но где здесь изюминка и почему смешно я не понимаю, и мне абсолютно не смешно. Я попросил её рассказать хотя бы один эпизод из разговора с Мултаном, где он говорит смешные вещи. И шутки оказались на мой взгляд совершенно дубовыми, он говорил, что может мы будем жить втроем. Ничего смешного я в этом не увидел и попросил рассказать другую какую- нибудь шутку, она оказалась такой же, он говорил ей о том, что теперь когда она стала жить со мной, он понял что потерял и ради неё готов бросить мальчиков, сменить ориентацию и жениться на ней. Я окончательно понял, что Норвежский юмор мне не понять, он слишком тонок для моей уставшей от водки головы и я просто уходил в другую комнату когда он ей звонил. Звонил он ей, как правило в самые неподходящие моменты, когда мы садились есть, репетировали или занимались сексом. Один раз он позвонил ей на мобильный в самый удачный момент когда до оргазма оставались считанные секунды, мне стало очень интересно, неужели и сейчас она будет 34 играть свою непонятную мне роль, но она как я понял довольно серьёзно сказала, что мы занимаемся сексом и она сама перезвонит. С работой тоже всё было не так просто, она оформляла пособие по безработице, реально на работу оказалось не так то легко устроиться, я не понимал почему. Вообще мы благополучно сидели на шее у мамы, я каждое утро намазывал толстым слоем масло на тосты, и отрезал сыр ножом, а не сырорезкой. Ветчина уже была нарезана такими тонкими ломтиками, что я клал обычно штук пять вместо положенного регламентом одного, чтобы почувствовать вкус. К сыру был перец, к ветчине и яйцам майонез, запасы постоянно пополнялись мамой по мере их уничтожения. Ещё были немыслимые обеды, которые как правило, скорее походили на ужин, т.к обедали мы часов в шесть вечера. Раз в две недели мы ездили за продуктами в Швецию, минут сорок по хорошим дорогам. Мама снижает скорость и показывает на железный ящик, стоящий у обочины. Оказывается это автомат определяющий скорость, и если ты превысил то включается видео камера в ящике и фиксирует твой номер, потом приходит штраф, как правило он небольшой по здешним меркам 100-150 долларов, но всё равно неприятно. Всё автомат проехали, мама и все водители жмут на газ. Продукты покупаем в огромном ангаре, супермаркете, он расположен в лесу и затариваются как я понял здесь одни Норвежцы. Цены в Норвежских кронах, всё стоит дешевле в два раза чем в Норвегии. Я сначала не понимал зачем мама берёт нас, думал ей просто скучно, ну съездили один раз6 я всё увидел, процесс покупок не тяжёлый, всё грузится на тележку в пакеты, потом перекладывается в багажник. Оказывается всё было не так просто, существовал лимит на покупку мяса, как у нас после перестройки выдавали мясо по талонам, так и здесь давали по 10 кг на человека. Я проснулся и слушаю шелест шин, доносящийся издалека с автобана. На улице яркое солнце, весна. Наступает весна, что она мне принесёт, неужели ещё одна зима позади? Суровая Норвежская зима, совсем она была не суровая, а мягкая, мягкая. Вспоминаю эпизод, я зашёл в лес, иду по дороге, машины проезжают редко, шёл долго часа два, и вдруг откуда то слева завыли волки, не один, два, а много. Страшно завыли, жутко, а откуда то справа им один отвечает. У меня кровь в жилах застыла, назад идти далеко, а впереди волки. Я выбрал круговой маршрут и до дома час осталось идти если прямо. Нашёл хорошую палку, иду и смотрю вокруг на деревья, куда буду запрыгивать если вдруг....... Но вдруг не случилось, опасный участок пройден, я живой. Нашёл два велосипеда, отремонтировал подкрасил и теперь мы раскатываем на великах, ездить довольно опасно, дорожки покрыты льдом, я еду с горки, неудачно торможу и я в воздухе, падаю разбиваю руку, но не серьёзно, просто ушиб, хорошо не голову. Вечером смотрим телик, очень много передач, совершенно таких же как и в России и музыка, и ведущие чем то похожи, так же паузу выдерживают. Хочешь стать миллионером. Последний герой, только здесь она называется по другому- робинзон. Как то залезли в контейнер с одеждой, он на замке но когда полный, можно верхнюю дверцу отодвинуть и взять пакет. Шмоток у меня достаточно, не знаю что и когда носить, но интересен процесс поиска, что достанется. В пакете оказалось пальто, очень хорошее, но большого размера и цвет белый в крапинку. Я ушил его, но всё равно носить нельзя. Биргита говорит, что найс, я всеми фибрами души чувствую- говно. Биргита вся в слезах," Что случилось?"- спрашиваю я. ≈ Брат бывшего бой френда мамы покончил с собой повесился". Я его не видел раньше, а видел бой френда, и сначала подумал, что он покончил с собой. Проблемная семья. Мы собирались на прогулку на велосипедах, но затрезвонил телефон - и вот она новость. Мы уже одетые, я выкатил велосипеды, а у Биргиты истерика, хочет дождаться мать, она приедет с работы в 15 часов, ждать ещё час- сейчас 14. Светит солнце и тепло, а потом они будут ещё часа два болтать, я демонстративно беру велосипед и начинаю ходить кругами. Всё таки уговариваю её оставить записку и мы уезжаем. Едем по дорожке рядом с морем, кругом стоят зачехлённые яхты, смотрю на Биргиту она плачет. Пытаюсь её успокоить, говорю о том, что он создавал проблемы и себе и людям живой, а умер и сам успокоился и другие будут нормально жить. Она обвиняет меня в том, что я холодный и ничего не чувствую. Но я его не знал, да и в конце концов я дцен- будист, почему я должен плакать, скорее я должен веселиться, мне не весело ни смешно, скорее всего очень пусто в душе. ≈Почему я должен делать претенд?"- говорю Биргите. ≈Ничего не надо делать, просто я тоже себя так же чувствовала"- кричит Биргита. ≈ Ничего себе"- думаю я, и решаю молчать. Едем и молчим, вокруг проплывают зачехлённые, мёртвые яхты, ждут своего звёздного часа, выхода в море. Через полчаса Биргита уже смеётся. Светит солнце и депрессия, которая как чёрный зверь пытается грызть меня здесь на западе, потихоньку куда то исчезает. 

≈ Я вылечу тебя, не оргазмами, так велосипедными прогулками, я велосипедный доктор- Оргазм".- кричу я Биргите и оба смеёмся. Каждое утро начинается одинаково, мы пьём кофе, Биргита читает газету. Каждое утро одно и тоже и самое главное смысла нет что то менять и на что? От этой функциональности они и сходят с ума. Ничего не происходит, тем более страшного, всё спрятано за фасадом, одни наркоманы как бельмо на глазу зависли в своём кайфе на пятачке у центральной улицы. Но иногда бывают и сбои, я сплю, вдруг раздаются звуки похожие на мотоциклетные, совсем рядом метрах в пятидесяти, газуют и газуют. Звук настолько сильный и мощный, что разбудит даже и мёртвого. Биргита просыпается тоже. ≈ Что это?"- спрашивает она спросонья. Мы вчера легли поздно и совершенно разбитые. ≈ Не знаю"- говорю я-" наверно какие то мальчишки регулируют свои мопеды". Звуков несколько, не один, два, а шесть или семь. 36 Я смотрю на часы- восемь утра, иду к окну и вижу людей в яркой, рабочей форме, они с бензопилами обрезают сучья у деревьев. Биргита убежала наверх пытается скандалить, но слышу жёсткое мамино ≈НАЙ" Лежим и слушаем вой бензопил. Да у нас в России пока раскачаются рабочий день начнётся в 11, 12 часов. Вспоминаю жестянщиков работающих на нашей крыше в Питере, вспоминаю газонокосильщиков в Вене, я жил на первом этаже, веранда открытая, сразу же лужайка и деревья, поют птицы и вдруг в шесть утра адский шум газонокосилок, который через час смолкает. Вспоминаю всех кто когда либо мешал мне спать. Самая отвратительная ситуация была в Вене. Мы жили с Элизабет, я ночевал у неё, а она снимала дешёвую квартиру с окнами на шумную магистраль по которой и днём и ночью проносились машины. Как раз под нашими окнами стоял светофор и машины набирали скорость, газовали изо всех сил. Заснуть было невозможно. Элизабет спала заткнув уши затычками- берушами, в первую ночь она и мне выдала бируши, но я с ними не смог спать и без них тоже мне удалось поспать два- три часа, когда машины затихали и усталость брала своё, приходилось отсыпаться днём. Приезжаем с Биргитой в Осло она снимается у Мултана в фильме, ему кино-школа выдала деньги. Биргите он не платит, но оплатил дорогу, она здесь дорогая, и жить будем у него, Биргита будет сниматься два дня. Он встречает нас на вокзале, целуются, да модный приятель, и шапочка с нашивкой красная и полушубок с воротником, и джинсы, и кроссовки всё хорошо сидит и подходит. И ведёт он себя интересно, одним словом голубой, как это у них так получается. Ведёт нас в модное дорогое кафе, покупает нам кофе и маленькие, совсем маленькие сладкие булочки. Булочки настолько маленькие, что я проглатываю их не почувствовав вкуса. Он уходит ещё кого то встречать, Биргита читает газеты, я смотрю в окно на прохожих, да Осло это не Норвежская провинция. Вот возвращается Мултан, с каким то невыразительным пареньком, я таких никогда не видел в Норвегии, всё обычно и серо, какие то стоптанные ботинки, мятые штаны, пальто и лицо такое же помятое и серое, полный контраст Мултану, как я понял потом это оказался сценарист. Садимся в машину, за рулём энергичная девица- администратор. Приезжаем на дальнюю станцию метро, они здесь не глубоко, в кафе нас ждёт невероятно большое количество девушек, они будут танцевать странный танец- какую то чечётку. Сьёмка очень профессиональная долгая и неинтересная, очень холодно. Еле выдерживаю первый день сьёмок, твёрдо решаю завтра не присутствовать. После сьёмок сидим в кафе, Мултан, Биргита и ещё какая то девица пьют пиво. Я отказываюсь, говорю что завязал и не пью. Хотя завтра мне предстоит напиться, а я ещё не знаю об этом. Едем к Мултану на метро две остановки не платим, я нервничаю, им то что они заплатят 100 евро, а меня могут департировать. Квартиры конечно здесь шикарные, пол комнаты завален компакт дисками. Они продолжают пить, к ним ещё присоединяется приятель Мултана, он живёт с ним 6 лет. Я смотрю видео которое снимал Мултан. Да впечатляет, такие же дурацкие шутки и кривляния, ещё раз убеждаюсь, что у каждого возраста одни и теже ценности. Расстилают нам с Биргитой матрасы, на полу. На следующий день я не участвую в съемках, а хожу по городу и пью пиво. Вечером встречаемся с Биргитой в кафе, они обалдевают от моего неожиданно пьяного состояния. Биргита с подругой, зовут Марит, где то встретила её случайно и мы идём к ней ночевать, закупаю в супермаркете пиво. Биргита с Марит отказываются. Марит не пьёт, она лет 7 сидит на героине, каждый день как в аду. Думает только о деньгах, каждый день на героин уходит где то 120 евро, это минимум. Всё приготовляет при нас, разогревает раствор в ложке над свечкой. Я смотрю как она выдавливает несколько капель из лимона, перетягивает руку ремнём, я стараюсь не смотреть, отхлёбываю из бутылки пиво. Утром просыпаюсь от шуршания пакета со шприцами. Спать невозможно, раннее утро, я делаю вид, что сплю. Потом через час она усиленно пылесосит квартиру, у неё идеальный порядок, в маленькой комнате стоит детская кроватка, ребёнку четыре года но живёт он с папой. ≈Папа тоже сидит на героине?"- спрашиваю Биргиту. ≈Нет на амфитамине"- шутит она или говорит серьёзно, непонятно. ≈ А ты пробовала героин?"- спрашиваю я Биргиту. ≈Да." ≈И сколько раз?" ≈Раз семь" ≈Ну и как?" ≈Неинтересно, прибивает как идиота, лежишь и всё". Да, а вот Марит уже не вырвется из лап героинового зверя"- думаю я.≈ Боже мой, боже мой, боже мой,"- повторяю я про себя, бесчисленное количество раз. Арабам не надо делать никаких террористических актов, а нужно раздавать бесплатно героин. Через пару недель закончилась моя виза и как следствие моя жизнь в Фредрихштате. И возвращался я в Осло, а потом и в Питер, и билась моя голова о стекло, и снился мне сон, что Гаутама Будда в своей прошлой жизни, когда он был ещё не просветлённым Пришёл к Дипанкаре. Дипанкара- это древний Будда. Он хотел быть принятым в качестве ученика, но Дипанкара рассмеялся и сказал: ≈Учиться нечему". Истине нельзя научить. Истину нужно распознать в вашей сущности, её нужно раскрыть, но учиться здесь нечему. Истина не нова, истина это сама ваша сущность. Вы должны это осознать. Не то, что бы вы должны стать более осознанными. В действительности, чем более вы осознанны, тем меньше будет осознаванья. Чем больше вы думаете, что знаете тем больше вы будете укутаны невежеством. Знание это невежество. осознанный человек укутан тёмными тучами памяти, информации, писаний, философии. Дипанкара сказал Будде:"Тебе не надо мыслить в понятиях учения. Истина уже в тебе. Истину нельзя передать."                                                            

 Когда Гаутама коснулся ног Дипанкары, Дипанкара поклонился и коснулся ног Гаутамы.Гаутама был в большом затруднении и стеснении. Происходило великое собрание монахов. Никто не мог понять, что происходит. Дипанкара никогда ни с кем так не поступал. И Будда сказал:" Что ты сделал? Почему ты коснулся моих ног? Я грешник, я невежда. Коснуться моих ног правильно, но то что ты коснулся моих ног, абсурдно. Ты что с ума сошёл?" А Дипанкара снова рассмеялся и сказал:"Нет Гаутама. Ты удивляешься так как не знаешь своего будующего. Я не безумец. Я могу видеть что произойдёт,- ты скоро станешь Буддой. Чтобы почтить этот факт я коснулся твоих ног. И более того, кто просветлён, все остальные тоже просветленны, это лишь вопрос времени, это не имеет особого значения." Через века, почти через 3 тысячи лет, после того, Гаутама стал просветленным, первое, что он сделал, он поклонился Дипанкаре. Тогда уже никакого Дипанкары не было, но он поклонился, засмеялся и сказал"Теперь я понимаю, почему ты коснулся моих ног. Теперь я могу коснуться ног любого. Теперь я знаю, что всё бытиё станет просветлённым. Я сижу на лавочке в Летнем саду и пишу эти строчки, слушаю как поют птицы и думаю о непредсказуемости жизни, прошёл год тяжёлый и счастливый одновременно, и вот я сижу на лавочке. Биргит в Норвегии, а я здесь без работы, без семьи, без всего, с лёгким сердцем, свободен как эти поющие птицы на деревьях. Через неделю мне исполняется 48, я помолодел ещё на один год и впереди целая жизнь, короткая или длинная неизвестно. Знаю только одно- она будет настоящей, смешной и не очень, трезвой и пьяной, скорей всего безденежной, там и здесь, с осенними дождями и зимними снегопадами, летней жарой и обязательно будет место в моём слегка уставшем сердце для безумной любви от которой хочется убежать, но невозможно, и не одно заклинание не поможет и не спрятаться нигде. Она- любовь, запылает ярким пламенем в моём сердце и сгорит вся эта искусственная чепуха, которая меня окружает и придётся скорее всего жить и любить, и страдать. Не достичь мне в этой жизни просветления, придётся умирать, чтобы снова рождаться, любить чтобы снова умирать вместе с каждой любимой. Люди бродите по снегу, валяйтесь в траве, пейте воду, смотрите в небо, целуйте любимых, молитесь просто, со слезами на глазах, когда становится невыносимо и не ждите от жизни ничего, она вам ничего не даст, вы уже родились, что вам ещё нужно. Господь с вами и Будда. Аминь, несколько раз, кланяюсь вам, несмотря на боль в пояснице. Слышите, как поют птицы? Видите, как в небе проплывает облако? Спросил ученик мастера-"Как можно говорить и молчать одновременно?" Мастер-" А зачем тебе рот?" Ученик-" У меня нет рта." Мастер-"А как же ты ешь рис?" И промолчал ученик, а мог бы ответить-" Я не испытываю голода и в рисе не нуждаюсь".